Командор прошёл несколько улиц, которые вывели его к небольшой, даже миниатюрной, часовенке, в окнах которой плавно горит свечной свет. Строение довольно простого оформления – квадратной формы с белоснежными стенами, на которых мозаика с изображением ангелов. В небо устремлялся всего один острый, готический купол.

Командор покорно совершил крестное знамение и вошёл в часовню с чувством благоговения. Он аккуратно отворил скрипучие деревянные двери и прошёл за пределы стен. Внутри спокойно, горят маленькие свечки, от которых мягкий свет слабо заливает помещение, позволяя теням плясать на иконах святых, которые сурово, но милосердно взирают на Командора. В часовне приятно пахнет ладаном, но это были не те резкие и приторные благовония, что разжигали на праздниках сторонники Культа Государства. Командор с омерзением вспомнил, что по специальному указу Управления радости и ликования Культ Государства и Имперор Магистратос были обязаны на праздник разжигать благовония, подмешивая в них специальные травы, чтобы народ сильнее веселился и радовался празднику. Империал Экклесиас же такой участи избежала, надавив на то, что при общении с Богом нужен чистый разум и не отравленная воля, с чем согласились остальные.

Насладившись запахом в часовне, Командор стал молиться у икон. Он тихо пришёптывал слова молитв, как через несколько мгновений за его спиной появилась довольно рослая фигура, в чёрном монашеском балахоне.

– Ми ждали тебя, – тяжёлым голосом, как бас пропитого капитана, человек с французским акцентом обратил внимание молящегося.

– Я знаю, спускаемся?

– Да.

Два человека подошли к углу часовни и, громко кряхтя, оттащили небольшую гранитовую плиту и едва только она откинута в сторону, по носу сразу ударил запах погребной сырости, а перед мужчинами открылся проход вниз.

Первый полез Командор, он по лестнице спустился в небольшой тоннель, отделанный камнем в мрачном стиле средневековых подземелий. Вторым тут же спустился человек в балахоне, тяжело подтянув за собой плиту, дабы не привлечь ненужных гостей. Электричество сюда не проводится, отчего тоннель освещён многими факелами, которые расставлены на стенах. Но всё равно свет в тоннеле довольно тускл, и по ходу пути Командор то и дело щурит глаза от нагнетающей световой обстановки.

Они прошли по прямому пути, никуда не сходя, потом разом свернули вправо – единственный поворот и попали в небольшое прямоугольное помещение, оказавшееся довольно простым. Стены, выложенные из потрескавшегося красного кирпича, невысокий потолок, большой прямоугольный камень, похожий на огромный строительный блок по пояс рослого человека и несколько факелов на стенах, отчего здесь свет был намного ярче и глаза так сильно не напрягались.

У камня возвышаются два человека: один, пожилой, в кремовом балахоне от которого веяло благовониями и второй, высокий мужчина средних лет, в плотно прилегающих к телу чёрных одеждах, стилизованных под костюм отдающей периодом Нового Времени.

– Послушник, Дюпон, можете вернуться к службе в часовне, – строго выпроводил человек в Кремовом балахоне лишнего.

– Да, ваше святейшество, – последовал ответ, произнесённым вдохновлённым голосом, после чего послушник развернулся и пошёл прочь из помещения.

– Ваше Святейшество, – сказал Командор, преклонил колено и поцеловал ладонь старика, после чего встал и задал вопрос. – Ох, сам глава Империал Экклесиас, к чему такое почтение? Зачем я, недостойный раб Божий, вам понадобился в столь поздний час?

Рядом два человека стоявших у камня, мимолётно переглянулись. Старик кивнул второму и тот перешёл к изложению мыслей, медленной, размеренной речью:

– Ох, сын мой, я здесь для важного дела. У нас есть одна проблема, которую может решить твой полк-орден.

Командор некоторое время стоял, молча, думая какие слова подобрать, дабы не обидеть таких высокопоставленных персон.

– Верховный Инквизитор, Верховный Отец, простите, но у полк-ордена сейчас много забот… и через некоторое время, я уверен, их станет ещё больше. – Неуверенно, но стойко ответил Командор. – Почему бы вам не подать официальное прошение?

– Во–первых, – по-старчески неторопливо начал Отец. – Любое прошение отслеживается Управлением отслеживания переговоров между Департаментами Власти Министерства внутренних дел, а мы хотим, чтобы наша операция была скрыта от ока Рейха. Во–вторых, нам и не понадобится помощь всего полк–ордена, скорее только твоя и связана она с решением твоей проблемы… отчасти, если ты, конечно, захочешь помочь нам в миссии богоугодной, – прервался Верховный Отец, но подняв руку на собеседника и указав на стоящий перед ними валун, сказал. – Поверь, Командор, я могу многое. Карамазов, объясни ему.

Верховный Инквизитор слегка кивнул. Он приблизился к камню и выложил из сумки несколько листков, фотографии и карту.

– У нас появилась проблема, которую нельзя решить обычными методами. В Территории Великая Пустошь возникла группа сектантов, которую надо немедленно ликвидировать.

– А почему туда нельзя направить отряды Трибунала или армии? – удивился Командор.

Верховный Инквизитор слегка усмехнулся и ответил:

– Потому что нам надо поддерживать миф в то, что вера, нисколько в Бога, сколько в Канцлера – непоколебима, а поэтому нельзя прибегать к методам, которые могут вызвать излишнее внимание или привлекать ненужных свидетелей… от которых потом избавляться. Нам нельзя пошатнуть веру в рядах служащих.

– И насколько распространилась эта ересь? – вопросил Командор.

– Эта секта в пределах одного суперзавода… мунуфакториатия, если говорить технически.

– А, что они исповедают? – въелся Командор.

– Они пытаются распространять учение, о каком–то многобожии, – поморщился Карамазов. – Я не особо знаю всю тематику их учения, нам хватает этого, чтобы обвинить их в ереси и сжечь тех еретиков.

Командор стоял с некоторым недоумением, и вот он задал главный вопрос:

– А почему вы считаете, что я вам помогу? Я не вижу пока, как связаны еретики с моей жизнью, чтобы я назвал эту проблему своей

Верховный Отец посмотрел на Командора своими серыми и усталыми глазами, зажав серую длинную бороду, тяжело и устало выдохнув.

– Командор, я ещё помню, как во время Корсиканского Крестового Похода ты взял на себя командование храмовниками, когда убили их капитана и капеллана, я помню, как ты повёл их в бой, я знаю, что ты будешь лучшим в предстающем бою. Пойми, почти все наши войны и умелые командиры готовятся к Крестовому походу на Иберию, на её север. Ты нужен нам по тактическим соображениям.

В глазах Командора не пробежало и искры, он остался таким же железным и непреклонным, безразличным к сказанному Верховным Инквизитором.

– Простите, я просто не обязан вам помогать, пусть даже по молодости и спас парочку новобранцев,– сухо отчеканил мужчина и так же холодно добавил – Я живу почти полвека, как и вы, господин инквизитор, и не горю желанием сложить голову на одном из полей не угасшей войны. Знаю, что должен выполнить сие священный долг, но работа на полк-орден избавляет меня от этого.

– Командор, вы позволите этой ереси расползтись, несмотря на то, что давали клятву служить Рейху?

– Верховный Инквизитор, – заофицальничал Командор. – Я тоже немного знаю о положении дел в Рейхе. Знаю, что силы храмовников растянуты по всем регионам, в целях усиления власти и присутствия Империал Экклесиас, а Инквизиция работает на пределе, пытаясь уничтожать еретиков, которые в последнее время повылезали изо всех нор. Не так ли, господин Верховный Инквизитор? – уже снизошёл до дерзости парень.

– Командор, ты забываешься, – громко, но не без присущей всем инквизиторам угрозы, стал напирать инквизитор. – В какой из наших операций тебя поразила ересь сопротивления духовной власти Империи? Не будь с тобой мы знакомы, тебя казнили как еретика…

– Обожди, Карамазов, – по-старчески тяжело выдохнув, прервал будущий спор Отец. – Прости, ради Бога, нужно было мне начать не со всего этого. Бес попутал. Естественно, твоё право, нам не помочь, но я могу обеспечить амнистию двум заключённым, которых ты оттуда выведешь. Карамазов, давай.