Дальше в ход идут инстинкты.

Лиза бежит ко мне, а я, медленно, мало ли кого эти двое назвали безобидным именем Пушок, поворачиваю голову налево.

– Лизавета, не смей трогать паука голыми руками!

– Ну, пап! Дедушка сказал можно, – тоненький голосок ребенка сочится обидой.

– С дедушкой я отдельно поговорю! – строго осаживает отец дочку. – Где перчатки, что я купил?

– В переноске, и, пап, он не кусается.

– Кусается, Лизавета, а еще он сбрасывает волоски! Опять чесаться будешь, – строгим голосом отчитывает девочку Егор Игоревич. – И не надо сейчас из меня делать тирана! Я разрешил держать его дома только с одним условием…

– Прекратите! – кричу и не узнаю свой голос. – И уберите с меня это чудовище немедленно, или я за себя не ручаюсь!

– Шарлотта, вы, главное, не кричите и не трогайте его! – успокаивает меня генеральный и, выставив руки вперед, пытается побыстрее натянуть перчатки.

– Я не собираюсь трогать эту гадость!

Пытаюсь выглядеть грозной, но на самом деле меня жутко потряхивает. Я не трусиха, нет. Могу взять в руки мышь, лягушку, змею да кого угодно, но только не паука. Боюсь этих тварей панически, и страху этому ровно столько же лет, сколько и мне. Всю свою сознательную жизнь я стараюсь обходить этих восьмилапых монстров стороной, а сегодня не удалось. Дрожу всем телом и неотрывно смотрю на волосатую тушку паука, нагло устроившегося на моем предплечье.

– Ой! А куда он? – пищу, когда замечаю движение.

Монстр поднимает передние волосатые лапки и, чуть качнувшись в такой воинственной позе, делает шаг.

– А-а-а! – кричу так громко, что у самой в ушах звенит.

Паук на моей руке замирает, поджимает лапки, а потом…

Я не помню, что происходит потом, потому что становится темно и тихо. Страх отпускает, и я радуюсь внезапно окутавшему меня спокойствию. Вот только длится оно совсем недолго.

Сначала сквозь темноту прорывается боль. Тихая такая, но назойливая до тошноты. Она сверлит и сверлит плечо до тех пор, пока я не просыпаюсь.

– Она умерла? – долетает до меня тоненький расстроенный голосок.

– Нет, очень испугалась и упала в обморок, – строгим басом отвечает кто-то. – Сейчас вызову врача. Оставь паука в покое, Лиз!

Мужской голос продолжает отчитывать ребенка. Детский же всеми способами пытается оправдать волосатого монстра.

– Пушок Альбисум, пап, самый мирный и безвредный паук.

– Ты это Шарлотте Владимировне расскажешь, когда она очнется.

– А она точно очнется?

– Арахнофобия не опасна, но вот то, что она упала и ударилась, вполне может иметь последствия.

– Арахно что?

– Боязнь пауков, Лиз. Не все люди их любят.

– Но… – вздыхает детский голосок.

– И выучи уже, наконец, если вы с дедом такие натуралисты, твой Пушок относится к роду Брахипельма Альбопилосум – это, во-первых. Во-вторых, пауки животные-одиночки, они не умеют скучать, и вот такие вот вылазки для них – стресс.

– М-м-м, – мычу от боли, когда открываю глаза и делаю попытку встать. – Он меня все-таки укусил, да?

– Нет, с чего вы взяли? Что-то болит?

Прислушиваюсь… нет, не к приятному мужскому голосу, а к себе. На шефа, что сейчас стоит рядом с диваном и практически нависает надо мной, стараюсь не смотреть.

– Голова и рука, плечо, где он сидел. Ой! – дергаюсь от боли – Он точно не укусил? Он же ядовитый!

– Не больше, чем оса, – вклинивается в разговор Лиза.

– Лизавета! – строго останавливает ее отец. – Вы лежите, Шарлотта Владимировна, сейчас врач приедет и вас осмотрит.

Шарлотта Королева

– Ничего серьезного, – врач скорой закрывает чемоданчик. – Обычный ушиб, выпишу мазь и обезболивающее.

– А обморок? – спрашиваю, косясь на переноску с Пушком.

– Нервы, испуг, если я правильно понял предысторию, – перехватывает мой встревоженный взгляд на причину испуга доктор и устало улыбается.

– Спасибо.

Подрываюсь проводить врача, но меня тут же укладывают обратно. Тянусь, пытаясь забрать рецепт на лекарства, но Егор Игоревич перехватывает бумажный листок, игнорируя мой недовольный взгляд.

– Да, мы все купим, – отвечает врачу. – Лично прослежу, чтобы все принимала и отлежалась.

Суетится, трет лоб и вчитывается в размашистые врачебные каракули, а потом, словно вспомнив о чем-то, срывается вслед за доктором. Решаю воспользоваться отсутствием начальника и встать, но с первого раза не получается. Голова не кружится, нет, но общая слабость ощущается хорошо. Не сводя глаз со злополучной переноски, сажусь на диване и уточняю у Лизы: «Как твой Пушок?»

– Не шевелится совсем. Надо дедушке звонить.

– Он, наверное, тоже в обмороке, – шучу я и тут же прикусываю язык.

Пожалуй, лучше помолчу, пока не вернется ее отец, а потом вызову такси и поеду домой. А дома? Дома кушать и баиньки.

– А вы, правда, так сильно пауков боитесь? – отвлекается от своего питомца девочка.

– Очень боюсь.

– Не бойтесь. Они хорошие и тихие, – гладит выпуклое стекло переноски Лиза и вздыхает.

Я тоже вздыхаю, рассматривая девочку. Милая она, а еще добрая. Так переживать за паука? Примеряю на себя ситуацию…

– Бр-р-р! – вздрагиваю всем телом, и именно в этот момент Егор Игоревич возвращается в комнату.

– Вам нехорошо? Знобит? – сканирует взглядом, словно рентгеном. – Доктор сказал полежать часик, а потом домой.

– А можно наоборот: сначала домой, а потом полежать? Поздно уже.

– Шарлотта Владимировна, мы вас отвезем, вы не переживайте. Все-таки это мы виноваты, точнее, я. Простите. Не уследил.

– Прощаю.

Других слов нет, а фразу, что животному в офисе не место, все это время крутившуюся у меня на языке, я так и не решаюсь произнести.

– Простите, – присоединяется Лиза к отцу – Мы с Пушком не специально.

От такого потока извинений я краснею. Бурчу под нос слова благодарности и встаю с дивана.

– Все-таки я домой, – поправляю платье под пристальным взглядом генерального. – Можно?

– Да, да, – спохватывается он. – Лиза, собирайся. Сначала заедем в аптеку, потом поужинаем где-нибудь и отвезем Шарлотту Владимировну домой.

– Нет, нет, что вы, – начинаю нервно размахивать руками. – Меня только домой! Аптека прямо в моем доме, хорошая аптека, я там все-все куплю, честно. Выпью лекарства, поужинаю и отдыхать. Обещаю.

Впервые за все это время смотрю прямо в глаза новому боссу и понимаю, не отпустит. Настроен решительно, и словно в подтверждение моих мыслей слышу: «Ну, нет. Вы не представляете, как мне неудобно. Вся эта ситуация… Я требую, чтобы мне позволили хоть немного искупить свою вину. Да, и нам с Лизой приятно будет. Мы новенькие в этом городе, друзьями пока не обзавелись, поэтому всегда рады компании».

Сдаюсь. Как тут откажешь?

Тем более с друзьями у меня тоже так себе. За три года отношений с Лешей осталась одна Славка, но мы с ней в последнее время не очень ладим. Думаю о нас с подругой и послушно лежу на диване еще целых пять минут, а потом не выдерживаю и встаю. Возвращаюсь к себе в кабинет, забираю вещи и в сопровождении генерального и Лизаветы покидаю офис.

На улице уже темно. Теплый сентябрьский вечер грозится с минуты на минуту разразится дождем, и где-то в глубине души я рада, что не придется добираться домой на автобусе.

– Вы какую кухню любите? – уточняет Егор Игоревич, помогая мне забраться в его внедорожник.

– Любую вкусную, – отвечаю честно и тут же ругаю себя, вспоминая Славкины наказы.

«Даже если ты любитель навернуть тарелку пельменей под водочку, на свидании заказываешь устриц и лучшее вино. Так, ты покажешь, что ты не какая-то там Маша Пупкина, а дама, с которой не стыдно выйти в люди».

– Тогда предлагаю классику. Русская кухня: картошечка, селедочка. Шучу, – тут же добавляет генеральный.

Сижу… Не разинув рот, нет, но обалдев от его слов точно.

– Да, макарончики с котлеткой я бы съела, – добивает меня Лиза.