Слишком горячими. Я отшатываюсь, разжимая руки, и пузырек летит вперед, как ядро из пушки. Он падает на пол и разбивается вдребезги, выпуская наружу густой зеленый дым.

Это зелье не должно дымиться.

Все больше и больше… Хэксэн-егери вопят. Я не вижу женщину, но когда пытаюсь пройти вперед, сила заклинания отталкивает меня, прочь из кухни, прочь из дома, швыряя через сад.

Я падаю на землю, ударяясь головой о садовый столб, и все вокруг погружается во тьму.

Где она?

Я поднимаюсь на ноги. Дым повсюду. Задыхаясь, я пытаюсь оглядеться.

– Хильда? – выдавливаю из себя.

Никто не отвечает. Быстрый поиск в доме дает понять, что ее здесь нет. Остальные охотники все еще лежат на полу, без сознания. Мне они безразличны. Я не собираюсь выяснять, живы ли они, а прохожу мимо их неподвижных тел, огибая перевернутый стол.

Этот дым зеленый.

В голове начинают мелькать смутные образы.

Где моя сестра?

Кто это был?

Задняя дверь распахнута. Молодая женщина ворвалась в дом и бросила… зеленый дым? В Хильду. Хильда исчезла.

Ее… нет.

«Нет. Нет, нет, нет», – кричит мой разум. Она не может исчезнуть. Весь план полетит к чертям, если…

Там. У ограды в саду. Кто-то лежит. Хильда?

Нет.

Другая.

Я бегу, топча посадки. Разум не поспевает за тем, что я делаю, но действовать приятно. Женщина, похоже, без сознания, но я не рискую. Я бросаюсь на нее, прижимая ее плечи к земле коленями. Она стонет, ее веки трепещут, и я взмахиваю рукой, призывая на помощь серебряный кинжал, спрятанный в моем рукаве.

Может, я и капитан хэксэн-егерей, второе лицо после комманданта, но я никогда не верил, что ведьмы существуют на самом деле.

До сих пор.

– Что ты такое? – рычу я на это существо, приставив лезвие к ее нежному белому горлу.

Ее взгляд медленно фокусируется. А затем глаза сужаются, наполняясь ненавистью.

Ее губы насмешливо кривятся. Я неосознанно повторяю ее ухмылку и сильнее прижимаю кинжал к ее горлу. Она сглатывает, вена на ее шее пульсирует, отчего кожа под лезвием краснеет. Говорят, серебро причиняет ведьмам боль.

Хорошо.

– Где она? – спрашиваю я. Мой голос резок, нетерпелив. Кажется, я слышу позади шорох. Охотники приходят в себя.

– Кто? – У ведьмы хватает наглости выглядеть растерянной.

Я выплевываю проклятие.

– Моя сестра.

– Твоя?.. – Она замолкает, когда я сильнее прижимаю к ее горлу кинжал. Под лезвием выступает тонкая струйка крови.

Убить ее было бы просто.

И меня бы похвалили за это. Мне бы аплодировали как герою, который в одиночку убил ведьму, победившую с помощью магии отряд охотников.

Но мне нужна Хильда.

– Да, моя сестра, ведьма. – Я давлю коленями, не обращая внимания, как девушку перекашивает от боли. – Что ты с ней сделала?

– Ты пытался арестовать собственную сестру? – выдыхает она с презрением.

Я игнорирую вопрос. Она сопротивляется, будто верит, что может сбросить меня с себя, но я намного сильнее, и, более того, меня не волнует, какую боль я ей причиню. По крайней мере, пока это помогает вытянуть из нее ответы.

– Я защитила ее, – шипит девушка, когда я давлю сильнее. Ее слова вырываются с тяжелым дыханием – она не может свободно дышать под моим весом, давящим ей на грудь. – От таких чудовищ, как ты.

Прежде чем успеваю спросить ее, что, черт возьми, это значит, Бертрам выбегает в сад и мчится ко мне.

– Капитан! – кричит он. – Капитан Эрнст!

Я бросаю сердитый взгляд через плечо. Этот дурак раздавил тыквы моей сестры, спеша мне на помощь.

Ведьма подо мной извивается, думая, что я отвлекся настолько, что она сможет сбежать. Я почти смеюсь над ее бесполезным сопротивлением. Одним быстрым движением я отталкиваюсь от нее, рукой сживая ее ключицу, так что ее ослепляет боль. Прежде чем она успевает пошевелиться, я рывком поднимаю ее на ноги, хватаю за тонкое запястье и выворачиваю руку. Она вскрикивает, когда я вынуждаю ее застыть, ее рука вывернута так, что, если она попытается убежать, мне потребуется лишь небольшое усилие, чтобы вывихнуть ей плечо.

– Принеси кандалы, – приказываю Бертраму.

– Что ты собираешься сделать, – говорит девушка равнодушным голосом, – сжечь меня? – Она говорит так, словно ей все равно, но я вижу, как у нее на лбу выступает пот, а глаза вспыхивают. – Прихватил с собой клеймо, чтобы поставить и на меня метку демона?

«Она видала сожжения». Эта мысль приходит мне в голову, но я прогоняю ее. Клеймение ведьм – это кое-что новое, что коммандант придумал несколько месяцев назад. Если эта ведьма знала, как действует ее черная магия, то должна была понимать, что не следует применять ее перед отрядом чертовых хэксэн-егерей.

Сквозь разбитую дверь я вижу, как другие охотники, наконец, поднимаются. Бертрам зовет на помощь – раздается лязг железных цепей и деревянный стук, когда дверь тюремного ящика, стоящего в повозке, распахивается.

Мяу.

Я чуть не наступаю на рыжую кошку. Она ластится к моим ногам.

– Отстань, Роза, – приказываю я. Только моя сестра могла дать мышелову имя, но она питает слабость к этим тварям.

Ведьма тихо повторяет имя кошки. Роза. Ее розовые губы складываются в идеальный кружок, словно она удивлена. Роза трется головой о лодыжку ведьмы, и у меня внутри все переворачивается, когда я вспоминаю истории, как ведьмы превращают кошек в своих фамильяров. Эта hexe околдовала питомца моей сестры?

– Ты расскажешь, где моя сестра, – говорю я шепотом.

– С чего это? – огрызается она. – Чтобы ты смог сжечь и ее?

Другие охотники подходят к нам. В руках Бертрама железные кандалы. Я не могу ничего больше сказать.

– Ты не сгоришь, hexe, – шепчу я дрожащим голосом.

Ее глаза расширяются.

– Но еще пожалеешь об этом, когда я с тобой разделаюсь.

Тюремная повозка раскачивается, попадая в колею, из-за чего меня отшвыривает к стене, а железные кандалы на запястьях дергаются, и я ощущаю запах старого металла и ржавчины. Охотники не особо спешат, и я задаюсь вопросом, не потому ли, что их предводитель думает, будто мы можем по дороге наткнуться на его сестру.

Может, мы ее и правда встретим.

Но я надеюсь, что ей удалось скрыться. Она воспользовалась дымовой завесой, которая поднялась из-за моего заклинания (до сих пор понятия не имею, почему оно взорвалось; возможно, среди тех трав росло что-то еще?), и убежала в лес. Теперь, когда хэксэн-егери ушли, она, должно быть, вернулась в дом и приводит его в порядок. Пока я несу бремя ее судьбы.

Меня охватывает чувство вины. Чувство вины, страх и пробирающий до костей ужас.

Нет. Я не буду думать об этом. Не буду размышлять о том, как, пытаясь спасти Лизель, я закончила тем же, что и она.

Я ударяюсь головой о стену, и из груди вырывается сдавленный стон.

Все происходящее в последние несколько дней шло по наихудшему из возможных планов, так что я могла бы подумать, будто проклята, если бы не знала правды.

Это не проклятие.

Это я.

Мои поступки навлекли на меня наказание. Мое прошлое стало отравлять будущее.

Я выдавливаю нервный смешок. Schiesse, в этой сырой темной коробке я не ощущаю ничего, кроме усталости, которая просачивается в мой мозг. Я выжила только благодаря решительности, благодаря движению вперед, с одним желанием спасти Лизель. Но здесь и сейчас передо мной открывается бездна горя, зияющая пропасть, от которой я убегала, наконец забирает меня.

Но это даже хорошо. Я с радостью утону в пустоте, если она поможет мне отвлечься от мыслей о том, что я пленница хэксэн-егерей. Что меня везут в Трир, где меня ждет участь похуже той, которая настигла мой ковен.

Меня пробирает дрожь. В горле хрипит, и то ли крик, то ли рыдание вырывается наружу. Нет, нет, нет – я не доставлю охотникам удовольствия увидеть мое горе. Я еще не в тюрьме в Трире, не так ли? Значит, не все потеряно, дорога займет как минимум полдня, и им, скорее всего, придется разбить на ночь лагерь или остановиться, чтобы сменить лошадей. Как только они это сделают, как только меня выпустят из этого ящика – а им придется это сделать, разве нет? – я начну действовать. Сбегу. Или сражусь с ними. Украду оружие. Они забрали мои склянки для зелий, но оставили плащ и шляпу, так что я смогу выжить в лесу, как бы ни было холодно. Все что угодно, лишь бы сбежать.