«Verpiss dich, jäger».

К моменту, когда я собираю достаточно высокую гору, чтобы дотянуться до отверстия в потолке, у меня подкашиваются ноги.

Я устала.

Я голодна.

Все мышцы болят.

Но я все равно карабкаюсь, пошатываясь, пот жжет мне глаза, стекая из-под шерстяной шляпы, а когда я подтягиваюсь, выглядывая в отверстие в потолке, не могу сдержать победоносный возглас.

Если он думал, что сможет одурачить меня бреднями о том, будто пытается спасти людей…

Если он думал, что я сдамся от усталости и горя…

Он ошибся.

Мои губы изгибаются в улыбке, волосы прилипли к лицу, когда я ложусь на спину и замираю, тяжело дыша. Пронизывающий холод в комнате заставляет меня дрожать, но я продолжаю улыбаться, моя победа слишком сладка, чтобы не думать о ней.

Какое-то время я лежу, тяжело дыша, ожидая, когда сердце успокоится. Какой бы замок ни придумал капитан, я его сломаю, и…

Мои мысли замирают.

Глядя в потолок, я краем глаза замечаю лестницу, ведущую к ходу на второй этаж. Я вижу насос, вероятно, подключенный к акведукам, но не вижу, откуда исходит мягкий свет, наполняющий комнату. Он просачивается со второго этажа.

Я резко выпрямляюсь.

Стена передо мной ровная, в ней нет ни окон, ни двери. А когда я поднимаюсь и оборачиваюсь, то вижу, что и другие стены пусты.

Ни окон.

Ни дверей.

Я предполагала, что подвал находится всего на один этаж ниже первого и что отсюда я смогу выбраться на улицу. Но охотник затащил меня куда-то в глубь дома.

Я так сильно стискиваю челюсти, что боль пронзает голову.

Черт бы его побрал. «Черт бы побрал этого мужчину».

Но, слава Триединой, здесь хотя бы есть лестница.

Я плетусь к ней и карабкаюсь наверх.

Наконец-то – окно, достаточно большое, чтобы сойти за дверь, закрытое ставнями, но с щелью у основания, вот источник света, который манил меня к себе.

«Снаружи, – будто говорит этот свет, – свобода».

Спотыкаясь, я пересекаю комнату, не утруждаясь, чтобы остановиться и оглядеться вокруг. «Спасайся, Фрици. Спасайся».

Я хватаюсь за ручку и дергаю.

Она скрипит, но не подается.

Ярость начинает скапливаться у меня в животе. Я упираюсь ногами в пол, обхватываю ручку крепче и дергаю изо всей силы.

Бесполезно.

Я кричу и бью в деревянную панель плечом, но она остается неподвижной, так же как капитан, когда я пыталась вырваться из его хватки. Я слышу скрип, характерное позвякивание железа – он запер дверь снаружи.

Что за пытка?

Из моего горла вырывается крик, и я бью изо всех сил, отчаянно надеясь, что смогу избежать смерти, что смогу спастись, спасти Лизель и сохранить хоть что-то среди хаоса. «Ты не сможешь выпутаться из этого в одиночку», – говорит голос.

«НЕТ, – я заставляю себя ответить. Я не могу игнорировать голос, не могу позволить ему становиться сильнее. – Нет, нет, нет».

Я отворачиваюсь от двери и опускаюсь на пол, мышцы немеют, одна за другой. Я слишком измучена для того, чтобы плакать, – метания между отчаяньем и надеждой высосали из меня последние остатки сил, так что, сидя на полу, я думаю только о том, что мне нужно поспать. Спать? Но капитан вернется, и кто знает, что тогда произойдет? Мой мозг все еще не может найти логичное объяснение его словам – он хочет спасти пленных? Я в бреду. Должна быть в бреду. Я поддаюсь безумию, чтобы не позволить себе осознать жуткие последствия своих действий, пытаюсь найти оправдание, получить передышку. Я шмыгаю носом, вытираю его тыльной стороной ладони, и кандалы лязгают, ударяясь мне в подбородок.

Значит, просто смириться? Ждать его возвращения и покориться судьбе, которую он для меня изберет?

Этот вопрос вызывает у меня прилив смелости.

Ну уж нет.

Хэксэн-егерь не решит мою судьбу.

Если я и погибну от его рук, от пытки, которую он придумает, то буду сражаться до последнего.

«Как мама».

Я наклоняюсь вперед, прижимая руки к груди, будто пытаясь собрать осколки сердца воедино.

Да. Как мама. Я буду бороться.

Я встаю на ноги, осматривая комнату, от усталости мой взгляд затуманен. Это большая комната, такая же, как внизу, справа от меня вдоль стены стоят шкафы, а в глубине – столик и стул. В дальнем углу находится койка, которая выглядит потрепанной, будто недавно на ней кто-то лежал. У капитана есть другие заключенные? От этой мысли меня бросает в дрожь.

Я направляюсь к шкафам.

В первом всякие мелочи, ложки и миски, следующий пуст.

Когда я открываю последний, то смотрю на содержимое, затаив дыхание, боясь, что если моргну, оно исчезнет.

Еда.

И не только пайки, твердый сыр, хлеб и фляжка пива, но и пузырьки с травами. Без сомнения, это травы для приготовления пищи, но все равно травы, и я взвизгиваю от радости, хватая три бутылочки, прежде чем эта галлюцинация растворится в воздухе.

Но травы не исчезают. Все это реально. Они настоящие.

Я откупориваю три бутылочки и нюхаю каждую. Соль, гвоздика, лавровый лист.

Две из них я могу использовать. Две из них могут меня спасти.

Мое сердце начинает биться чаще. Не от ужаса или страха.

От надежды.

Снова.

Сколько раз человека можно лишить надежды и вернуть ее обратно, прежде чем он сломается?

«Еще раз, – думаю я. – Всегда есть еще один шанс».

Я беру кусок твердого сыра, жадно откусываю и невольно прикрываю глаза, ощутив солоноватый привкус – честно говоря, это даже не вкусно, просто еда, но это лучшее, что я когда-либо пробовала. Я беру хлеб – он немного заплесневел с краю, но в остальном выглядит нормально – и, балансируя со своей добычей в руках, ковыляю к столу.

В другой части комнаты замечаю еще одно сокровище: одеяло. Мне стоило бы взять его, чтобы не замерзнуть – здесь тоже очень холодно, – но сейчас мной движут только мышечная память, сила воли и голод.

Прервавшись от поглощения хлеба с сыром, которые я запиваю хмельным пивом, я использую одеяло в качестве метлы. Это дом охотника, так что попытка очистить энергию здесь – занятие смехотворное, но я начинаю с центра комнаты и описываю против часовой стрелки расширяющиеся круги.

«Хольда, Абноба, сильная Перхта, – повторяю я с каждым новым кругом, – Богини, очистите от злой энергии».

Сработает ли это? Я все еще связана с Источником. Я не произнесла заклинание дикой магии. Должно сработать – я следую правилам, очищаю пространство перед работой. У меня не было возможности приготовить травы надлежащим образом, и у меня нет места для ритуала или алтаря, но я сделаю все, что в моих силах.

Этого должно быть достаточно. Богини должны услышать меня. Я выполняю правила, которые они установили для ведьм.

Я заканчиваю с очищением пространства и отрываю куски ткани от одеяла, чтобы сделать мешочки. В каждый кладу немного гвоздики и лаврового листа. Две ложечки, найденные в первом шкафу, вырезаны из дерева, которое я узнала бы где угодно: осина. Ложки легко ломаются, и я кладу обломки к травам. У меня хватит только на четыре порции, но четыре защитных мешочка – это намного лучше, чем ничего.

Я отправляю в рот последний кусок хлеба с сыром и скрестив ноги сажусь на пол так, чтобы видеть и закрытое ставнями окно, и люк, ведущий на нижние этажи.

Затем я шепчу защитное заклинание и жду.

Уже у двери я слышу голос комманданта, окликающий меня. Я останавливаюсь и оборачиваюсь.

Паника разливается по венам, как кислота. «Я укрываю ведьму, настоящую ведьму и планирую разрушить вашу империю страха», – думаю я. Но внешне во мне ничто не выдает этого. Надеюсь.

– Отто, дружище, прогуляйся со мной, – говорит коммандант Кирх.

Я хочу броситься вниз по лестнице и по акведукам добраться до дома, где спрятал Фрици. Она, без сомнения, растеряна и напугана. Она заслуживает объяснений. А я заслуживаю узнать, куда она отправила Хильду.