Дитрих смущённо зарделся от слов Катерины, подобно весеннему цветку, окрасившемуся в яркие краски.

Капитан выпрямился в кресле. Конечно, он знал об этом, но очень уж любил подтрунивать над своими подопечными. Его глаза сверкнули, как у хитрого лиса, готового к очередной проделке.

– Если наш коммандер столь высоко оценивает таланты правого пилота, то следует отнестись к этому крайне серьёзно. Теперь ты точно можешь собой гордиться, парень! Заслужить уважение этой женщины дорогого стоит, – сказал капитан с усмешкой.

Загорелся дисплей на главном экране, и высветилось лицо профессора. Уильямс, казалось, был чем-то крайне взволнован. Он нетерпеливо теребил очки, пытаясь успокоить свои нервы.

– Могу я поговорить с коммандером? – раздался голос из динамиков.

Катерина, сцепив руки за спиной, сделала уверенный шаг вперёд, её движения были плавными и уверенными, как у солдата. Она олицетворяла собой спокойствие и решимость.

– Чем могу быть полезна, профессор Уильямс? – спросила она твердым и спокойным голосом.

– Если вы не сильно заняты, не могли бы подойти ко мне? Хочу кое-что вам показать, – радостно попросил старик и сразу отключил связь, оставив всех в недоумении.

Все удивлённо воззрились на девушку. Она и сама не понимала, чем удостоилась такой чести. Капитан заинтригованно махнул рукой, отпуская подчинённую, и Кейти немедля прошла к выходу, покидая мостик.

Профессор Уильямс отказался от отдельной каюты, не желая расставаться со своим изобретением ни на миг. Капитану пришлось выделить отдельное помещение в грузовом отсеке специально под нужды учёного. Конечно, это создало некоторые неудобства, но благополучие и комфорт профессора стояли на первом месте. Старик готов был спать даже на полу, погружённый в свои исследования. Он неустанно фиксировал данные в потрёпанный блокнот и переносной компьютер.

Грузовой отсек был расположен в хвостовой части корабля. Катерина шагала по стерильно чистому коридору, на ходу приветствуя всех проходящих мимо членов экипажа. В тот момент никаких срочных задач не было, хотя капитан и коммандер редко покидали мостик, и девушка могла себе позволить неспешно прогуляться и подумать. Её шаги эхом разносились по коридору, как ритмичный барабанный бой, наполняя пространство мелодией спокойствия и размышлений.

Вопрос Джексона разбередил в её душе самые неприятные чувства. Порой люди были так жестоки. Иногда Кейти размышляла, что служило поводом для такого отношения. Была ли причина в том, что она не позволяла эмоциям взять верх и никогда не показывала своих истинных чувств? Или же всё потому, что людям в принципе плевать на чужие чувства? А ведь её, теперь уже бывший жених, узнав об увечье своей невесты, ни разу даже не навестил её в больнице. Катерина вспомнила их недавнюю встречу на орбитальной станции. Он изменился, возмужал. Даже его глаза стали серьёзнее. Впрочем, космос всех меняет. Отправляясь в далёкое путешествие, можешь быть уверен, что никогда больше не будешь тем, кем был прежде.

Период ранения был самым тяжёлым в жизни Катерины. Она не помнила ничего, кроме боли. Лишь какие-то обрывочные фрагменты: как без остановки стреляют бластеры и везде разлетаются смертоносные лучи, как пахнет железом, копотью и подгоревшим пластиком, как раздаётся оглушительный взрыв и одна из стен звездолёта рушится. Она не могла даже вспомнить, как рядовой офицер, буквально жертвуя собой, вытаскивал её из-под обломков части корабля и тащил полубессознательное тело к чудом уцелевшему шаттлу. Эти воспоминания были как разбитое зеркало, в котором отражались лишь осколки ужаса и боли.

Благодаря смелости и решимости этого мужчины она смогла выжить. Но сам он отказался от дальнейшей службы в космосе и перевёлся на орбитальную станцию. Отчасти она понимала его страхи. Свои же буквально насильно глушила в себе, как затаптывают огонь, чтобы он не разгорелся вновь.

Да, первое время после случившегося Кейти до трясучки в руках боялась вновь взойти на мостик звездолёта. Ей потребовался год, чтобы восстановить своё здоровье, как физическое, так и психологическое. Возможно, окажись рядом с ней кто-то близкий, кто смог бы поддержать и утешить, она бы справилась с этой задачей быстрее. Но Катерина осталась совсем одна.

Девушка остановилась посреди пустынного коридора и всмотрелась в овальный иллюминатор. Бескрайний, прекрасный космос, миллиарды звёзд, далёкие планеты и туманности. Сколько ещё она успеет пройти? Сколько сможет открыть и познать? Её мысли текли, как река, унося её в глубины воспоминаний и мечтаний.

Она любила его и никогда не жалела о своём выборе. Космос был её домом, её страстью, её судьбой. Он манил её бескрайними просторами, звёздными пейзажами и тайнами, скрытыми в глубинах. И, несмотря на все испытания, она знала, что не променяет его ни на что другое. Космос был её вдохновением, её утешением и её вызовом, который она принимала с гордостью и решимостью.

***

Катерина едва успела переступить порог грузового отсека, как профессор затараторил:

– Это невероятно! Моя технология станет прорывом! Она позволит открыть ещё больше возможностей для перемещений! Только представьте, когда-нибудь настанет день, и людям больше не понадобятся ни шаттлы, ни машины, ни космолёты! Разве это не волшебство? —его глаза горели энтузиазмом, а голос дрожал от волнения, словно он уже видел будущее, которое создавал в настоящем.

Девушка изобразила кислое выражение лица.

– И в чём тогда смысл? Космос – это приключение, риск и азарт! – её голос был полон страсти и непонимания.

– Совершенно верно, но вы упускаете, что космос – это ещё и опасность! Сколько у вас тут бывает спокойных дней на неделе? Бури, метеоритные дожди, чёрные дыры, пираты и вражеские военные корабли… Наверняка это лишь небольшая часть из того внушительного списка опасностей, с которыми вам приходится сталкиваться на пути, – профессор говорил с настойчивостью, словно пытаясь убедить её в своей правоте.

Кейти не стала спорить. Часть своей жизни она посвятила космосу, в то время как этот старик почти всю жизнь провёл рядом со своими научными разработками. У них обоих явно был разный смысл существования. А раз так, то и демагогию разводить нечего. Кейти чувствовала, что их различия не были поводом для конфликта, а лишь обогащали их взаимодействие. Каждый из них стоял на своём посту, как корабль на орбите, уверенно движущийся к своей цели. Она понимала, что их взгляды на жизнь были как две стороны одной медали: для неё это была романтика и вызов, для него – наука и безопасность.

– Так зачем вы хотели меня видеть? – спросила она, переводя тему. Её голос стал спокойным и деловым, как если бы она вернулась к своим обязанностям.

Профессор улыбнулся, его лицо озарилось радостью, как у ребёнка, который готов показать свой новый игрушечный замок.

– Я хотел показать вам кое-что удивительное, – сказал он. – Это может изменить всё, что мы знаем о космических путешествиях.

Вопрос профессора зажёг искру любопытства в её сердце, и она готова была услышать о его научном прорыве, который мог переписать правила.

Уильямс нетерпеливо подвёл девушку ближе к своему изобретению. Аппарат представлял собой большую, гудящую, чуть светящуюся арку.

– Я наконец смог его настроить, – сказал он в волнении, его голос дрожал от предвкушения.

– Правильно ли я понимаю, что это ваше изобретение способно переместить человека на любую дистанцию и в любую точку космоса? – спросила она задумчиво, не сумев скрыть любопытства, которое словно огонь разгоралось в её глазах.

– Верно-верно! – подтвердил учёный, его лицо озарилось гордостью, как у скульптора, созерцающего свой шедевр. – Это портал, врата в бесконечность.

– Прекрасно. И как же выяснить, куда конкретно тебя закинет сей инструмент? – в голосе девушки так и сквозил скептицизм и полное отсутствие доверия.

– А вот этого я уже и не знаю! – весело ответил старик, чуть пританцовывая, как ребёнок, радующийся новому открытию. – Выяснить можно лишь методом проб и ошибок.