– Воспользоваться? – Я поднялся на ноги, не находя слов. – Мы так не договаривались.
– Мы с тобой вообще ни о чём не договаривались, – процедил Гедеон, не глядя на меня.
– Звучит реалистично, – задумавшись, ответил Скэриэл и привычным жестом заправил за ухо прядь. – И как же ты мной воспользуешься?
– Хочешь, чтобы я был с тобой предельно честен?
– Жа-ажду этого больше всего, – игриво протянул Скэриэл.
Гедеон посмотрел на него как на умалишённого. От напряжения я облизнул губы и прикусил внутреннюю сторону щеки. Что бы здесь сейчас ни происходило, это может плохо закончиться.
– Я могу быть честен с тобой, даже если моя честность проедется по тебе асфальтоукладчиком.
– Я весь во внимании, – кивнул Скэриэл.
– Стойте! – Я оперся руками о стол и требовательно посмотрел на Гедеона. – Как ты собрался им воспользоваться?
Гедеон нехотя перевёл на меня взгляд. «Ты всё ещё здесь?» – так и читалось на его лице, отчего я вспыхнул. Эти двое, кажется, нашли общий язык – если так можно описать готовность разорвать друг друга в клочья. А что будет в Академии… Я лихорадочно размышлял о том, как в случае чего избежать драки. Они в любой момент могли сцепиться и в очередной раз превратить наш дом в кошмар.
– Не твоё дело, – наконец бросил Гедеон.
– Я не позволю использовать Скэриэла.
– Прекрасно, тогда я отменяю предложение о наставничестве, убираю свой голос с его заявки на поступление, – Гедеон скрестил руки на груди, – и пусть Лоу помашет Академии ручкой на прощание.
Я не успел найтись с ответом: Скэриэл вдруг бодро протянул руку Гедеону:
– Я позволю воспользоваться мной при условии, что я воспользуюсь тобой.
– У тебя кишка тонка, – бросил Гедеон.
– Тебе же лучше, – пожал плечами Скэриэл, но руку не убрал.
Ухмыльнувшись, Гедеон поднялся и небрежно расправил складки на домашних брюках.
– Продемонстрируй тёмную материю.
Так и не добившись рукопожатия, Скэриэл сжал кулак и разочарованно прикусил губу.
– Тогда и ты свою. – Ещё один вызов.
– Что? – повысил голос Гедеон. Конечно, он не привык общаться на равных с полукровками.
– Ты ведь теперь мой наставник, не так ли? Хочу оценить уровень тёмной материи студента, ой, прости, патриция четвёртого курса Академии Святых и Великих.
Такими темпами до утра никто не доживёт. Я чувствовал, как один за другим седеют мои волосы.
– Послушайте, уже полночь. Давайте закругляться, – предпринял я слабую попытку остановить их.
Что и следовало ожидать, меня проигнорировали. Оба.
Не отрывая стального взгляда от Скэриэла, Гедеон вытянул руку – и маленький тёмный огонёк моментально разгорелся до крупного сгустка пламени, уже не помещавшего на ладони. Тогда Гедеон опустил руку, и материя свободно зависла в воздухе, продолжая постепенно увеличиваться. Скэриэл потрясённо уставился на него.
– Так много и без рук?! – Он даже привстал.
– Этому учат на втором курсе. – Гедеон убрал руки за спину. Тёмная материя слегка потрескивала, языки пламени вот-вот должны были коснуться потолка.
– Ты можешь научить меня?
– Смотря что ты сейчас умеешь. – Гедеон снова вытянул руку, напрягся, словно ухватился за невидимую верёвку, и пламя тут же стихло, не оставив и следа.
Скэриэл поднялся, тоже вытянул ладонь, и на ней вспыхнул тёмный огонёк. Через пару секунд пламя приняло очертания маленькой птицы с острым изогнутым клювом – она взмахнула крыльями и полетела, оставаясь при этом на месте.
– Неплохо, – произнёс Гедеон. – Отпусти её полетать. Можешь?
Скэриэл запнулся и покачал головой:
– Нет, этого я ещё не умею. Мне надо держать фигуру максимально близко, иначе материя потеряет форму.
Гедеон взмахнул рукой – похожая птица опустилась на стол, сделала пару шагов, взмахнула крыльями и воспарила над нами. Она пронеслась надо мной, и я машинально пригнулся, боясь, как бы птица не вцепилась мне в волосы. Скэриэл с детским восторгом наблюдал за ней, продолжая удерживать свою фигуру на ладони.
– Это сорокопут, – тихо выдохнул он и повернулся ко мне. – Серый сорокопут – моя любимая птица.
– Сорокопуты опасны, – кивнул Гедеон, позволяя своей птице из тёмной материи подлететь к Скэриэлу. – Они безжалостно терзают жертву.
– Накалывают их на острые сучья или шипы. – Улыбаясь, Скэриэл поднял свободную руку: хотел, видимо, чтобы птица Гедеона на неё села.
– Они ревностно оберегают свои территории и никого не подпускают к своей семье, – добавил Гедеон.
Тут сорокопут Гедеона преобразился, – клюв стал крупнее, крылья массивнее, когти острее, птица увеличилась раза в три, – и остервенело набросился на тёмную материю Скэриэла.
– Это снежный гриф, – как бы между делом произнёс довольный Гедеон, – моя любимая птица. К слову, тоже очень ревностный защитник, не любит чужаков.
Гриф, впившись в сорокопута когтями, уже яростно рвал его заострённым клювом, терзал крошечную на его фоне птицу, размахивая широкими крыльями. Я разинул рот. Не знал, что такое возможно сделать с тёмной материей.
– Что ты… – отпрянув, нахмурился Скэриэл, а затем колко бросил: – По размеру выбирал? – Он махнул рукой, и несчастный сорокопут растворился.
– Уж точно не у меня проблемы с размером, – хмыкнул Гедеон.
Расправившись с птицей, гриф взметнулся вверх, устрашающе покружил под потолком и нашёл себе новую цель.
– Стой! – крикнул я, когда гриф устремился к столу.
Но тут материя Гедеона сменила форму, став плотным сгустком. Сгусток этот мигом схватил Скэриэла за горло и, приподняв, вздёрнул над полом. Я с криком бросился к нему и обхватил за пояс, боясь, что он задохнётся под весом своего тела или сломает шею.
– Гедеон, остановись! Ты убьёшь его!
Лицо Скэриэла покраснело, вены на руках вздулись, он отчаянно хватался за тёмную материю Гедеона.
– Перестань липнуть к моему младшему брату и останешься в живых, – прорычал Гедеон, взмахнув рукой. Материя испарилась, а Скэриэл, корчась от боли, рухнул на пол. Он кашлял, держась за горло.
– Ты чуть его не убил! – крикнул я, стуча по спине Скэриэла.
– Это первое предупреждение.
Пошатываясь, Скэриэл поднялся и призвал новый сгусток чёрного пламени.
– Нет, у тебя нет шансов против него! – Я попытался схватить его за плечо, но он оттолкнул меня и, не поворачиваясь, прорычал:
– Отпусти! Я чуть не задохнулся! – И он свирепо устремился в бой.
Между ним и Гедеоном было не больше десяти шагов.
– В следующий раз я сломаю тебе шею, если ты не будешь знать своё место, – лениво, без тени страха, ответил Гедеон.
Скэриэл взмахнул рукой, обрушивая на него тёмный сгусток, но Гедеон молниеносно отбил атаку – материя растворилась. Скэриэл даже не успел ничего понять, – а через мгновение отлетел назад и врезался в противоположную стену: Гедеон вновь направил на него силу. С глухим звуком Скэриэл рухнул на пол.
– Твой уровень позволяет пугать полукровок и низших, но чтобы выстоять против чистокровного, нужно ещё поучиться.
– Так научи меня, – Скэриэл еле поднялся, враждебно глядя на Гедеона, – мой дорогой наставник.
– Заточить клинок, чтобы в один прекрасный день он распорол мне брюхо? Нет уж, увольте. Академия научит тебя, если ты продержишься до старших курсов. Со второго дуэли станут еженедельными. Бьюсь об заклад, что патриции выстроятся в очередь, мечтая надрать тебе задницу.
– Гедеон… – начал было я.
– Тебе тоже нужно больше тренироваться, – оборвал меня брат. – Вместо того, чтобы тратить время на этого полукровку, ты мог бы с пользой провести время с Люмьером, раз моя кандидатура была отвергнута.
И тут до меня дошло – Гедеон ревнует. Я застыл на месте, поражённый этой мыслью. К кому ревнует? К Люмьеру? К Скэриэлу? Хотя, может, и неудивительно. Габи к её подружкам и мальчикам из класса он, кажется, ревнует тоже, по крайней мере, очень строго про них расспрашивает. Я молчал, не зная, как на это реагировать. Ревность Гедеона была всепоглощающей и жестокой. Он свирепо оберегал границы своих владений и безжалостно наказывал любого, кто сближался с его семьёй.
