Недолго думая, я направился к ним, манимый сладким шлейфом. Стоило зайти на кухню, как от двери испуганно отскочила Фанни.

– О боже, господин Готье, простите, вы меня напугали!

– Всё в порядке? – занервничал я. – На тебе лица нет.

– Простите, как только узнала, что у нас команданте, потеряла всякий покой.

– Фанни, хватит, иди сюда, – тихо позвала её Кэтрин.

Она стояла в кухонном фартуке около высокого трёхъярусного белого торта.

– Красиво, – присвистнул я, подойдя.

– Это только начало. – Кэтрин указала на кондитерский мешок в руках. – Сейчас я ещё из шоколадного крема нарисую тёмную материю. Господин Готье, обещайте, что попробуете и потом скажете, как вам. Я с самого утра с ним вожусь.

– Обязательно.

– А я приготовила кексы, – поделилась Фанни. – Только никак себя в руки не могу взять. Надо их украсить, а в голове каша. Смотрите, даже пальцы трясутся! – Она продемонстрировала свою руку.

– Я говорила, чтобы ты перестала думать о плохом, – проворчала Кэтрин. – У нас много дел.

– Да как тут не думать, когда такой человек рядом?

– Команданте сюда заходил? – спросил я у Фанни.

– Нет, конечно. Да не дай бог! – Она что-то три раза шёпотом прошептала и стукнула ногой по полу – скорее всего какая-та старая октавианская примета полукровок. – Надеюсь, что он до такого не додумается, иначе я рухну в обморок.

– Он всех нас пугает, господин Готье. – Кэтрин отложила мешочек в сторону. – Мы на всякий случай отправили Лору в домик для прислуги. Так сказать, от греха подальше. Чарли дежурит у домика, он тоже переживает.

Я впервые лично столкнулся с тем, что наша прислуга боялась чистокровного.

– Вы с ним общались, да? – спросила Фанни, подойдя ближе. Она выглядела такой напуганной, словно говорила не о человеке, а о самом настоящем дьяволе.

– Да, – кивнул я. – Неприятный мужчина.

– У меня аж ладони вспотели от страха, когда я узнала, что его машина подъехала, – призналась она, судорожно вытирая руки салфеткой.

– Мистер Лафар вас не тронет, – пообещал я.

Кэтрин нежно улыбнулась.

– Спасибо вам, господин Готье.

– Хотите кексик? – спросила Фанни смущённо.

Следующие полчаса я провёл на кухне, поедая кексы, запивая их соком и наблюдая в окно за приезжающими гостями. Вышел из своего укрытия, только когда увидел машину близнецов и Леона. Встретившись, мы сразу ринулись вглубь дворика и укрылись подальше от толпы, – нас разделяли три топиарные фигуры в виде птиц и тёмной материи, – где я рассказал про мистера Лафара и его сына.

– Эллиот… – задумчиво произнёс Леон. – Кажется, я его знаю.

– Откуда? – удивлённо спросил Оливер, уперев руки в бока.

– Мы в детстве ходили в одну секцию по гимнастике, – объяснил Леон, – Он, я и Клив.

– Никогда бы не подумал, – признался я.

Выглянув из нашего укрытия, я оценил обстановку – все гости вошли в дом, и мы остались одни во дворе.

– Клив ходил с тобой на гимнастику?! – воскликнул Оливер.

– Получается, что ты знаком с мистером Лафаром? – Оливия скрестила руки на груди. Близнецы сейчас выглядели словно два детектива, допрашивающих Леона.

– Нет, я его толком не помню, но мой дядя с ним, наверное, общается.

– Ты, Эллиот и Клив, – присвистнул Оливер, – компашка как на подбор.

– Эллиот вскоре ушёл из группы из-за жёстких тренировок, а мы с Кливом продолжили. Но я его очень плохо помню. Вроде… – Леон задумался. – Вроде Эллиоту нравилось ходить с длинными волосами до плеч, а тренер этого не разрешал.

– У него и сейчас они длинные, – подтвердил я. – Он вообще очень на девушку похож.

– Да, – согласился Леон, – Помню, что в детстве тоже путали.

– Я тут один удивлён, что Клив был с тобой на гимнастике? – развёл руками Оливер.

И тут Сильвия нашла наше укромное место и предупредила, что через десять минут будет подано первое блюдо, так что нам лучше здесь долго не задерживаться. Мы пообещали ей, что не будем прятаться и вовремя присоединимся к банкету.

– Что ты высматриваешь? – спросил меня Оливер, когда я вновь краем глаза оценивал обстановку.

– Смотрю, где команданте.

– И где он? – спросил Леон.

– Не вижу, – ответил я, – Может с отцом в его кабинете что-то обсуждает.

Спустя пару минут я поднялся в свою комнату, чтобы поменять пиджак на более лёгкий, но войдя, застыл на пороге, как громом поражённый. Мистер Лафар стоял у моего письменного стола и рассматривал открытую тетрадь по латыни. Как бы я ни старался его избегать, всё равно нам пришлось столкнуться. Наедине.

– Прошу прощения? – Мои ладони непроизвольно начали потеть, и я вспомнил бедную Фанни. Как я её сейчас хорошо понимал.

– Готье? – Команданте обернулся. – Прости, я искал уборную, да заблудился.

– Уборная для гостей на первом этаже. – В горле стало так сухо, что я думал, сейчас начну кашлять песком.

– Да? Спасибо. – Он нагло перелистнул страницу в тетради: – Латынь, значит. Готовишься к поступлению в Академию?

– Да, сэр.

– Верно, готовься. Будет жаль, если не получится поступить после всех стараний.

Он посмотрел на меня и улыбнулся, но глаза оставались холодными. Я не смог ничего ответить, когда он не спеша, – будто играл со мной, как кошка с мышкой, – подошёл вплотную.

– Отец очень расстроится, если ты не поступишь. – Команданте лениво смахнул с моего плеча ворсинку. – Давай не будем его лишний раз расстраивать. Хорошо?

Уткнувшись взглядом в пол, я кивнул и отошёл с дороги.

– Хороший мальчик. – И мистер Лафар молча вышел.

Я был рад навестить Кевина. Казалось, мы не виделись целую вечность, как будто прошло по меньшей мере лет десять. Он совсем не изменился: огненно-рыжие волосы, аккуратная борода и смеющиеся глаза, чуть тронутые паутинкой морщин. Вот только в его взгляде не было особой радости от нашей встречи – это я сразу заметил, но подумал, что показалось. Может, в неудачное время зашёл? Хоть и предупреждал о своём приезде… Вдруг он обижен, что я приехал так поздно? Чёрт его знает.

Разговор долго не клеился: нам обоим было неловко, мы скованно улыбались, мялись и обсуждали отстранённые темы, как если бы негласно решили, что не затронем причину, по которой он лишился работы. Кевин явно нервничал, его что-то мучило, но он не решался поделиться. Меня это тревожило, но я старался не акцентировать на этом внимание. Зато ателье очевидно процветало: даже словно стало просторнее. Может, всё дело в удачной перестановке? Сложно было с ходу сказать. Вывеску они сменили, и теперь яркая, но не вычурная надпись гласила, что ателье «У Томаса» ждёт всех с десяти до пяти по будням. Понедельник – выходной. Как раз сегодня был понедельник, а значит, я не отвлекал Кевина от рабочего процесса.

Мы вспомнили нашу первую встречу в моём доме, когда мне было лет десять, пару забавных моментов из наших поездок, обсудили дела ателье и высокие цены на поставку ткани. Время тянулось невыносимо медленно – мы пили ароматный чай, ели миниатюрные кексы из соседней пекарни, но я то и дело посматривал на настенные часы над прилавком в ожидании, когда можно будет вежливо отчалить. Каково было моё удивление, когда я понял, что и Кевин изредка бросает взгляд на циферблат.

Провожая меня, Кевин запнулся на ровном месте. Что-то его терзало: он хмурился, смотрел в пол и ворчал про грязные окна, которые давно не мешало помыть, про Томаса, своего двоюродного брата, слишком долго где-то возившегося, мол, ему стоит как можно скорее вернуться, работы невпроворот. Я не выдержал и спросил в лоб:

– Что-то случилось?

Он замолчал и встревоженно посмотрел на меня.

– Что такое? – повторил я, но мысленно надеялся, что он махнёт рукой и закончит на этом.

– По поводу Скэриэла…

– Да?

За всю встречу мы ни разу не заговорили о Скэриэле, так что мне даже стало любопытно, что бывший водитель может о нём знать.

– Он, – Кевин прикусил губу, замешкался, но всё же произнёс, – не тот, кем кажется.