– Хантер, Ян, предлагаю отпустить детей, – обратился к ним отец. – Сейчас нам надо решить по поводу свода правил.

– Да что тут решать? Полукровка в Академии! С меня комитет родителей дважды шкуру сдерёт, а все патриции с префектами разбегутся, как только до них дойдут слухи. Я аннулирую заявку и всё!

– Если это просочится в зарубежные СМИ… Нас ведь так любят во Франции и Испании. Про Великобританию я вообще молчу. – Мистер Кагер закурил. – Лукиан Бёрко ввёл эти правила, а Хантер Брум самолично решил пойти против императора. И даже не подал прошение в Совет Старейшин.

– СМИ разнесут это, помяни моё слово, – произнёс отец, – Тебе надо было раньше исправить регламент поступления.

– Не удивлюсь, если Лукиан сейчас в гробу улыбается.

– Хватит! – повысил голос мистер Брум. – Осторожнее, Ян, со словами. Тебе ли, полицейскому, этого не знать? Старейшины тоже без дела не сидят. Вы не думали о том, что на это скажет Фредерик Лир?

– Подождите с обсуждениями. Господа, – отец указывал нам на дверь, – вы свободны.

Впервые в жизни я горел желанием остаться в этом кабинете. Они упоминали Лукиана Бёрко, моего настоящего отца, и мне жутко хотелось узнать о нём больше.

Мы вышли молча и заговорили, только когда оказались в моей комнате. Оливер устало плюхнулся на кровать, зарылся лицом в подушку и с облегчением застонал.

– Оливер? – осторожно позвал я.

Он обернулся ко мне с широкой улыбкой.

– Фух, легко отделался! Вы слышали моего отца? Впервые он так кричал. Не на шутку взбесился.

– У тебя всё лицо красное, – констатировал факт Леон.

Оливер уселся на кровати и весело махнул рукой. Казалось, его щека слегка опухла, настолько крепка была пощёчина от мистера Брума.

– Ничего, скоро пройдёт, – ответил он. – Вот это ты там устроил! Даже мой отец обалдел от твоей тирады. Свалить всё на Академию! Это выше всяких похвал.

– Просто сказал как есть. – Леон пожал плечами и принялся изучать мои книжные полки, как если бы никогда прежде здесь не бывал. – Они сами виноваты.

– Твой отец удалит заявку, и на этом всё закончится. – Я расстроенно посмотрел на Оливера.

– Я создам ещё одну. И затем, если потребуется, ещё.

– Ты бессмертный, что ли? – усмехнулся Леон, вытянув какую-то книгу с полки.

Я подошёл к клетке с Килли, выпустил его и устало потёр виски, наблюдая за тем, как канарейка вспорхнула, сделала пару кругов под потолком и уселась на шкаф.

– Будет жаль, если Скэриэл не сможет с нами поступить.

– Свод правил нельзя так резко поменять. – Оливер тоже уставился на канарейку. – Как Леон и сказал, у Скэриэла есть все шансы.

– Твоего отца хватит инфаркт, – полушутя добавил я, но Оливер даже не улыбнулся.

– Ага, надейся. Всех нас переживёт, – проворчал он.

– Мне интересно, что это за школа в Тритикуме, – признался я. – Вы про неё что-нибудь слышали?

– Я нет. – Леон мотнул головой, – Думаю, что её скрывают. Если я правильно всё понял, туда поступают чистокровные, которые не могут себе позволить другие учебные заведения в Октавии.

– Учиться с полукровками… Наверное, это незабываемый опыт, – улыбнулся Оливер.

– А Гедеона они не допросили? – Леон открыл первую попавшую страницу. – Только нас решили прессовать?

– Думаю, с Гедеоном разговор ещё впереди. Решили начать с мелкой рыбёшки. – Я окинул их вопросительным взглядом. – Как думаете, они отстали от нас или продолжат?

– Мой отец всю жизнь будет меня этим попрекать, – лениво отозвался Оливер. – Я уже привык.

Я выглянул в окно.

– А где твой телохранитель? Или мистер Брум поверил, что ты больше не общаешься с Бернардом?

– Ты слишком хорошего мнения о моём отце. Ларса не уволили, а жаль. Он его до вечера отпустил.

– Временная передышка, – прокомментировал Леон, не отрываясь от книги.

– Для всех нас, – согласился я.

– Это не передышка. Это затишье перед бурей, – возразил Оливер. – Скэриэл в Академии Святых и Великих среди сотен чистокровных. Это будет интересно.

– Не думаете, что они сделают его изгоем, да и нас за компанию? – Леон поставил книгу на место и скрестил руки на груди.

– Тем хуже для них, – уверенно выдал я.

– О, мне нравится этот взгляд. – Оливер вскочил с кровати. – Вы только представьте, как мы растрясём академию!

– Хорошо, если только растрясём. Боюсь, что ты на этом не остановишься и по полной отыграешься из-за мистера Брума, – непринуждённо проговорил Леон.

Оливер скромно уселся на край кровати и сложил руки на коленях.

– Клянусь, что буду хорошим мальчиком и не разнесу академию своего отца.

– Поверим ему? – озорно спросил у меня Леон.

Я скорчил мину и покачал головой.

– Ваши клятвы, уважаемый, не стоят и выеденного яйца, – официально заявил Леон Оливеру, на что я прыснул от смеха.

Оливер вытянул мою подушку и бросил её в Леона. Тот, хихикая, увернулся.

– Вы у меня сейчас оба получите! – крикнул Оливер. – Я, чёрт возьми, обещаю быть хорошим, и вы должны поверить мне на слово!

Мы с Леоном разразились хохотом.

– Оливер Брум, вы выругались! Что вы себе позволяете? – Я не мог остановиться.

– Вы меня оба доведёте! – отозвался Оливер, набросившись на нас.

Скрестив ноги, Скэриэл сидел на диване и последние двадцать минут напряжённо вглядывался в тёмную материю, принявшую очертания треугольника на его ладони. Он не позволял материи иссякнуть – бурлящие языки пламени отнимали много сил, но он упорно возводил нужную ему фигуру.

Я замер напротив, боясь помешать. Меня, как низшего, тёмная материя пугала до чёртиков. Скэриэл жаждал обуздать её, а вот я не мог перебороть какой-то первобытный страх перед этой силой. И всё равно мне часто приходилось наблюдать за его тренировками. И ладно бы Скэриэл просто создавал такие вот фигуры, но нет же, иногда он переходил черту и вытворял куда более опасные вещи.

Его лоб покрылся испариной. Я проследил за каплей пота, скатившейся с виска Скэриэла в яремную ямку. Он сглотнул, кадык его дёрнулся, и только тут я понял, что у меня самого пересохло горло. Откашлявшись в кулак, я на мгновение испугался, что отвлёк Скэриэла, но он продолжал раз за разом возводить треугольник одного и того же размера и плотности. Спустя ещё пару минут я заметил, что он весь побледнел и задрожал. Негласным правилом было не мешать тренировкам, но я не сдержался.

– Может, отдохнёшь? – Я нерешительно подошёл ближе.

Кажется, Скэриэл даже не моргал, наблюдая за треугольником. Вены на его руке вздулись, кисть задрожала; он яростно вцепился в диванную подушку. Как только тёмная материя размывалась, блекла, Скэриэл прикладывал больше усилий, чтобы не потерять концентрацию – и фигура возникала вновь. Сам он стал походить на живого мертвеца: тёмная материя неумолимо выкачивала его энергию.

– Хватит. – Я толкнул его в плечо.

Обессиленно завалившись на диван, он махнул рукой, и треугольник испарился. Выглядел Скэриэл так, словно не понимал, как здесь оказался и что происходит. Волосы его вымокли, пот тёк ручьём, он учащённо шумно дышал, будто вот-вот мог рухнуть в обморок.

– Джер… – увидев меня, начал он, но в тот же миг из его носа потекла тонкая кровавая струйка. Яркая красная линия на бледном измученном лице. Подрагивающей рукой он провёл по испачканным губам и уставился на алый след, а затем, как будто размышляя о чём-то, медленно сел, лизнул собственную кровь и растёр её между пальцами. Взгляд его хаотично блуждал по комнате.

Я бросился в ванную, намочил небольшое полотенце под холодной водой и принёс ему.

– Ты в порядке? Голова не кружится?

Он благодарно принял мокрое полотенце из моих рук.

– Немного перестарался. – Виновато улыбнувшись, Скэриэл откинулся на спинку дивана, поморщился от боли и проговорил: – Голова раскалывается.

– Что ты сейчас делал?

Он приподнял испачканное полотенце – губы и подбородок окрасились в красный цвет – и приложил чистой стороной к носу.