– Классные у него картины на стене, – бросил я.

– Да, правда. И ник в тему.

Я рассмеялся.

– Как твой дядя? Не ругал?

– Нет, всё хорошо. Я, – он замялся и посмотрел на часы внизу экрана, – наверное, тоже пойду. У меня тренировка скоро. Надо собраться.

– Да, конечно.

Леон улыбнулся, прежде чем отключиться. Я встал, в последний раз бросил взгляд на иконку Оливера в октафоруме – она всё ещё светилась зелёным – и закрыл ноутбук. Отношения Оливера с отцом меня откровенно пугали. Это уже не та проблема, с которой можно разобраться, просто пригласив Скэриэла на встречу, как это было с Бернардом.

Ночью я долго не мог уснуть. Помимо кошмаров меня периодически настигала бессонница, после чего я был выжат как лимон весь следующий день. Вот и сегодня я лежал в наушниках, пытаясь заснуть, но сон не шёл. Вместо этого в голове крутились тревожные мысли о Скэриэле, выпускных экзаменах, поступлении в Академию Святых и Великих. Прикрыв глаза рукой, я лежал, ворочался, не мог найти удобное положение, смял ногами одеяло и, в конце концов, скинул его с кровати.

Почувствовав сквозняк, я даже не обратил на это внимания – и чуть не вскрикнул, когда холодная ладонь опустилась мне на губы и чуть надавила.

– Тише, – шёпотом произнёс знакомый голос, – в коридоре кто-то есть.

Скэриэл!

Я чуть не подскочил и тут же зажмурился. Господи, почему я веду себя как идиот! Он плавно приподнял ладонь, выжидающе глядя на меня. Я быстро сел на место.

– Господи, – какое облегчение было его видеть.

– Можно просто Скэриэл, – лукаво отозвался он, потрепав меня по волосам.

Он был в куртке, и от него так веяло уличным холодом, что по моим рукам и спине побежали мурашки. Он скинул её вещь на пол и улыбнулся, сверкнув глазами в темноте.

– Ты в порядке? – спросил я тихо, пытаясь лучше его рассмотреть.

– Рана скоро заживёт, я в норме.

– Больно?

– Немного. Я на обезболивающем.

Мы замолчали – я просто надеялся, что это мне не снится, боялся, что проснусь под утро один, а из запутавшихся на полу наушников всё ещё будет играть музыка.

– Надеюсь, ты мне не снишься. – Слова сами слетели с моих губ. – Я волновался.

Не знаю, сколько мы так сидели, – я раскис, вдруг почувствовал себя ребёнком, которому очень нужно чьё-то сильное плечо. Несмотря ни на какие сомнения и тревоги, недосказанность и загадки, с отцом и братом мне никогда не было так спокойно, как со Скэриэлом. И я был благодарен ему просто за то, что он нашёл время со мной встретиться.

– Я… – Слова нашлись не сразу, поэтому я стал делиться новостями: – Мы подали твою заявку на поступление в Академию! А наши семьи обо всём узнали! Тут такое было, но мы отстояли твоё поступление! Не знаю, может, мистер Брум придумает, как…

Хотелось так много ему рассказать, но ещё о большем – спросить. Что произошло в Запретных землях? Почему эти люди пытались его убить? Как он выжил? Где был? Моя радость постепенно сменялась тревогой.

– Правда? – Он устало нахмурился. – Спасибо, Готье. Надеюсь, обошлось.

Ответить я не успел. Дверь внезапно открылась. Мы одновременно обернулись, и Скэриэл поднялся, предчувствуя угрозу. На пороге возвышался, словно каменное изваяние, Гедеон.

Нахмурившись и стиснув зубы, он бросил тяжёлый взгляд сначала на меня, затем на Скэриэла. Испугавшись, что брат применит тёмную материю или набросится на него с кулаками, я поспешил защитить друга:

– Гедеон, мы…

– Одевайся, – ровно произнёс он.

Я чувствовал, чего ему стоит сейчас держать себя в руках. Он обратился к Скэриэлу, чуть ли не выплёвывая слова:

– Опять ты…

– Ничего ужасного я не сделал, – тихо проговорил Скэриэл и нерешительно улыбнулся мне, словно пытаясь оградить от брата и успокоить. – С каких пор в Октавии запрещено навещать друзей?

Это было зря.

Гедеон как с цепи сорвался. Сжав кулак, он угрожающе шагнул к нам.

Я нервно мял подол футболки – первое, что успел накинуть, разняв Гедеона со Скэриэлом. Если быть точнее, то вытащил Скэра из удушающего захвата старшего брата.

Мы сидели в столовой в напряжённой тишине: я по одну сторону овального стола, Скэриэл – напротив, а во главе Гедеон сердито окидывал нас взглядом. Он барабанил пальцами по деревянной поверхности – этот стук неумолимо приближал меня к истерике.

Чуть ранее Сильвия заботливо убрала накрахмаленную скатерть и ажурные салфетки, с ювелирной точностью задвинула оставшиеся стулья так, чтобы они стояли на одинаковом расстоянии друг от друга; шторы были постираны и выглажены – я со своего места чувствовал цветочный запах кондиционера. И посреди этой идиллии сидела наша помятая троица, как жирная клякса на белоснежном листе.

Взъерошенный Скэриэл сидел полубоком, даже не потрудившись привести себя в порядок, и враждебно смотрел на Гедеона в ответ. Я бы не удивился, начни он отбивать ритм в такт или качаться на стуле – просто чтобы вновь вывести моего брата из себя. А вот я дрожал то ли от холода, то ли от страха, – сложно было разобрать. Помимо футболки, я успел натянуть домашние штаны, когда Гедеон бросил: «Поговорим внизу» – и практически скинул Скэриэла с лестницы. Мы подняли чудовищный шум, и я даже был разочарован тем, что прислуга не прибежала из соседнего домика. Или, может, Гедеон предупредил их, мол, если услышите крики, не паникуйте и не вызывайте полицию, это всего-навсего я выбиваю дурь из одного полукровки, повадившегося ходить к нам домой. Повезло, что отец был в отъезде. Он бы точно не оценил ночное рандеву в столовой.

– Не знаю, в курсе ты или нет, – нехотя начал Гедеон, обращаясь к Скэриэлу, – но я теперь твой наставник в Академии Святых и Великих.

– Что? – Скэриэл округлил глаза. – О чём он? Это шутка такая? – Он бесцеремонно кивнул в сторону Гедеона, словно брат не находился в пяти шагах от нас.

– Значит, не в курсе. – Гедеон закатил глаза и аккуратно положил ногу на ногу.

– Он правда теперь твой наставник… – пригнувшись, тише произнёс я через стол. – Не успел тебя предупредить.

Скэриэл прищурился и вскинул подбородок, явно бросая Гедеону вызов.

– Почему? – голос его звучал требовательно. – Что тебе за это будет?

– Тебе нужен был наставник, дополнительный голос для поступления, а мне, – тут он пренебрежительно взглянул на меня и быстро отвёл взгляд, – нужен был первокурсник. Готье сделал свой выбор в пользу Люмьера, тем самым разбив мне сердце.

Пришёл мой черёд закатывать глаза, но я сдержался. О своём искалеченном сердце Гедеон говорил довольно иронично, так что никаких сомнений – он издевается и ещё долго будет припоминать мне это маленькое предательство.

– В жизни не поверю, что причина только в этом, – сплюнул Скэриэл, а у меня неприятно засосало под ложечкой. Разговаривать в таком тоне с Гедеоном опасно. Мне всё-таки хотелось пережить эту ночь.

Гедеон задумчиво покосился на Скэриэла и вкрадчиво проговорил:

– А я в жизни не поверю, что такой, как ты, захочет поступить в закрытое образовательное учреждение для чистокровных, не имея при этом корыстных целей.

Отодвинувшись, Скэриэл расслабленно откинулся на спинку стула и повторил позу Гедеона в своей манере: широко расставив ноги, закинул одну на другую так, что колено упиралось в стол. Я с ужасом наблюдал за тем, как с каждой секундой Гедеон мрачнеет. Будь здесь Сильвия, её бы хватил удар от одного взгляда на Скэриэла.

Гедеон смотрел на него брезгливо, свысока, но лишь поморщился, когда Скэр вальяжно развалился, раскинув руки и небрежно опершись локтем о стол – всем своим видом показывая, что ему плевать на манеры. Я прекрасно понимал, что Скэриэл делает это специально. Он провоцировал Гедеона, но я ничего не мог предпринять.

– Для чего я тебе нужен? Может, у нас схожие цели.

Гедеон окинул его задумчивым взглядом и плотно сжал губы, размышляя, сказать правду или нет.

– Я планирую в нужный момент воспользоваться тобой и бросить на амбразуру. Как тебе такой вариант?