Я подхожу к ней ближе, встаю вплотную и тут же чувствую, как в мои ноздри впивается уже знакомый мне аромат с цветочными оттенками.

– А ты еще, наверно, мнишь себя самым умным? Ты хорошенько пошевели мозгами, и еще раз взгляни на фото. Если я ничего не путаю, то в тот пикантный момент я была как раз вместе с вами в кабинете, а фото было сделано с улицы. Или ты просто ищешь повод, чтобы до меня докопаться?

– Ты бы прекращала так со мной разговаривать, я тебе не твоя подружка, – уже злюсь я от ее высокомерного тона.

– А ты бы фигню перестал нести, и вообще вести себя как мудак, может тогда бы и заслужил к себе хорошего отношения.

– Я же узнаю правду и тогда тебе точно несдобровать, – я уже окончательно теряю самообладание и начинаю повышать тон.

– Честно, делай что хочешь, ты меня уже утомил. Отдай сюда ключи, – тянется она за моей рукой, чтобы забрать их.

Я хватаю ее за кисти и тяну к себе, понимая, что сжимаю очень крепко ее тоненькую ручку, что она вот-вот треснет.

– Я тебя предупредил!

Она смотрит на меня с отчаянием в глазах, вся ее смелость в одно мгновенье куда-то испарилась. Понимаю, что делаю ей больно, но не хочу ослаблять хватку, в которую я сейчас вложил всю свою агрессию.

– Ты еще пожалеешь, что вообще сюда переехала. Со слезами будешь убегать из этой школы до самой своей Италии.

Я резко ее отталкиваю от себя, а потом беру ее рюкзак и просто в порыве гнева вываливаю все содержимое на пол.

– А пока приберись тут, ты не у себя дома, – с той же яростью кидаю в нее слова и просто выхожу из кабинета.

Ника

Я присела за парту и не могла пошевелиться, просто погрузилась в тишину, которая осталась после него. Руки продолжали жечь в тех местах, где он их сжал так сильно, что я еле сдержалась, чтобы не показать ему, что мне больно. Не дождется.

Слава богу, он ушел и не видит моего немого оцепенения и отчаяния. События последних дней меня окончательно опустошили.

В кабинет кто-то зашел. Я не посмела поднять голову, потому что боялась, что это ОН вернулся.

– Ника, что тут произошло? Ты в порядке? – раздался голос Элины надо мной. Она садится на карточки и начинает собирать мои вещи. Увидев это, я присоединяюсь к ней.

– Ника? Что он хотел? И что произошло? – с искренним беспокойством спрашивает она.

– Я видела тогда его с Марией Николаевной… И он думает, что это я сделала то фото.

– Но ты же этого не делала?

– Нет, конечно! – воскликнула я, почувствовав обиду, будто и Элина меня в этом подозревает.

– Тогда тебе не о чем беспокоиться. Рано или поздно Ник узнает все равно, кто это сделал. Просто так он этого не оставит, такой уж он.

– Ага, он самый настоящий тиран!

– Он тебя как-то обидел? Почему ты так говоришь? – удивилась Элина. – Они с моим братом дружат давно, и Ник всегда только за справедливость. «Тиран», думаю не совсем его определение, хотя он бывает и резким и грубым, соглашусь.

Я не стала спорить с ней, ведь она его может знать только с одной стороны. Тем более если он дружит с ее братом, и к ней у него, скорее всего, особое отношение.

Да, к тому же, мне нравилась Элина. И я совсем не хотела с ней портить отношения только потому, что у нее такие знакомые.

– Если ты никуда не торопишься, мы могли бы сходить куда-нибудь. Например, здесь недалеко есть классное совковое кафе-мороженое, если ты понимаешь, о чем я. Оно, хоть и потрепанное малость, но честно скажу тебе, сильно переплевывает множество других современных пафосных кафешек. А какой у них ассортимент! Ничего вкуснее не пробовала нигде. Папа говорит, что ничего в этом кафе не изменилось еще со времен его детства. Часто меня туда водить. Что скажешь?

Мне хоть и нравится Элина, но ее желание подружиться со мной меня слегка настораживает, учитывая круг ее общения. И не зря. Истинную причину ее интереса к моей персоне, я узнаю немного погодя.

Ник

Шум вокруг меня и Маши уже стих, никому не было дела до этого. Только я не хотел никак спускать все на тормоза.

Мы с Тимом подняли все свои источники, кто шарил в подобных делах, чтобы выйти на того, кто выложил фото.

Фотография появилась от анонима в группе нашей школы, обещали, что узнать это будет проще простого. Правда, кто обещал, был загружен делами и попросил дать ему пару недель.

Для моего терпения срок был довольно большой, но я мужался, как мог.

По поводу фотографии, я тоже уже подумал, что никак Кудряшка не могла это сделать. Вспомнил ее слова, проанализировал, кажется, она не врала. А вот по поводу того, что я ее преследую, у меня все еще оставались сомнения. Могла ли она донести все директору?

Моль? После последнего раза как-то глупо ему опять нарываться на меня, на нас. Ну, либо он мазохист и ему это нравится.

Он был в нашем классе новенький. Перевелся к нам из другой школы в конце прошлого учебного года. Всегда сам по себе, в основном сидит, молчит, вроде никого не трогает, к себе внимание никак не привлекает, никто его даже не замечал, пока не выяснилось то, что он сдал Марьину из нашего класса, которая курила в школьном мужском туалете с другими ребятами. Ей здорово влетело от родителей, которых естественно вызвали в школу и грозились ее отчислением. Так мало того, что он про сигареты рассказал, так еще добавил того чего не было, я то уж там был, знаю. Вот мы тогда и вывезли его в сквер, чтобы немного парню вправить мозги, да и за Марьину вернуть должок.

– Слушай, Моль, тут до меня дошли слухи…Что это все-таки ты слил меня директору.

– К-как, к-кто сказал? – занервничал он.

– Так, сам Петр Васильевич и сдал тебя, – решил взять его на понт.

– Ну, я… – отпускает взгляд в пол и начинает нервничать.

– Ну, ты-ты... что ты?.. Как нехорошо девчонку-то было подставлять. В тебе вообще есть что-то мужское, кроме того, чем ты мочишься?...Молчишь… Нормального языка ты не понимаешь, мы уже поняли. Значит так, бить тебя бесполезно, тебе это нравится, походу, а удовлетворять твои пристрастия у меня нет желания .. Хочешь внимания? Я тебе его предоставлю.

Закипаюсь в моменте от его наглости и беру его за шкварник.

– После уроков не торопись уходить, развлечемся с тобой.

Смотрю на него, маленького щупленького и в какой-то момент жалость пробирает, но и руки так и чешутся. А еще вина поглощает, что повелся на его треп и пошел выяснять отношения с Новенькой. Она тоже хороша, заступалась за него тогда, а он ей вон какой монетой расплатился.

После уроков вылавливаю его.

– Ты куда-то торопишься?

В этот раз мы решили уехать подальше от города, найти более укромное место для запланированного представления, автором которого выступил Стас, а мы все его поддержали.

Вначале я хотел ехать один, чтобы было по-честному, в этот раз это была чисто моя разборка, хотя и в прошлый раз ребята тоже никак не вмешивались, просто выступили наблюдателями. В этот раз они тоже не захотели пропускать подобного рода зрелище, я и не стал отказывать им в этом удовольствии.

Всю дорогу он молчал, пока мы не завернули на лесополосу.

– Р-ребят, а мы куда едем?

– Начинай молиться, Моль. Пусть Боженька отпустит тебе все твои грехи. Сейчас самое время, – произнес Стас, толкнув его при этом в плечо. Я наблюдал за происходящим в зеркало со своего водительского кресла и не мог не заметить ужас в глазах Моли.

Чипушила.Одним словом.

Мы заехали далеко вглубь леса, чтобы подстраховаться.

– Раздевайся! – оказавшись на месте, скомандовал я.

– В смысле?

– В прямом. Догола! Я повторять по сто раз не буду. Все снимай.

Он подчиняется, при этом держит обоими руками свои причиндалы.

– Ты у нас такой стеснительный, я смотрю, – закуривая, произнес Соловей, при этом морщась от раздражения и злости.