Гостомысл резко поднял руку вверх.

– Спокойно все! Кто не знает – я законный князь ладожский Гостомысл! Со мной мои воеводы, Белотур и Доброга, и друг наш – конунг нурманнский Хельги Скогатт.

– Мы узнали тебя, княжич! – наконец решился ответить один из делегатов, самый важный варяг с островерхим шлемом в руках. Голова его была чисто выбрита, как и подбородок. Зато имелись длиннющие густые усы, доходившие до самой груди. Кончики их были высинены12 и свидетельствовали о принадлежности к варяжской элите. Рядом с ним стоял еще один серьезный воин в полноразмерной кольчуге, доходившей ему до колен, тоже вступивший в разговор:

– И тебе здравствовать, княжич Гостомысл!

– Я тоже вас знаю, воины! И тебя, воевода Лютый, и тебя, сотник Военег! Но я не княжич, а князь теперь. Отец мой погиб, как вам должно быть известно. Теперь я правлю Ладогой!

– Посылы наместника Пожеги говорили нам другое… – неуверенно произнес воевода Лютый, важный чубатый воин.

– Пожега – изменник! – выкрикнул Гостомысл. – Я казнил его, как и еще два десятка предателей!

– Вот как… Нам посылы Пожеги другое говорили… – протянул Лютый. – Нурманны Ладогу осадили, тебя, князь, убили…

– Как видите, я живой. Город в моих руках, изменники казнены. Вы можете убедиться в том, что в Ладоге обычная жизнь. Приглашаю вас и вашу старшую гридь на пир. Остальным привезут угощение прямо сюда. Ладьи подойдут, чтобы перевезти всех, кого с собой возьмете. Обо всем остальном в тереме поговорим!

Лютый с Военегом уважительно поклонились, признавая главенство князя и принимая его приглашение. Дружинники вокруг одобрительно загудели, радуясь тому, что война отменяется. Вместо побоища их ждет угощение и выпивка. А там и веселье с девками, песни и танцы.

Пока Гостомысл говорил, конунг внимательно рассматривал плесковско-белоозерское войско. Основную часть его составляла, конечно, толпа смердов с копьями и топорами. Однако, почти половина – воины профессиональные, выглядят грозно, солидно, и экипированы вполне на уровне. Неплохо было бы заполучить таких в хирд, хоть на время, очень они могли бы пригодиться в походе на Полоцк.

Но это позже. Сначала надо понять планы князя по мести убийцам Буривоя. В любом случае, неусмиренных весян оставлять за спиной не следует. Еще не хватало, чтобы они Альдейгью захватили и нового князя порешили. С этих станется!

Но в любом случае, уже можно отправлять драккар в Пограничный, за княжной Ингигердой. Соскучился по ней сильно, лучше, чтобы она рядом была. И Гретту Грамдоттир привезут, о чем настойчиво просили ярл Сигурд и ее сын Магни.

Переговоры завершились, и конунг с князем и приближенными отчалили обратно в город, раздавать указания по перевозке гостей и подготовке к пиру. Хельги отправился к себе в усадьбу, пока есть немного времени свои дела порешать.

***

Тем временем, князь Гостомысл, вернувшись в терем сразу созвал своих приближенных воевод и особо доверенных гридней на совет.

– Воеводы! Власть я себе вернул, теперь настало время советников мне выбрать и достойных людей боярами назначить. Вы, разумеется, после меня над всеми будете, мои главные бояре! Что скажете, кого еще посоветуете?

Белотур, как старший, откашлялся и начал:

– Надо из заслуженных гридней или купчин смотреть! Из тех, кого людишки уважают, перво-наперво. Старого сотника Перенега, например. И Дрозда с Вечерко.

Гостомысл кивнул, соглашаясь. Он знал этих уважаемых ладогжан с рождения, те еще у Буривоя в почете были и не предали молодого князя в трудную минуту, поддержали и словом, и делом, и деньгами. И охранные дружинки у них имеются, десятка по три в каждой. Они, кстати, на его, Гостомысла, стороне выступили, когда князь с конунгом в город вошли.

– Тиун13 новый нужен тебе, помощник во всех делах денежных, торговых, домашних, да за челядью чтоб следил, вот что главное! – добавил Доброга. – Ку́ра-то Пожега запытал, про злато спрятанное выведывая. И вот здесь человек должен быть честным и работящим, чтобы не жалея себя служил, и чужого, то есть, твоего, княже, в свою кубышку не тащил. Горностая бери, он не подведет! Тем более, что он – сын варяга Рыка, что у отца твоего дружинником был.

– Помню такого, толковый человек! – подтвердил Белотур. – И купец из него крепкий! Быстро разбогател на торговле мехами с киевлянами. А сюда от них зерно возит. За несколько лет смог все организовать и шесть ладей больших уже водит.

– Знаю его хорошо, достойный человек! Он меня с детских натаскивал, – ответил юный князь. – Сам он гриднем не стал, потому как ногу сломал неудачно. Он тогда еще отроком был, не успел его отец мой опоясать. Вот Горностай купеческим делом и занялся. Я поговорю с ними со всеми. Что с наместниками делать плесковским и белоозерским?

– А что с ними делать? Воеводы их с дружинами отступились, тебя князем признали. Признай и ты их, княже. От добра добра не ищут! Отправь им грамотки с подтверждением, что оставляешь их на своих местах.

– Грамотки я уже написал. И отвезете их вы. Ты, Белотур, в Плесков пойдешь, а ты, Доброга, в Белоозеро. Никто, кроме вас, лучше не сделает. Там ведь еще и слова правильные подобрать надо! Здесь смогли с дружинами договориться, чтобы от Ладоги отошли и меня признали, вот и туда вас отправляю!

– Сделаем, княже! Отвезем грамотки.

– Заодно скажете наместникам, что за этот год дань я им уменьшаю на полсотни гривен. Думаю, что это их порадует и успокоит люд окончательно.

– Правильное решение, княже! Нам еще на весь идти, может наместники гриди нам дадут.

– Об этом и думаю, Доброга! И надеюсь, что расходы мы окупим, весь разбив. Вот с них все сторицей и возьмем! Собирайтесь, воеводы, время не ждет! И дары от меня прихватите для наместников. С Лютоем и Военегом вместе уйдете, после пира.

– Варяжко за нас останется, конунг не против будет! – сообщил князю Доброга.

Гостомысл кивнул, соглашаясь с кандидатурой временного воеводы. Дружина его знает и уважает, так что проблем быть не должно.

***

Князь призвал выбранных им достойных людей и побеседовал с каждым. Те восприняли эти назначения как честь и пообещали оправдать надежды Гостомысла.

Горностай тут же включился в работу и устроил комплексную инспекторскую проверку в кладовых и на подворье. Челядь носилась по клетям и теремному двору, как угорелая, подгоняемая окриками нового тиуна и двух его помощников. Следовало пересчитать все запасы и закупить недостающее продовольствие, чтобы не допустить голодания княжеской дружины. И оружейную кладовую оприходовать обязательно. Челядь также нуждалась в пополнении своей численности, надо приобрести новых холопов и побольше теремных девок, так как обслуживающего персонала откровенно не хватало. Но у Горностая, несмотря на то, что он только назначен тиуном, уже был составлен четкий план, и он его придерживался.

Это было первым испытанием способностей нового тиуна. Следующим стал приказ князя организовать к вечеру торжественный пир, на который Гостомысл позвал конунга Хельги, его ярлов и хевдингов, а также гостей – воеводу Лютого и сотника Военега со старшими гриднями. И для плесково-белоозерских дружинников столы накрыть.

На пир к князю Гостомыслу конунг поехал верхом. Решил, что так солиднее, чем пешком топать. Его сопровождающие, из числа командиров и старших хускарлов, поступили так же. С собой Хельги решил взять и юного Магни, сына ярла. Пускай парень опыта набирается житейского, посмотрит, как с князьями да боярами общаться надо. И сейчас Магни ехал рядом с конунгом, внимая его наставлениям по местному этикету.

Конунг заметил, что Магни слушает не очень внимательно, больше глазея по сторонам, и собирался уже сделать юноше замечание, как вдруг неожиданно Магни схватил щит, висящий у него за спиной, и одним движением выставил его прямо перед лицом конунга. Через мгновение раздался звук удара по щиту, напомнивший звонкий шлепок, и в нескольких сантиметрах от глаза Хельги вырос острый граненый наконечник. Стрела, пробившая щит насквозь, предназначалась конунгу, и если бы не реакция паренька, то вонзилась бы прямо в глаз Хельги. Магни еле удержал щит – так силен был выстрел. Ехавшие вокруг конунга хирдманы похватали свои щиты, полностью прикрыв Хельги, и заозирались по сторонам, пытаясь разглядеть, откуда был сделан выстрел.