Тренировки продолжались многие часы, часы складывались в дни, недели, месяцы, годы… Мастер Оэ был рад, что на склоне жизни нашел тех, кто сможет сохранить традиции боевого искусства, и его детище не умрет вместе с ним. Материал, конечно, был сыроват, но пальцы учителя делали свое дело - лепили мастерство на фундаменте молодости, жажды познания, самоотверженности и энергии.

Потрогав иссеченные ударами мешки из шкур, Оэ сказал:

- Завтра начнем отрабатывать удары на сосновых поленьях. Сосна мягкая и податливая, но она тверже шкуры. С более твердым материалом ваши руки не сладят. Вы еще слабы и неумелы. Можно сказать, что вы только начали робко шагать по земле.

- Но мы тренируемся почти три года! - возмущенно крикнул Такаси Нуэми. - Разве мы достигли малого?

- О нет, - спокойно сказал мастер. - Вы прошли через самое трудное - начало пути. Если человек сделал первый шаг, то он может пройти тысячи миль по сотням дорог. Вы способны достичь вершин мастерства, но для этого вы должны отбросить лень и тренироваться в десять, в сто раз больше, чем тренировались до сих пор.

Оэ улыбнулся, подобрал с земли несколько поленьев и сложил их одно на другое. Потом посмотрел на обиженного Такаси.

- Искусство нанесения удара ребром ладони называется «Рука-меч». Ладонь должна стать тверже стали, и тогда она легко снесет голову любому человеку, даже если он наденет шлем. Я дал вам попробовать себя в этом искусстве. Теперь хочу посмотреть, чего вы достигли.

И он отступил в сторону, сделав приглашающий жест. Такаси Нуэми набрал в легкие побольше воздуха, в глазах его появилась решимость. Тело привычно сгруппировалось, приняв боевую стойку. Молнией мелькнула в воздухе рука.

- Киа-а!

Разрубленные в щепку поленья разлетелись в стороны, словно по ним ударили громадной, остро отточенной секирой. Такаси торжествующе посмотрел на учителя, ожидая похвалы. Старик Оэ снова собрал поленья.

- Что ж, удар неплох. Однако я просил сделать другое. Мне нужно было, чтобы ты разбил только нижнее полено, не повредив остальные.

Голос Такаси вдруг охрип.

- Вы смеетесь над нами, учитель. Это невозможно.

Старик Оэ не принимал боевой стойки и не делал угрожающих жестов. Никто не успел заметить, как ладонь мастера коснулась стопки поленьев. Да и поленья остались лежать друг на друге нетронутые. Оуэма осторожно приподнял самое верхнее из них. Оно было целым. Второе… Третье… Четвертое… Как только Оуэма взял пятое полено, оно развалилось пополам.

Мастер присел на камень и посмотрел на ошеломленных учеников.

- Я воспитал в вас приличных бойцов. Но до истинного мастерства вам еще далеко, потому что оно определяется не столько развитым телом и безупречной техникой. Побеждать врагов должен ваш разум, а не хорошо поставленный удар. Научиться бить по макиваре просто, труднее очистить разум для того, чтобы вы не видели вашего противника, иначе вас будет легко победить. Вы не должны воспринимать эти поленья как нечто твердое, иначе ваши руки не одолеют крепкого дерева. Ощутите их как часть природы, окружающей вас, ощутите себя самих частью природы.

И так, мало-помалу, незаметно из ежедневных изнурительных тренировок, пота, крови, многочасовых медитаций взрастало знание. Беглецы поняли, что им не нужны подпольные кузницы для производства оружия, потому что ни меч, ни копье не могли теперь сравниться со стальной мощью рук и ног.

Такаси Нуэми часто уходил далеко к сопкам и подолгу думал о чем-то невеселом.

- Мы здесь уже давно, - сказал он как-то раз. - Мой отец наверняка погиб, тайное общество разгромлено.

- «Белый Лотос» можно создать заново, - возразил Чико. - Крестьян научить боевому искусству. Подготовить новое восстание.

Оуэма Тэдзива молчал, слушал, но ничью сторону не брал. Мастер Оэ видел в нем самого способного ученика и готовился к тому, чтобы передать ему в будущем самые сокровенные знания своей школы. Он не мог знать, конечно, что старательный ученик все усилия прикладывает, чтобы выглядеть именно учеником, не слишком умелым, но прилежным. Вот и сейчас он бросал нож в висящую на дереве мишень так, чтобы рукоятка ударялась в цель и нож отлетал в траву.

Кумико постояла поодаль, затем подошла и улыбнулась.

- Ты кидаешь нож как обломок скалы, от груди. Так ничего не выйдет. Не обижайся, я у господина Оэ уже давно, и он меня тоже научил кое-чему. Большой палец кладется на лезвие, вот так, рукоятка держится тремя пальцами…

Она коротко взмахнула рукой, и нож мелко задрожал в центре мишени.

- Попробуй теперь ты.

Оуэма улыбнулся в ответ и взял нож в руку.

Он отсчитал четыре неудачные попытки, пятую сделал как надо, и Кумико захлопала в ладоши от радости.

- Молодец! Видишь, это легко.

- Только для тебя, - проворчал он. - Я чувствую себя неуклюжим, как бревно, которое разбиваю на тренировке.

Она чуть дотронулась до его бицепса.

- Я бы так не сказала…

И Оуэма вдруг почувствовал ток, пробежавший между ними. Тепло ее сильного и гибкого тела передалось ему, медленной дрожью разлилось по мышцам и закружило голову в горячем тумане. Она медленно провела, еле касаясь кончиками пальцев, по его груди и животу вниз, к промежности… Оуэма осторожно взял в ладони ее лицо, посмотрел в ее широко расставленные глаза и увидел в них, как в черных бездонных озерах, свое отражение.

- Ты мужчина, - прошептала она, - большой и сильный, где тебе заметить меня. А я увидела тебя впервые и забыла обо всем. Женщине нельзя говорить такие слова, верно? Но я слишком долго носила их в себе. Я больше не могу…

Кумико медленно опустилась перед ним на колени. Ее руки с ласковой нетерпеливостью снимали с него одежду, пропахшую потом, травой и солнцем. И как только его плоть почувствовала прикосновение ее горячего жаждущего тела, он вошел в нее страстно и сильно, полностью отдавшись давно забытому чувству полета в небытие…