Евгений Борисович Глушаков Не оставь меня, Боже мой! Сборник стихов * * * © Глушаков Е. Б., 2025 © Издательство «ФЛИНТА», 2025 * * * Святое да святится!
История человека, и человечества, и всей Вселенной началась от Сотворения, продолжилась Всемирным потопом, затем жертвенным распятием Иисуса Христа и заканчивается чередою последних дней, когда святое святится, а скверное сквернится до полной поляризации духовных сущностей и человеческих душ. От цирков, на арену которых в пищу голодным львам толпами выводились первые христиане, остались только руины. Однако нынешние противники веры разве не бывают страшнее любого зверя? А сопротивление современного человека разрастающейся индустрии пороков и соблазнов разве не стоит постнической аскезы его не слишком отдалённых предков? Отличительной особенностью этой книги является как бы наложение библейских событий на теперешнюю жизнь, что объяснимо неизменным характером действия добра и зла, Бога и дьявола. Малейшими поворотами калейдоскопа этих сил и создаётся всё многообразие земной цивилизации. Грани света Всё начиналось издали. С намёка. Сперва – лишь слух о Боге – небыль, миф. Всё было Бог – и чем трава намокла, И чем терзал сухую падаль гриф. Бог чудился и в идолах, и в страхах, Казался и ужасен, и жесток, В прах уходил и возникал из праха, И средоточьем зла казался Бог. В умах незрелых без конца дробился На множество стихий, обрядов, тел: Бог ручейка, бог солнечного диска, Бог – землепашец, кормчий, винодел. И лишь в накате миропониманья, В одно собравшем тысячи причин, Бог посетил разумное сознанье Как Царь всего, над всеми Господин. И властвовал не грубо, не предметно, Но потаённым Духа естеством. История и жизнь – все грани света — На Нём сошлись и растворились в Нём. И Он уже не прочил наказанье, Грозя уничтожением всего, Но о спасенье даровал познанье, На крест подвигнув Сына Своего. И людям, как всегда: тугим – на ухо, На сердце – гордым, на глаза – слепым, Послал в поводыри Святого Духа, Чтоб узкий путь Любви открылся им. Библейская грань Бог Есть Бог единосущный. От века испокон Над морем и над сушей Он правит Свой закон. И не парит над сферой Небесных этажей, Но пребывает Мерой И Смыслом всех вещей. Он не подвластен слухам, Неуловим на слух, Но пребывает Духом Всего, что плоть и дух. Он и пружина смерча, И нега тишины, И все противоречья Лишь в Нём разрешены. Лишь Он, в Себя вместивший Звезду и вешний луг, Моралей всех превыше, Деяний и заслуг. Он утверждает право И Свет ведёт на Тьму, И вся земная слава — В причастности к Нему. Человек Я вылеплен из рыжей глины дня, Горячим ливнем оплодотворённой. Премудростью Своей персты Господни Создали и устроили меня. Я затвердел. И только сердцевина, Где скрыты нежность и лукавый стыд, Чуть сыровата… И течёт, гудит По трещинам пылающая глина. И для меня в дожде таится грусть: Я размягчаюсь, я послушней воска. В глухой овраг сползу углом откоса, К реке обрывом золотым спущусь… Принадлежащий глиняному сану, Доверчив к ласке увлажнённых рук, Горшечнику под лавку звонко встану. Закон моей судьбы – гончарный круг. Я – глина, я по виду только – камень. Меня железной не разбить косой, Но так несложно отогреть руками И погубить единственной слезой. Сотворённый мир Когда-то не было тебя, Но создан был Господним словом, И вот Адамом с древа сорван, Огрызком лёг среди тряпья. Самопознаньем измождён, Хотел бы к дикости вернуться От всяких-разных революций, От Евы и от прочих жён. Но мы уже отнюдь не съедем, Но будем, источая пот, Тебя жевать, и будешь съеден, Как истинный познанья плод. Где ты висел, где ты болтался, Там только слабый черенок От сути яблочной остался, И ты б остался, если б смог. Шёпот дьявола в подмосковном Эдеме То смеялся: «Неужто не смеем?» То ласкался, доверчив и мил. То, цинично прикинувшись Змеем, Говорил, говорил, говорил: «Откажись от завистливых платьев, От наскучивших льстивых одежд. Будем праздновать радость объятий И визгливую ярость невежд. Может быть, я тебя и не стою, Но, хотя бы на пару минут, И меня одолжи красотою — В шапку нищего брось изумруд. Затоскуют ревматик и нытик, Изойдут подворотни слюной Над восторгами наших открытий — Так послушна ты будешь со мной. Расточительны благость и глупость, Чтобы, пряча ликующий нрав, Через двор пробегала, потупясь, На соседей глаза не подняв». «Скушай яблочко! Вот, дорогая! Или хочешь – с повидлом пирог?..» Заметалась свеча, догорая, — Так болонки резвятся у ног. Засыпала в обнимку с подушкой, Улыбалась: «Свечу потуши!» А проснулась сама побирушкой. Никого, ничего – ни души… |
