— Ты там раб? — Смирняга, стряхивая пепел в вазочку, издевательски скривив рот, задает вопрос.
— Леш, мне предлагают партнерство. Долгожданное, как вы, парни, понимаете. Я все еще думаю, обмозговываю, выстраиваю ходы, проверяю информацию, но все больше склоняюсь к выводу, что — скорее «да», чем «нет»! Это точно мое место! Я его заслужил. И Мишка не возражает.
— То есть, Андрей передает бразды правления своему сыну и тебе?
— Именно, Максим.
— Это круто! Поздравлять пока не буду, чтобы не сглазить и не сбить мировую установку с намеченного курса. Но скажу лишь, что нервную систему ты там точно посадил. Смирнов меня поддержит?
— Все так и есть. Ладно-ладно, Гришаня, не кипятись.
Да плюс еще твоя сестра, мой друг Морозов, подкидывает дичайшей херни, с которой я вынужден разбираться, хотя сам не понимаю, как вообще вступил туда двумя ногами. Профессиональная деформация и… Жизненный анамнез! Мне почему-то кажется, что Шевцова в беде. Надеюсь, что сильно ошибаюсь, а мое воображение со мной играет, пока член нервно курит в сторонке и типа отдыхает от вагинальной суеты.
— Как дела у Наташи?
— Средне или нормально. Она не очень разговорчива, даже с Надеждой. Аппетит функциональный, по обстоятельствам, а она старательно исполняет заветы отца. Чуть-чуть даже поправилась. Волнуюсь за нее, братва. Словно не Наташка. Даже моя Сашка к ней не идет, хотя они были не разлей вода. Сейчас строго «привет-пока»!
— Депрессия? Анорексия? Психотравма? Просто головой поехала? Что с ней, Макс?
— С каких делов? — Леха вытаращивает карие бельма на меня. — Гришаня, ты, конечно, прямолинейный черт, когда тебя не просят, но утихомирь свой нервный срыв и езжай на выходные в легкий отпуск. Могу посоветовать одно место. А! Забыл! Туда тебе нельзя! Максим, как у нее с трудоустройством, она работу нашла?
— Пока нет. Возможно, в этом и проблема. Отец сильно бесится и тиранит мать, которая вьется над Наткой, как орлица над орленком. Юре тяжело в голове уложить, как в тридцать лет можно так профессионально старость изображать.
О, как! Очень интересно! Денег нет, но мы гуляем по ночным заведениям, шатаемся по городу, словно на что-то нехорошее напрашиваемся. Проще простого! Она напрашивается в содержанки, хочет быть приживалкой при увесистом кошельке! Подыскивает богатого хахаля. Вот это воспитание! Беру свои слова назад. Тунеядка! Может все же ее легализовать? Пусть отстегивает мне долю…
— А ее семейный статус? — зачем-то об этом спрашиваю Макса.
— Разведена, Гриш, без обмана. Батя потребовал предъявить документы, закатил ей огромный скандал. Но, — Морозов ухмыляется и тише говорит, — она с отметкой в этой части биографии, очень чистый вылизанный паспорт, аннулированный вид на жительство и отозванные документы на гражданство. Или как оно там, не уверен, что правильно понимаю все эти юридические тонкости тех законов. Короче, две недели назад «приплыли» все ее вещи и родители выделили две комнаты в своем доме, Димка даже приезжал помогать им с небольшим ремонтом.
Замечательно, в нужном направлении немного развиднелось!
— А мужчина есть, нашла кого-нибудь? Раз муж слинял! — улыбаюсь и вытаскиваю сигарету. Тянусь за зажигалкой и пальцем подкручиваю пепельницу ближе к себе.
Смирнов странно дергается, а Зверь застывает с открытым ртом, словно я что-то отвратное спросил.
— Не начинай.
Еще не вечер! Вскидываю руку с сигаретой и спокойно произношу:
— Даже и не думал. Я рамки помню, к тому же, прости, брат, ей бы как-то жиром обрасти. Она непривлекательна для лиц мужского пола… Кожа да кости! Иностранец ее так загнал? Он же вроде был… Старик!
Хотя несколько недель назад одна засранка так щедро и меня обозвала.
— Гриш, мы ведь поругаемся сейчас. Какого черта вспомнил о моей Наташе? К тому же мне не нравится тон, с которым ты все это произносишь и разговариваешь так, словно ведешь допрос, а я твой клиент, который перед тобой, как перед Богом, отчитывается… Думал, что мы уже в расчете и я не обязан больше тебе своей свободой.
Говорю же, профессиональная деформация! Но… Тот, кто не хочет отвечать, тот язык глотает, горло зашивает и выгрызает мне глаза. Бери пример с Черепахи. На каждой встрече стерва делает вид, что не узнает меня. Врет, даже не краснея, придумывает, абсолютно не смущаясь тем, что я все о ней знаю… Вплоть до размера ее трусов. Что там изменилось с юношеского возраста? Ты, Макс, всегда таскал весь выводок за собой! Она плакала, когда не успевала за нашим бегом или ей было с нами просто неинтересно, а может в тот момент девочка пыталась повысить свой статус в гнезде орлов. А у нас были простые юношеские забавы… Зверь страстно млел за Прохоровой, пытался ухаживать, но… Только обижал и до усрачки Надю пугал. Смирняга изучал природу и был хорошим мальчиком, младшенький Сергей убегал — у того нахала была своя компания, к тому же он, на самом деле, какой-то дикий мальчик, а наша приземленность его совсем не интересовала, он летал в иных облаках. А я что… У меня были эротические игральные карты, глянцевые журналы для взрослых, стыренные у отчима и матери, и фотографии погибшей старшей сестры. Но первые две позиции возвышали меня и становили на место сексуального героя. В свои пятнадцать я точно знал, что у женщины между ног и что это такое красное с пупырышками возле темных горошинок-сосков. Рано, видимо, созревал. Зато сейчас никуда не тороплюсь и всех спокойно пропускаю.
— Не стоит. Ругаться нам из-за твоей сестры никогда не доведется. А спрашиваю я исключительно из вежливости, из наших с тобой избитых временем отношений. Это как-то не так выглядит или что? Смирняга? — перевожу взгляд на Алексея. — Вы чего, ребята?
— Поговорим о деле? — Смирнов отпивает свой бокал, но взгляд с меня не сводит.
— Я согласен.
Просто брякнул, чтобы они перестали меня зеньками своими полосовать.
— А Сергей? — Максим переводит стрелки на Смирнягу.
— Пока опустим этого героя. У него сейчас несколько иные предпочтения, — Лешка делает руками жест человека, колышущего ребенка. — Подкинули мальчишку и сказали, что СМС — его отец.
— Пусть делает тест, — очень категорично отвечаю.
— Ты ему не подсказывай. Пусть сначала…
— Будут проблемы, Леха. Это не кукла, а человек. Шалости, юмор, шутки, прибаутки в таких делах — уголовно наказуемые элементы. Что с матерью?
— Опять работа зовет, мой друг? — Морозов улыбается. — Прикольно было бы посмотреть на Серого с кенгуру на его не натруженной шее.
— Так что с матерью? — затягиваюсь дымом и не обращаю внимания на херню, которой умиляется Максим.
— Оставила записку. Указала свое имя, приблизительный возраст и имя мальчишки.
— А что Сергей? — следующий вопрос выдаю.
— Орет благим матом и доит мою Олю.
Чего-чего?
— Ольга кормит двоих? — Зверь таращится и шипит. — Она на это пошла? Согласилась? Добровольно?
— Ты знаешь, Макс, — Смирняга оглядывается по сторонам. — Жалко пацана, да и Сержа тоже. У нее излишки — Ксюша не выбирает все, Даша уже отлучена от груди, а мальчишке нужно. Я возмущался, но потом… Да ради Бога. Парень не трогает и не сосет ее, так почему бы и нет.
— Вы зарегистрировали свое предприятие, Алексей Смирнов? — смеюсь. — Стали на налоговый учет или вы скрываете свои доходы?
— Иди к черту, Велихов.
Сейчас бы и пошел! С превеликим удовольствием. Да и время подзывает на подвиги с женским полом.
— Ладно, детки. Папочка устал и у него еще есть кое-какие дела…
Но ты, Морозов, не переживай! Твою сестру доставлю сегодня в лучшем виде. В этот вечер я не намерен свои позиции сдавать. Козырну всем, что есть в наличии — адвокатское удостоверение, как вариант, крепкие связи в СК и даже доблестные правоохранительные органы подъедут поговорить с хозяевами этого заведения и одной аферисткой, вынюхивающей богатых дураков. Отобью у Черепахи охоту виртуально сношать мужиков. Пойдет на общественно-полезные, если профессионально не способна найти себя.
