Присяжные заседатели выглядели, как и любые другие, – этакая группа туристов, застрявшая без средств на автовокзале. Неопрятная пестрая компания: чересчур яркие свитеры, расстегнутые воротнички рубашек да помятые блузки под невыразительными физиономиями – все белые, рассаженные в два ряда, прячущиеся за графинами с водой, стаканами и ворохами заметок. Возле судьи хаотично громоздились видеоплеер, слайд-проектор и огромный бобинный магнитофон. Перед столом судьи из-за батареи электронного оборудования чинно взирала стенографистка. Установленный на стуле вентилятор вращался вправо-влево, едва ли, впрочем, привнося свежесть в спертый предвечерний воздух. Галерка кишела журналистами и зеваками. Ничто так не притягивает обывателей, как процесс, на котором судят убийцу. А это, можно сказать, был местный процесс года.
Великий триумф Роя Грейса.
На скамье подсудимых сидел Суреш Хуссейн, дородный мужчина с рябым лицом и зализанными назад волосами, одетый в коричневый костюм и полосатую рубашку с лиловым атласным галстуком. Он молча наблюдал за действом с таким видом, будто чувствовал себя хозяином положения, а процесс устроили исключительно ему на потеху. Сволочь, мразь, трущобный домовладелец. Целых десять лет он оставался неуязвимым, и вот теперь Рой Грейс наконец-то прижал мерзавца, располагая полным набором доказательств его виновности. Преступный сговор с целью совершения убийства. Жертвой был его конкурент Рэймонд Коэн, тип равным образом неприглядный. Если суд пройдет как до`лжно, Хуссейна упекут за решетку до конца его дней, и сотни добропорядочных граждан Брайтон-энд-Хова смогут радоваться жизни в своих жилищах, избавленные от уродливой тени его приспешников, превращавших в ад каждый час их существования.
Рой мысленно вернулся во вчерашний вечер.
«Ох уж эта Клодин! Клодин Ламонт, черт бы ее побрал!»
Все с самого начала пошло наперекосяк. Во-первых, он опоздал на час сорок пять минут. Во-вторых, фотография Ламонт, которую она разместила на сайте знакомств, оказалась, мягко говоря, устаревшей на добрых десять лет. Кроме того, выяснилось, что, рассказывая о себе, она опустила такие немаловажные пункты, как полное воздержание от алкоголя, ненависть к копам, веганство и девять подобранных на улице кошек – последнее, похоже, было единственным, что интересовало Клодин в этой жизни.
Сам Грейс любил собак. Нет, против кошек он ничего не имел, просто пока ему не довелось повстречать такую, с которой он нашел бы общий язык, в то время как с любой собакой дружба у него завязывалась практически мгновенно. После двух часов, проведенных в местном вегетарианском ресторане, сущей помойке, причем на протяжении всего этого времени Рой выслушивал лекции о здоровом питании и вольнолюбивом кошачьем духе, а также подвергался допросу с пристрастием относительно деспотичной сущности британской полиции и мужчин, рассматривающих женщин исключительно как сексуальный объект, он был только рад убраться восвояси.
И вот теперь, после ночи беспокойного и прерывистого сна и нескольких часов праздношатания в ожидании вызова, ему вновь предстоял допрос с пристрастием. Днем все так же хлестал дождь, однако воздух основательно прогрелся. Рой уже чувствовал, как поясницу ему заливает потом.
Наконец слово взял защитник, удививший суд тем, что он вызвал Грейса в качестве свидетеля. В коротком седом парике и блестящей черной мантии, он поднялся с надменным достоинством и деланой улыбкой, демонстрирующей зубы и полное отсутствие теплоты. Это был королевский адвокат по имени Ричард Чаруэлл. Грейс уже сталкивался с ним прежде, и приятным этот опыт назвать было нельзя. Адвокатов он вообще не переносил. Для них судебный процесс всего лишь игра. Им не приходится отрывать задницу от стула и рисковать жизнью ради поимки преступника. И им абсолютно наплевать, насколько серьезное преступление совершено, лишь бы отмазать своего подзащитного.
– Вы детектив-суперинтендант Рой Грейс из Главного управления уголовного розыска, Суссекс-хаус, Холлингбери, Брайтон? – начал адвокат.
– Да. – Ответ у Грейса вышел «не из того горла», и вместо обычного уверенного голоса прозвучало чуть ли не карканье.
– И вы имели некоторое отношение к данному делу?
– Да. – Снова сдавленный хрип.
– Я представляю суду данного свидетеля.
Повисла краткая пауза. Разговоры смолкли. Ричард Чаруэлл, королевский адвокат, завладел вниманием всего зала. Прожженный актер видной наружности, он намеренно выдержал драматическую паузу, прежде чем продолжить речь, уже совершенно другим тоном, внушавшим мысль, будто теперь он – новый лучший друг Роя Грейса.
– Детектив-суперинтендант, не поможете ли вы нам в одном вопросе? Вам что-нибудь известно о туфле, связанной с данным делом? Из коричневой крокодильей кожи, без шнуровки, с золотой цепочкой?
Грейс несколько секунд молча разглядывал адвоката, после чего ответил:
– Да, известно.
Внутренне он запаниковал, интуитивно догадавшись, какое направление может принять допрос.
– Детектив-суперинтендант, вы сами расскажете нам о том, кому показывали означенную туфлю, или же предпочитаете, чтобы я вытянул из вас это признание?
– Хм, я не совсем понимаю, к чему вы клоните, сэр.
– А мне кажется, детектив-суперинтендант, что всё вы прекрасно понимаете.
Раздраженно, как будто ему и впрямь помешали вздремнуть, вмешался судья Дрисколл:
– Мистер Чаруэлл, извольте говорить по существу, мы не можем сидеть здесь до ночи.
– Как скажете, ваша честь, – елейно отозвался адвокат, после чего снова повернулся к Грейсу. – Детектив-суперинтендант, вы не станете отрицать, что нанесли ущерб весьма важной улике, фигурирующей в данном деле? А именно этой вот туфле?
Чаруэлл взял со стола с вещдоками упомянутый предмет и выставил его на всеобщее обозрение, держа над головой, словно только что завоеванный спортивный кубок.
– Я не стал бы говорить, что нанес ей какой-либо ущерб, – покачал головой Рой. Он был разозлен спесивостью защитника, хотя и отдавал себе отчет, что именно в этом и заключается тактика Чаруэлла – взбесить и запутать свидетеля.
Адвокат едва ли не с грустью опустил туфлю.
– Ага, то есть вы отрицаете, что нанесли ущерб важной улике? – Не дожидаясь ответа, Чаруэлл обрушился на Грейса: – А я утверждаю, что вы злоупотребили своими должностными полномочиями, самовольно изъяв вещественное доказательство и передав его некоей любительнице черной магии!
Повернувшись к судье, он заявил:
– Ваша честь, я намереваюсь продемонстрировать суду, что результаты экспертизы ДНК по данной туфле не вызывают доверия ввиду того, что детектив-суперинтендант Грейс нарушил целостность улики и вызвал возможное загрязнение этого важного вещественного доказательства.
Далее адвокат снова обратился к Грейсу:
– Прав я или нет, детектив-суперинтендант, утверждая, что девятого марта сего года, в четверг, вы отвезли эту туфлю некоей миссис Стемп, проживающей в Гастингсе и именующей себя медиумом? И надо полагать, мы услышим от вас, что данный предмет обуви побывал в ином мире? Нематериальном, так сказать?
– Лично я весьма высокого мнения о миссис Стемп, – ответил Грейс. – Эта леди…
– Ваше мнение нас не интересует, детектив-суперинтендант, важны только факты.
Однако Дрисколл возразил ему:
– Полагаю, в данном случае нам все-таки следует выслушать мнение свидетеля.
После нескольких секунд молчаливого противостояния между адвокатом и судьей Чаруэлл неохотно кивнул.
– Эта леди помогала мне по ряду вопросов в прошлом, – возобновил свой рассказ Грейс. – Три года назад Мэри Стемп предоставила достаточную информацию, чтобы я смог выявить подозреваемого в убийстве. Непосредственно благодаря этому он был арестован и затем осужден.
Рой помялся, ощущая на себе изучающие взгляды всего зала, а затем продолжил, обращаясь к адвокату:
– Позвольте, сэр, я отвечу на ваше обвинение касательно якобы самовольного изъятия вещественного доказательства и нарушения его целостности. Если бы вы просмотрели учетные записи, на что у вас имеется полное право, и проверили упаковку, то увидели бы наклейку с подписями и датами, проставленными по изъятии и возвращении мною данного вещдока. Защита была осведомлена о туфле с самого начала – ее обнаружили возле дома мистера Коэна в ночь его исчезновения, – однако ни разу не удосужилась исследовать.
