– Ладно, мы в стрип-клуб. Жаль, что не можешь с нами! – Роббо выключил рацию, прежде чем Харрисон успел что-либо ответить.

Спрятав приборчик в карман, толстяк подобрал лопату и принялся сгребать кучу земли в могилу. Стук первых комьев по крышке гроба вызвал у него гомерический хохот.

С пронзительным гиканьем Пит подхватил другую лопату и присоединился к товарищу. Несколько секунд оба энергично сбрасывали вниз землю, и вскоре дерево проглядывало из-под нее лишь местами. Затем крышка исчезла полностью. Однако друзья, распаленные алкоголем до исступления, не останавливались, пока не навалили на гроб добрые два фута земли. Кончик дыхательной трубки торчал над почвой лишь совсем чуть-чуть.

– Эй, хорош! – окликнул приятелей Люк. – Да остановитесь уже, вам говорят! Чем больше вы сейчас накидаете, тем больше нам придется откапывать через два часа.

– Но это же могила! – возразил Роббо. – Всем известно, что гроб полагается хорошенько закапывать!

Люк отобрал у него лопату.

– Хватит! – решительно заявил он. – Я, черт побери, хочу провести вечер в пабе, а не на кладбище, понятно?

Роббо послушно кивнул, поскольку всегда избегал злить кого-либо из компании. Обливающийся потом Пит бросил лопату на землю и произнес:

– Кажется, карьера копателя не для меня.

Они накрыли могилу листом рифленого железа и несколько секунд молча постояли рядом. Капли дождя барабанили по металлу.

– Ладно, погнали отсюда, – первым заговорил Пит.

Люк неуверенно сунул руки в карманы пальто.

– Может, не стоит бросать Майкла?

– Мы же договорились преподать ему урок, – напомнил Роббо.

– А вдруг он захлебнется в собственной рвоте или еще что-нибудь стрясется?

– Да ничего с ним не случится, не такой уж он и бухой, – махнул рукой Джош. – Поехали, парни.

Он забрался в кузов фургона, и Люк закрыл за ним дверь. Затем Пит, Люк и Роббо втиснулись в кабину, и толстяк завел двигатель. Проехав полмили обратно по грунтовке, они свернули направо, на главную дорогу.

Здесь Роббо включил рацию:

– Как ты там, Майкл?

– Парни, слушайте, мне такая шутка и вправду не по душе.

– Да ну? А вот нам очень даже нравится!

Люк выхватил у приятеля переговорное устройство:

– Майкл, вот это и есть чистая, беспримесная месть!

Все четверо зашлись хохотом. Настал черед Джоша:

– Слушай, Майкл, мы тут намылились в один потрясный клуб. У них самые шикарные телки – знаешь, как они скользят с голыми задницами вверх-вниз по шесту! Да тебя паралич расшибет от зависти, что пропустил это!

– Слуште, давайте прекратим, пожаста. Мне вправду не до смеха. – В невнятной речи Майкла зазвучали плаксивые нотки.

Роббо увидел, что впереди на дороге проводятся ремонтные работы. Горел зеленый свет, и он поддал газу.

Перегнувшись через Джоша, Люк прокричал в рацию:

– Эй, Майкл, расслабься, мы вернемся через пару часиков!

– Что значит «через пару часиков»? Хорошенькое дело!

Светофор переключился на красный. Однако времени, чтобы затормозить, уже не было, и Роббо, ускорившись еще больше, рискнул проскочить на запрещающий сигнал.

– Дайте-ка мне, – нетерпеливо схватил он затем рацию, выруливая на затяжном вираже одной рукой. В тусклом свете от приборной панели уставился на устройство и в конце концов отыскал кнопку «Вызов».

– Эй, Майкл…

– Роббо! – раздался вдруг вопль Люка.

Сверху прямо на них надвигались фары.

Буквально ослепляли их.

Затем последовал гудок – низкий, как у большегрузов, и грозный.

– Ро-о-оббо-о-о! – снова заорал Люк.

Толстяк в панике вдарил по тормозам и выронил рацию. Затем лихорадочно закрутил рулем, отчаянно высматривая, куда бы нырнуть. Справа – деревья, слева – бульдозер, а спереди через лобовое стекло били светом фары, обжигая глаза, подобно товарняку, неумолимо мчась на него из сплошной сетки дождя.

Перед глазами у Майкла все плыло. Из рации донеслись вопли, за которыми последовал стук, как будто на другом конце уронили передатчик.

А потом – тишина.

Он нажал кнопку вызова:

– Эй!

В ответ раздался лишь статический треск.

– Эй, парни!

По-прежнему ничего. Майкл сфокусировал взгляд на устройстве. Это была почти квадратная штуковина в черном пластиковом корпусе с двумя антеннами – одна короткая, другая подлиннее – и тисненым логотипом «Моторола» на решетке динамика. Еще на передней панели располагались выключатель, регулятор громкости, селектор каналов и крошечный зеленый светодиод, в темноте горевший очень ярко. Затем Майкл уставился на белый атлас в нескольких дюймах над собой и принялся учащенно дышать, стараясь обуздать панику. Ему нужно было помочиться – позарез, просто до безумия.

Где он, черт побери? И где Джош, Люк, Пит и Роббо? Стоят вокруг и радостно ржут? Или эти сволочи и вправду рванули в клуб?

Потом снова дало о себе знать опьянение, и паника отступила. Мысли замедлились, начали путаться. Веки устало опустились, и Майкл едва не позволил заманить себя в царство Морфея.

Он открыл глаза, и перед ними неотчетливо проступила атласная обивка, в то время как внутри стремительно разбухла волна тошноты, которая в следующее мгновение подбросила его в воздух, а затем швырнула вниз. Снова вверх. И опять вниз. Харрисон судорожно сглотнул и снова закрыл глаза. Голова шла кругом, и гроб словно бы поплыл, покачиваясь из стороны в сторону. Мочиться как будто уже хотелось меньше, да и тошнота вдруг отступила. А вообще здесь было вполне уютно. Плывешь себе, прямо как в широкой кровати!

Веки Майкла в очередной раз сомкнулись, и он камнем провалился в сон.

Рой Грейс попал в пробку и теперь сидел в темноте в своей старенькой «альфе-ромео». По крыше стучал дождь, а сам он нервно барабанил пальцами по рулю, вполуха слушая компакт-диск Дайдо. Грейс пребывал в напряжении. В нетерпении. В тоске.

В препаршивейшем настроении.

Завтра ему предстояло выступать в суде, и ничего хорошего это не сулило.

Рой глотнул из бутылки минеральной воды «Эвиан», завинтил крышечку и сунул емкость обратно в карман на дверце автомобиля.

– Поехали, ну поехали же! – простонал Грейс, забарабанив пальцами еще ожесточеннее. Он и без того опаздывал на свидание вот уже на сорок минут. А опаздывать Рой очень не любил, считая это проявлением грубости и невоспитанности, все равно что дать другому человеку понять: «Мое время важнее твоего, а потому я имею право заставить тебя подождать».

Уйди он из участка минутой раньше, наверняка успел бы на встречу: вызов принял бы кто-нибудь другой, и ограбление брайтонского ювелирного магазина, который протаранили на машине два черт знает чем обдолбанных ублюдка, стало бы проблемой кого-то из его коллег. Но таковы уж издержки службы в полиции – преступники не столь учтивы, чтобы придерживаться графика работы ее сотрудников.

Ох, не следовало ему сегодняшним вечером устраивать гулянок, это было ясно как божий день. Лучше бы оставался дома, готовился к завтрашнему заседанию. Вытащив бутылку, Грейс снова глотнул воды. Во рту пересохло, а под ложечку словно бы свинца налили.

За последнюю пару-тройку лет друзья навязали Рою несколько свиданий вслепую, и перед каждой встречей он превращался в сущий комок нервов. Сегодня мандраж был еще даже сильнее обычного, да в придачу, лишенный возможности принять душ и переодеться, Грейс ощущал неловкость за свой внешний вид. Его скрупулезные планы принарядиться накрылись медным тазом, и все из-за этой парочки подонков.

Один из них пальнул из обреза в полицейского, который был не на дежурстве, а просто оказался поблизости от ювелирного магазина – к счастью, все же не слишком близко. Рою доводилось видеть – и гораздо чаще, чем ему бы того хотелось, – последствия выстрела из дробовика двенадцатого калибра с расстояния в несколько футов. Запросто можно отстрелить человеку руку или ногу или же проделать ему в груди дыру размером с футбольный мяч. Этот же полицейский, детектив Билл Грин – Грейс его знал, им доводилось несколько раз играть в регби в одной команде, – получил заряд дроби с тридцати ярдов. С такого расстояния можно уложить разве что фазана или кролика, но никак не здоровяка-спортсмена, весящего пятнадцать стоунов[1] да еще облаченного в кожаную куртку. Биллу Грину относительно повезло – тело защитила куртка, однако несколько дробинок все же попали ему в лицо, причем одна из них угодила в левый глаз.