Рой Грейс прекрасно понимал, что внешность у него весьма заурядная. Его рост составлял пять футов десять дюймов, что всего лишь на два дюйма превышало минимальное ограничение, когда девятнадцать лет назад он поступал на службу в полицию. Тем не менее, несмотря на свое пристрастие к выпивке и периодически проигрываемую войну с табаком, Рой регулярно ходил в тренажерный зал, накачал мощную мускулатуру и поддерживал себя в хорошей форме, пробегая двадцать миль в неделю и время от времени участвуя в матчах по регби, как правило выступая там в амплуа защитника.

Двадцать минут десятого.

«Да чтоб тебя!»

Полуночничать ему не хотелось. Совершенно. Да он попросту не мог себе этого позволить. Завтра ему выступать в суде, так что необходимо как следует выспаться. От одной лишь мысли о предстоящем перекрестном допросе внутри Грейса приводились в действие рычаги, над которыми висели таблички с категорическим предупреждением «Не трогать!».

Внезапно сверху хлынул поток света, и одновременно послышался рокот вертолета. Через мгновение свет двинулся вперед, а затем вертолет начал снижаться.

Рой достал мобильник и набрал номер. Ответили почти сразу.

– Добрый вечер, это детектив-суперинтендант Грейс. Я застрял в пробке на шоссе А – двадцать шесть, южнее Кроуборо, и впереди, похоже, авария. Есть какая-либо информация?

Его соединили с аппаратной Главного управления, и из трубки зазвучал мужской голос:

– Здравствуйте, детектив-суперинтендант, произошла крупная авария. Поступили сообщения о погибших и раненых. Какое-то время шоссе будет перекрыто, вам лучше развернуться и воспользоваться другим маршрутом.

Рой поблагодарил и отсоединился. Затем достал из кармана рубашки коммуникатор «Блэкбери», отыскал номер Клодин и набрал сообщение.

Женщина отозвалась практически моментально, просила не беспокоиться: ничего страшного, пусть приезжает, когда сможет, она подождет.

После этого теплые чувства Роя к ней только усилились.

Что помогло ему ненадолго забыть о завтрашнем дне.

Поездки вроде этой выпадали не так уж и часто, но когда все-таки случались – ух, как же Дэйви им радовался! Он сидел пристегнутым на пассажирском сиденье рядом с папой, а впереди мчалась полицейская машина сопровождения – с синими мигалками, и сирена такая «ва-а-у-ва-а-у-ва-а-у», и двигались они по встречной полосе, миля за милей обходя пробку. Блин, да это было так же здорово, как и любая поездка на ярмарку, в которую его брал папа, и даже как путешествия в парк аттракционов «Элтон Тауэрс», а уж лучше них-то ничего на свете нет!

– Уи-и-и-ха! – восторженно завопил Дэйви.

Он был заядлым любителем снятых в США полицейских сериалов, чем и объяснялась его склонность выражаться с американским акцентом. Иногда Дэйви строил из себя жителя Нью-Йорка, порой изображал уроженца Миссури или Майами, но чаще всего – Лос-Анджелеса.

Его отец Фил Уилер, здоровяк с внушительным пивным животом, одетый в коричневый рабочий комбинезон, обшарпанные ботинки и черную вязаную шапочку, улыбнулся сыну, сидящему рядом в кабине. Жена Уилера уже давным-давно сломалась и самоустранилась от заботы о Дэйви. Последние семнадцать лет Фил нянчился с ним в одиночку.

Поравнявшись с выстроенной в ряд дорожно-строительной техникой, машина замедлилась. На бортах их эвакуатора было броско выведено «Автомастерская Уилера», а на крыше кабины установлены желтые проблесковые маячки. Впереди за лобовым стеклом целая батарея фар и прожекторов высветила сначала искореженный капот «транзита», по-прежнему частично впечатанный под передний бампер бетономешалки, а затем остальной корпус фургона, смятый, словно банка кока-колы, и лежащий на боку в развороченной живой изгороди.

По мокрому асфальту и полосе лоснящегося газона скользили отблески синих вспышек. На месте катастрофы все еще оставались пожарные и полицейские машины, а также одна «скорая»; кроме того, поблизости околачивалось множество пожарных и копов, большинство в светоотражающих жилетах. Один полицейский очищал метлой дорогу от осколков стекла.

Вспыхнула лампа полицейского фотографа. Два следователя из дорожной полиции растягивали рулетку, что-то замеряя. Повсюду поблескивали куски металла и стекла. На глаза Филу Уилеру попался валяющийся баллонник, потом кроссовка, коврик, куртка.

– Да тут, папа, чертовски скверное месиво! – Сегодня вечером Дэйви был миссурийцем.

– Да уж, дело дрянь, сынок.

Годы работы закалили Фила Уилера, и его уже навряд ли что-то могло пронять. Он повидал практически все виды катастроф, какие только могут произойти с автомобилем. Среди прочих образов ему живо помнился обезглавленный бизнесмен, все еще в пиджаке, рубашке и при галстуке, пристегнутый на водительском сиденье в останках своего «феррари».

Рабочая форма Дэйви, которому на днях исполнилось двадцать шесть, состояла из нахлобученной задом наперед бейсболки с надписью «Нью-Йорк Янкиз», флисовой куртки поверх клетчатой фланелевой рубашки, джинсов и рабочих ботинок. Ему нравилось одеваться, как американцы в фильмах. Умственное развитие парня остановилось на уровне шестилетки, причем без всяких надежд на улучшение. Однако он обладал сверхчеловеческой физической силой, что на вызовах частенько приходилось кстати. Дэйви мог голыми руками отгибать стальные листы. А однажды он в одиночку приподнял перед машины, чтобы из-под нее вытащили мотоцикл.

– Очень скверное, – закивал парень. – Небось и трупы есть, а, пап?

– Надеюсь, что нет, сынок.

– Но могли бы быть?

К водительскому окошку подошел полицейский в фуражке и желтом светоотражающем жилете. Фил опустил стекло и сразу же узнал сотрудника ДПС.

– Добрый вечер, Брайан. Ну и каша тут у вас!

– Для бетономешалки уже вызвали транспорт с подъемником. Управишься с фургоном?

– Без проблем. Что стряслось-то?

– Да лобовое столкновение: «транзит» и бетономешалка. Фургон нужно доставить на стоянку отдела расследований ДТП.

– Считай сделано.

Дэйви взял фонарик и спустился из кабины. Пока папа разговаривал с копом, он посветил вокруг, на пятна масла и горки пены на дороге. Потом с любопытством уставился на высокий, чуть ли не квадратный автомобиль «скорой помощи», сквозь сдвинутые занавески на заднем окошке которого пробивался свет. Интересно, подумал парень, что происходит там внутри.

Им понадобилось почти два часа, чтобы погрузить все части «транзита» на платформу и закрепить их цепями. Папа и дорожный полицейский Брайан отошли в сторонку. Фил прикурил сигарету от ветроустойчивой зажигалки. Дэйви держался рядышком, сворачивая одной рукой самокрутку, а затем чиркнул собственной зажигалкой «зиппо». «Скорая» и большинство других спецмашин уже разъехались, только здоровенный автокран медленно поднимал переднюю часть бетономешалки – водительская сторона сплющена и искорежена, – пока колеса не оторвались от земли.

Дождь утих, и в разрыве облаков засияла луна. Папа и Брайан теперь болтали о рыбалке – на что лучше в это время года ловить карпа. Дэйви заскучал, да еще ему захотелось пописать, так что он сошел с дороги, потягивая самокрутку и выглядывая в небе летучих мышей. Летучих мышей он любил, и обычных тоже, домашних и полевых, и крыс, как и всяких грызунов. Вообще говоря, он любил всех зверей. Животные никогда не смеялись над ним, в отличие от людей – как в школе, например. Может, по возвращении домой он отправится к норе барсуков. Ему нравилось сидеть там в лунном свете и наблюдать за их играми.

Подсвечивая дорогу пляшущим лучом фонарика, Дэйви чуть углубился в кустарник, расстегнул ширинку и опорожнил мочевой пузырь на заросли крапивы. Стоило ему закончить, как прямо впереди, перепугав его до чертиков, раздался голос:

– Эй, отзовитесь!

Хриплый такой, бестелесный голос.

Дэйви аж подскочил на месте.

И опять:

– Эй!

– Черт! – Парень поводил фонарем по кустам, однако никого так и не увидел. – Кто здесь? – окликнул он.