– Стратегия, избранная при реализации третьего плана роботизации, принятого советом при…

– Профессор, позвольте вопрос? – звонкий юношеский голос, столь внезапно прервавший устоявшийся лекционный курс социальной экономики, принадлежал хрупкому на вид, даже, пожалуй, слегка болезненно худому молодому человеку, сидевшему в самой середине лекционного зала с вытянутым бледным лицом и выразительными серыми глазами.

– Безусловно. Цель образования, как вы понимаете, как раз и заключается в поисках истины и ответах на вопросы, но в следующий раз дождитесь отдельного времени.

Всем своим видом профессор Левин Александр Николаевич, заслуженный деятель науки и представитель старой гвардии МГУ, давал понять, что он крайне недоволен тем фактом, что его столь бесцеремонно прервали. Он дорожил каждым лекционным часом, проведенным в стенах своей Alma Mater, тем более, что с каждым годом формат лекций все более утрачивал свою популярность у учебной аудитории, что его сильно удручало.

– Мы вас внимательно слушаем, молодой человек, – он взглянул на спрашивающего поверх очков, как ему казалось, строгим педагогически верным взглядом. Но, судя по всему, взгляд не произвел на юношу должного эффекта, и тот, полностью проигнорировав замечание, с живостью продолжил:

– Александр Николаевич, вы сейчас затронули очень важный, пожалуй, даже краеугольный вопрос в части внедрения технологии – вопрос стратегии. Не считаете ли вы, что упомянутый вами выше третий план роботизации не более, чем формальность и отписка, по сути, стратегией не являющаяся? – видя нарастающее недовольство в глазах профессора, юноша торопливо продолжил. – Многие исследователи утверждают, что эта, с позволения сказать, стратегия, наряду с французским законом Винка 2028 года попросту профанация и попытка присвоить денежные потоки местными элитными группами.

– Молодой человек, это чушь! – авторитетным голосом произнес Левин. Он был до крайности раздражен, но старался не показать этого. Не хватало еще уронить себя в глазах аудитории, споря с этим наглецом. Остановившись в центре аудитории и пристально посмотрев в глаза собеседника, он нервно передернул плечами и оглядел аудиторию.

– Мы исследуем социальные аспекты общественных модификаций, и приведенные вами примеры, особенно вышеуказанная стратегия роботизации, были продуманными и направленными на…

– Но, Александр Николаевич, как же факты? Как же списки внедрения и конечные бенефициары, получившие эти заказы? Где факты внедрения? – прервал его собеседник, – Ведь фактически, как говорит доктор Сингх…

– Ах, вот в чем дело! – Левин с удовлетворением улыбнулся и оглядел аудиторию. – Молодой человек, видимо, является представителем секты “Nom”? Начнем с того, что, с позволения сказать, «доктор» Сингх никогда не получал докторской степени ни в одном из университетов мира, поэтому титуловать его “доктором” крайне странно. Случайное открытие “Вирту” не делает гражданина Сингха доктором.

Видя недовольство в глаза оппонента, он продолжил:

– Что касается данных, которые приводит доктор Сингх, – при слове “доктор” он многозначительно усмехнулся. Было видно, что он явно смаковал факт отсутствия докторской степени в биографии обсуждаемого человека. – То эти данные не были верифицированы, и по ним нет ни одного официального заключения. Повторяю, ни одной государственной комиссии.

Для пущего эффекта Левин сделал небольшую паузу, воздел указательный палец вверх, внимательно оглядел притихшую аудиторию и проложил:

– Именно поэтому эти данные могут вызывать лишь улыбку. Причины, которые повлияли на эффективность внедрения, заключаются в…

– Но позвольте! – голос молодого человека безапелляционно оборвал слова профессора, – Данные мистера Сингха подтверждены независимой экспертизой технического совета ООН, и альтернативная стратегия, которую реализует “Nom” в своих локальных кластерах, показывает незаурядную эффективность, которая на порядок превосходит даже лучшие китайские образцы…

– Молодой человек! Я не собираюсь обсуждать с вами в этой высокой аудитории… – при слове “высокой” его голос слегка сорвался и получилось несколько экзальтированно, так что в зале раздались тихие смешки. Это окончательно вывело профессора из равновесия, и его голос приобрел угрожающие обертоны, а громкость выросла на пару децибел. – Безумные эксперименты специфической, я замечу, организации. Я хотел бы напомнить всем присутствующим, что концепция “Nom” была рассмотрена и признана неприемлемой на специальном заседании совета университета еще десять лет назад.

С этими словами он снова испытующе посмотрел в глаза собеседнику.

– Вы понимаете, что сам феномен локальных пространств ставит под угрозу человеческую цивилизацию? Он нас разделяет и уводит в сферу “локального” мира. Так называемые “локальные пространства” – это средство разделения человечества, его тотальной виртуализации. Вы, надеюсь, понимаете эти риски, молодой человек?

– Отнюдь, – студент явно стушевался под напором лектора, – но мне казалось, наука оперирует фактами…

– Фактами! – презрительно выкрикнул Левин, видя изменение в позиции. – Фактами мы, молодой человек, – строго глядя на аудиторию, продолжал он – называем проверенные данные, а не измышления отдельных организаций, тем более столь одиозных, как план изменения человечества доктора Сингха. Это авантюра чистой воды!

– Но Александр Николаевич, эффективность стратегической модели “Nom” подтверждается документально, есть данные ООН, как…

– Вон! Вон из моей аудитории! Вы отправляетесь к декану, молодой человек, и вам повезет, если только деканом все и ограничится!

Левин стоял в центре аудитории. Его лицо стало пунцовым, он буквально чувствовал, как гулко стучит кровь в его висках. Внезапно разболелась голова и захотелось выпить. Он давно не пил, уже лет десять после того, как его бросила Анна, но сейчас его неудержимо потянуло сделать это, и перед глазами возник до боли соблазнительный образ коричневой вытянутой бутылки с темным терпким ароматным “Араратом” десятилетней выдержки, которую он бережно хранил все эти годы. Судорожно вздохнув, он оглядел аудиторию и, буркнув извинения, поспешно вышел в коридор. Требовалось срочно обсудить этот инцидент с деканом, в противном случае, он мог перерасти во что-то большее. С идеями, которые стремительно захватывали умы студенческой молодежи в университете, срочно требовалось что-то делать. Такие вопросы, апеллирующие к стратегии изменения человека, к так называемой программе реализации стратегии “Nom” вызывали все больше и больше головной боли у профессуры. Они ставили под сомнение привычную логику развития и обучения. В его же случае это было особенно неприятно. Были, так сказать, прецеденты в учебном процессе, и их повторения Александр Николаевич не хотел от слова совсем.

Пространство вокруг Кея было окутано туманной сизой дымкой. Предметы казались нереальными, словно подернутыми пеленой иллюзии. Странный туман проникал повсюду и казался тонкой пленкой, натянутой между ним и тем, что его окружало. Это создавало ощущение защищенности, дистанции между ним и миром вокруг, но постепенно спокойствие начало вытесняться чувством одиночества и вызывать все большую тревогу.

На пределе видимости Кей увидел странный пульсирующий сгусток тьмы, источник которой ритмично, словно сердце, пульсировал где-то вдали. Кей давно научился отличать сны от реальности. Особенно такие сны. Вокруг он не видел ничего. Туман густыми объятиями сковывал все окружающее пространство. Приблизившись, он обнаружил перед собой огромное темное пульсирующее полотно, которое расстилалось в этом таинственном пространстве и манило его к себе.

Он сделал усилие и, как всегда “во сне”, мгновенно оказался рядом с этим странным источником темного свечения. Им оказалась гигантская скала. Серая неизвестная скальная порода уходила вверх под прямым углом и быстро терялась из виду в густой дымке. Поверхность камня была испещрена впечатляющей сетью трещин, которая, словно паутина, покрывала каждый его сантиметр. Казалось, дотронься до скалы, и она рассыпется в прах. Приглядевшись, Кей заметил, что эта паутина трещин пульсирует своей тенью ритмично, равномерно, как будто под поверхностью камня лежит некий скрытый источник света, словно гигантское бьющееся окаменевшее сердце. Кей вздрогнул, такая ассоциация пугала его. Он подошел ближе, и прямо перед собой увидел почти идеально треугольный вход – распахнутый темный зев горы. Именно оттуда в пространство проникал густой чернильно-черный пульсирующий мрак.