– Отец?

– Это я тебя слушаю. Если мне не изменяет память, именно ты вызвался и был утвержден в качестве нашего представителя в делах с “Хароном”.

Лицо Артура Тиллерсона было спокойным, но Эдвард не зря был его сыном. Он уже понял, что отца интересует нечто большее, чем просто согласие. Ему нужна уверенность, ему нужны ответы.

– Конечно, отец. Когда я сказал, что слушаю, я полагал услышать нечто конкретное из того, что могло бы вызвать твое беспокойство и нарушало бы наши интересы. Наши стандартные процедуры безопасности исполняются безукоризненно…

– Он полагал!

Увидев раздражение на лице отца, Эдвард торопливо продолжил:

– Помимо этого, мной лично были предложены дополнительные меры по обеспечению контроля коммуникаций. Также мы выделили экспертную группу во главе с мистером Джорджем Такаши для контроля, скажем так, нежелательных переменных в поведении партнеров.

Он выжидающе посмотрел на собеседника.

– Наш дорогой друг Носигуту?…

Эдвард кивнул в ответ. Его отец никогда не ценил пространные ответы, полагая болтовню признаком слабости.

– Его услуги не дешевы, но они того стоят.

Тиллерсон старший небрежно махнул рукой:

– Вопрос ресурсов второстепенен. Меня интересует только эффективность и результат.

С этими словами он сел в кресло и, сложив руки на стол, пристально посмотрел на своего сына. “Именно так он и ведет переговоры, – пронеслось в голове у Эдварда, – задавая один вопрос за другим, как удав, сужает диапазон маневров и вынуждает собеседника отвечать именно на те вопросы, которые его интересуют”.

– Результат скоро будет, отец. Мы ведем переговоры с группой Адель Ардо и Legacy Соrporation. Соглашение почти достигнуто, осталось согласовать степень нашего участия в локальных проектах группы, и мы будем готовы выступить публично.

Незаметно для отца он глубоко вдохнул, пытаясь унять легкую дрожь. «Тестостерон, это все просто гормоны», – успокоил он себя.

– Вышли мне проект соглашения перед подписанием.

Увидев недоумение на лице сына, старший Тиллерсон решил добавить:

– Я просто хочу проверить документацию, не более, – он успокаивающе поднял руку. – Полагаю, ты в полной мере осознаешь, что в таких делах дополнительная оценка будет не лишней. Я не ставлю твою экспертизу под сомнение, но…

– Конечно, отец. Сегодня же все будет предоставлено в твой офис.

– Хорошо, – Артур Тиллерсон удовлетворенно кивнул. – Главное соблюсти наши интересы. Полагаю, ты это понимаешь не хуже меня. Мне пора вылетать. Жду проект соглашения сегодня.

– Безусловно, – Эдвард кивнул, сделал шаг навстречу отцу, протянул руку и почувствовал короткое твердое рукопожатие. Такое, каким оно было всегда. Его отец никогда не приветствовал излишние нежности, и с детства Эдвард помнил именно их, твердые мужские рукопожатия.

– До встречи, сын, – сказал Артур и, резко повернувшись, быстрыми шагами вышел из кабинета.

– До встречи, отец, – прошептал Эдвард уже в пустоту.

Визиты отца всегда были стремительными и выматывающими. У Эдварда немного разболелась голова и участилось дыхание. Старший Тиллерсон был фанатично предан одному идолу – идолу эффективности, и это оказывало серьезное давление на всех окружающих. Эдвард медленно опустился в кресло, откинулся на спинку и, повернувшись к окну, долгим пристальным взглядом окинул горизонт. «Да, – подумал он, – так было всегда. Но всегда ли так будет?..». Такие мысли нередко посещали его, особенно в последнее время. Он с глубоким уважением относился к отцу, но неожиданно возникшая перспектива остаться “номером два” навсегда пугала. А учитывая первые результаты клинических испытаний проекта “Панацея”, такая перспектива вполне могла сделать его отца и многих других попросту бессмертными, лишив понятие «наследник» какого-либо содержания. Эдвард глубоко вздохнул.

– Миранада, кофе, – громко произнес он тишине кабинета.

– Как всегда, сэр? – мгновенно раздался голос его персональной помощницы.

– Да. И пусть принесут какой-нибудь десерт. Сегодня особый день.

– “Ум али” подойдет, сэр? – голос был, как всегда, ровным и успокаивающим, что являлось результатом личностных настроек и диагностики восприятия при внедрении соответствующей психоматрицы. Она была профессионалом, и настройка психики на поведение босса было одним из ее первых решений на этом ответственном посту.

– Да, Миранда, вполне. Проследи, чтобы все было сделано быстро.

– Да, сэр, конечно.

Эдвард улыбнулся. В конце концов, в этой ситуации есть и положительные стороны. В текущий момент все его проекты могут иметь серьезную поддержку со стороны авторитета отца, а это немаловажно. Пока старик ему необходим. А дальше… дальше проект “Панацея” может принести с собой очень серьезные перемены. Он, Эдвард, постарается об этом позаботиться. Бессмертие! Такая цена стоила того, чтобы рискнуть.

– Миранда, запроси контакт с мисс Ардо.

Эдвард принял решение. Пришло время действовать.

– Запрос направлен. Глубина шифрования канала?

– Три.

На мгновение задумавшись, Эдвард добави:

– Нет, пожалуй, лучше четыре единицы.

“В последние дни “Вирту” нестабилен, – подумал он, – там сейчас ничего нельзя гарантировать. Что-то там происходит… но сейчас не это важно”. Он сумрачно оглядел офис. Посещал он его крайне редко. “Вирту” становился ненадежным, именно поэтому все важные встречи приходилось проводить лично, а встречи с отцом всегда относились к категории самых важных. В настоящее время безопасность лишней не бывает.

– Сделано, сэр. Рекомендую также использовать метаморфозы Роузена, они помогут стабилизировать качество канала и позволят оптимизировать входные узлы шифрования.

– Делай.

Эдвард откинулся на кресло и расслабленно улыбнулся. Он все сделал правильно. Обо всех договоренностях между ним и главой “Харона” его отцу знать не полагалось. Это будет его маленький секрет.

В дверь тихо постучали.

– Открыто, – произнес Эдвард, не поворачиваясь

– Ваш кофе, сэр, – раздался немолодой женский голос.

У дверей с небольшим подносом в руках стояла женщина средних лет, строго одетая во все черное, с высокой аристократически длинной шеей и узким лицом, обрамленным аккуратно подстриженными светло-русыми волосами. Женщина улыбалась выверенной улыбкой профессионала. Впрочем, хозяина кабинета не беспокоил эмоциональный портрет обслуживающего персонала.

– Поставьте, пожалуйста, на стол – сказал он, не оборачиваясь. – Вы, как всегда, очень оперативны, Миранда, – добавил он.

– Вы крайне добры ко мне, сэр. Что-нибудь еще?

– Спасибо, нет.

– Хорошего дня, сэр, – с этими словами Миранда поставила кофейник и чашку из белого тонкого фарфора на стол и, разместив рядом небольшую голубую коробку с десертом, тихо вышла из кабинета. Дверь беззвучно закрылась. Миранда знала, когда можно, а когда не стоит развлекать своего босса разговором, и в текущих обстоятельствах ее опыт говорил о необходимости держаться подальше. Впрочем, неудивительно, визиты отца довольно часто именно таким образом сказывались на эмоциональном состоянии ее босса.

– Эдвард, – деловой голос ассистента слегка резонировал с костной тканью, куда был вживлен имплант.

– Да, Миранда? – голос слегка выдавал его, но это было не критично. Эдвард нетерпеливо дернул подбородком.

– Запрос на коммуникацию обработан. Мисс Ардо будет готова к разговору сегодня в течении часа.

– Отлично. Передай, что нас это устраивает.

– Уже сделано, сэр.

Эдвард лишь молча кивнул и удовлетворенно потер подбородок.

– Подготовь мне проект договоренности с “Хароном” в двух вариантах без дополнительного блока соглашений, мне нужно кое-что освежить в памяти.

– Сделано, сэр. Передаю в вашу мнемо-матрицу.

– Нет! – лицо Тиллерсона младшего выдало крайнюю степень обеспокенности. – Мне нужны только твердые копии, никаких коммуникационных передач. Слишком велика вероятность утечек.