— Где же ваш дом? — Полицейский посмотрел на них с искренним состраданием.

— На Осенней улице, — соврал Родерик. — Дом сорок три.

— Осенняя? — Полицейский почесал затылок. — Это же в другом конце города. Ну-ка, малышня, брысь в машину! Я отвезу вас.

Вероятно, голова полицейского была занята другими мыслями и он не увидел ничего странного в том, что дети оказались так далеко от дома.

Офицер доставил их по указанному адресу и проводил до квартиры.

Тётя Зинера — молодая девушка с роскошными чёрными волосами — встретила полицейского нервным озабоченным взглядом. Увидев детей, сразу всё поняла и попыталась подыграть.

— Спасибо вам огромное! — сказала она полицейскому. — Я уж обыскалась. По новостям говорят что-то ужасное, я так переживала…

Страж порядка не поверил, заподозрил неладное. Шагнул вперёд, стремясь заглянуть в дом как можно глубже.

— Да, время неспокойное, — с сомнением произнёс он.

— Муж как раз поехал в полицию, — стараясь отвлечь, Зинера принялась лгать. Нелепо улыбнулась и поспешно спрятала руку, однако офицер успел заметить отсутствие обручального кольца. — Муж звонил, говорил, что необходимо составить какое-то заявление.

Поняв, что сболтнула лишнего, Зинера осеклась и замолчала. Дело в том, что ещё утром, перед штурмом дворца, повстанцы отключили гражданскую мобильную связь.

Офицер пристально разглядывает девушку. Под тяжёлым взглядом, от которого ничего не скрыть, Зинера сжалась. Ей показалось, что сговор будет раскрыт, и тогда всему конец: полиция выступает на стороне революционеров.

Положение спас Родерик. Он кинулся к девушке, обнял и радостно защебетал:

— Мама! Мамочка! Мы так испугались! Мы ушли слишком далеко. А потом увидели солдат и… Мама, обещаю больше так никогда не делать!

Ясмин схватила Зинеру за руку и прижала к груди.

— Никогда-никогда, мамочка! — подтвердила принцесса.

Зинера со значением посмотрела на полицейского. Убедительная сцена развеяла сомнения.

Офицер добродушно улыбнулся:

— Постарайтесь впредь такого не допускать. Советую в ближайшие дни не покидать дома — подождите, пока всё успокоится. Желаю удачи вам и вашей семье!

Зинера уверила, что так и поступит, проводила из квартиры и тщательно закрыла за ним дверь. После чего прислонилась спиной к двери, тяжело вздохнула и медленно сползла на пол.

Родерик и Ясмин смотрели круглыми глазами и ждали дальнейших распоряжений.

Тяжкое бремя пало на плечи, но Зинера взяла себя в руки.

— Не раскисать! — бодро скомандовала Зинера.

По очереди отмыла детей в ванной, переодела в припасённые заранее вещи, отвела на кухню, усадила вокруг стола и налила им горячего шоколада.

— Соберись! — сказала себе девушка, продумывая план действий. — Теперь ты не одна.

Когда нервная дрожь прошла, Зинера объявила детям:

— Ну, что ж, пора в путь-дорогу! К сожалению, на некоторое время придётся вас разлучить.

Император Август допускал возможность, что семье придётся скрываться под чужими именами. Незадолго до этого передал Зинере поддельные документы для неё самой и для Ясмин. С документами Родерика возникли некие трудности, поэтому Император намеревался отдать их чуть позже, но не успел.

— Мы с Ясмин завтра улетим на Полярию. Ты знаешь, где это?

— Это другая планета, — ответила Ясмин. — Мама обещала свозить меня туда на следующий год.

— Умница! Совершенно верно. Родерик, я вернусь за тобой чуть позже, скорее всего, через несколько недель. Ты большой мальчик, думаю — не будешь капризничать. Так ведь?

— Конечно, тётя Зинера, — подтвердил Родерик. — У вас не возникнет со мной никаких проблем.

— Сегодня я отвезу тебя в одно место, где ты будешь дожидаться моего возвращения. Это такое учреждение, где много детей, уверена, что тебе там не будет скучно…

Тогда они ещё не знали, что сразу после переворота новые власти порвут всяческие отношения с Суорией, объявят блокаду бывшим колониям и назовут иммигрировавших изменниками и предателями.

Несмотря на многократные отчаянные попытки, Зинера смогла вернуться в Боккорию лишь через долгих восемь лет, когда в отношениях стран наступил недолгий период разрядки. Но и тогда разыскать Родерика не получилось: все данные об учащихся в Кадетских школах тщательно оберегаются от постороннего внимания.

— Зеленоглазка, — сказал мальчик насупившейся сестре, — не капризничай. Веди себя хорошо, слушайся тётю Зинеру. Сестричка, не грусти, скоро мы снова будем вместе.

Корабль висит в пространстве, не подавая признаков жизни. Сейчас больше напоминает чёрный космический булыжник, мёртвый и безразличный. Подобно камню, безвольно вращается вокруг тела, захватившего его гравитационным полем.

Двое существ на борту впали в апатию. Безучастно наблюдают за происходящим вокруг, изредка заглядывая в дела подопечных. Если искать аналогии в доступных человеку понятиях, наиболее близким будет состояние анабиоза.

Очередной этап миссии подходит к концу, а они не продвинулись ни на шаг вперёд, и это не может радовать.

— Он блестяще справился с делом.

— Да, несомненно.

— Предотвратил бессмысленную мясорубку.

— Да, он тоже так считает. Я передал ему слова благодарности.

Во вверенном им мире наступило спокойствие. Оружие замолкло, ненависть угасла. Солдаты готовятся к возвращению домой, пострадавшие приступили к восстановлению разрушенного.

— Надолго ли их хватит?

— Не думаю, что надолго. У них так заведено — уничтожать друг друга ради идей, которые возводят в ранг идеалов. История двуногих пестреет подобными примерами. На некоторое время умерили свой агрессорский пыл, сейчас небольшая передышка. Пройдёт десятилетие, может быть, два — конфликт забудется, и они вновь возьмутся за оружие.

Существо созерцает изображение одной из планет. Возле всё ещё находятся боевые машины, но они выглядят теперь не так устрашающе. Подсвеченные иллюминацией, кажутся лишь временным приютом для путешествующих.

Если бы наблюдателям было знакомо такое ощущение как стыд, то вероятно, им было бы стыдно. За всё время вахты они так и не смогли подготовить двуногих к общению со своей цивилизацией. Не удалось поднять до уровня существ, способных понять мудрость древней культуры. Впрочем, в большей степени виноваты сами двуногие, не способные обуздать свою натуру, во многом напоминающую звериную.

— Видимо, нужно оставить их в покое. Хотя бы на какое-то время. Дать возможность осознать содеянное, подумать над ошибками, вырасти из нынешнего состояния до более высокого уровня.

— Не уверен, что это поможет. Но другого выбора у нас всё равно нет.

— Время контакта ещё не пришло. Так или иначе, но мы вынуждены мириться с этим. Это неоспоримый факт.

Второе существо согласилось.

Оба на грани забытья. В спокойные времена, когда не происходит ничего сколь-нибудь важного, впадают в состояние, близкое к спячке, и могут находиться в нём десятилетиями.

Иногда их охватывает мысль, что в случае с двуногими им придётся пересматривать своим методы и подходы — слишком уж самобытным оказался объект изысканий. Столько сил и времени на отдельно взятую расу не тратил ни один из их предшественников. Однако дальше отвлечённых мыслей дело не идёт — существа твёрдо верят в непогрешимость методологии.

— Мы можем покинуть этот сектор пространства и попытаться найти более оживлённое место — наверняка в их мире есть уголок, достойный нашего внимания.

— Возможно.

— Может быть, ещё вернёмся сюда. Лет через сто или тысячу.

— Это точно. Никак не раньше.

Подобное положение вещей — когда о целой цивилизации судят по отдельно взятой планете — может показаться сущей несправедливостью, однако это часть философии. Каждый элемент несёт в себе ценности своей культуры, ответственен за состояние всей системы. Словно бриллиант, сверкающий гранями, каждый двуногий в отдельно взятый момент демонстрирует различные аспекты бытия общества.