Драматическая постановка разворачивалась прямо посреди площади на небольшой сцене. Зрители, затаив дыхание, наблюдали за героями, переживая вместе с ними все перипетии сюжета. Актеры искусно передавали эмоции своих персонажей, заставляя зрителей плакать и восхищаться их талантом.

«Эйрин» призвала дождь и духовного зверя – дело рук стихийников ветра, которым подвластна магия иллюзии. «Хилария» кружила вокруг «Агирика» – главного злодея этой истории, который рассорил стихийников и людей – намереваясь почувствовать тонкую ниточку магической связи между «Агириком» (он находился за барьером) и «Свартом» (сыном Властителя Запада, над телом которого он взял контроль). «Эйрин» направила на «Агирика» льва и град из ледяных стрел, но он легко отбился от них. В это время «Данте» и «Оберон» вывели из игры всех убийц «Агирика».

«Эйрин» резко отозвала духовного зверя, собрала силы и заключила злодея в ледяной кокон. «Хилария» коснулась затылка Сварта, но резко отдернула руку.

– Инро[1]… – с ужасом вскрикнула «Хилария».

– Стоит тебе коснуться его, и он тебя уничтожит! И никто тебя не спасет! – «Агирик» залился злорадным смехом.

– Хилария, не трогай! – воскликнула «Эйрин».

Многие женщины среди зрителей пустили слезу вместе с актрисой.

Но «Хилария» бесстрашно проникла в грудную клетку «Сварта» и извлекла артефакт. Инро в руках «Хиларии» превратился в пыль. «Оберон» умолял «Хиларию» остановиться. Но она лишь поцеловала его, заставляя прервать свою речь и вызвав очередной шквал охов-вздохов в толпе зрителей, и снова коснулась затылка «Сварта».

Затем разыгралась душещипательная сцена со словами благодарности, с криками «Оберона» и его попытками остановить любимую. Завершилось представление превращением «Хиларии» в каменное изваяние. Все актеры вышли на финальный поклон под оглушительные аплодисменты, затем зрители и я вместе с ними неспеша начали подходить к глубокому кувшину на краю сцены, чтобы бросить пару монет.

Интересно, есть ли у них продолжение сценки? Я бы с удовольствием посмотрела прохождение испытаний на Горе Хранителя.

Подойдя к кувшину, я потянулась к карману, и когда мой взгляд скользнул по стенке сцены, то зацепился за знакомые четкие черты среди множества мелких царапин. Приглядевшись, я рассмотрела древний символ, обозначающий «медведь», он был перечеркнут глубокой царапиной. Царапиной от когтя волка. Время словно застыло. Я не сразу отреагировала на голос женщины позади меня:

– Девушка, вы очередь задерживаете. Оплатили представление, так идите дальше.

Всякая надобность в разговоре с артистами отпала. Гелла явно искала их чтобы раздобыть материал для маскировки. Я медленно поплелась прочь от гудящей толпы, продолжающей обсуждение сценки, и опустилась на лавочку под старым дубом. В детстве меня с сестрой пытались обучить древнему языку, но все попытки не увенчались успехом. Мы смогли запомнить лишь пару базовых слов, толку от которых было мало. Слово «медведь» было одним из тех, что я помнила до сих пор. Этот знак точно оставила Гелла, ее неказистый почерк я узнаю среди тысячи других.

Но почему медведь?

Мне не хотелось верить, что сестра отправилась в самое пекло.

Зачем? Решила отомстить?

Я на минуту устало прикрыла глаза и за нескончаемым потоком мыслей не заметила, как стемнело.

Стоило мне выйти на переулок, ведущий к постоялому двору, как я заметила в стороне лавок с тканями троих перевертышей, что протягивали торговцу мой портрет. Я была не таким мастером маскировки, как сестра, поэтому изменить черты лица не смогла. Я свернула в ближайший переулок, что освещался в ночи лишь тусклым лунным светом.

Резкий свист заставил меня замереть на месте. Длинный кинжал с головой медведя на рукояти вонзился в бревно в миллиметре от моего уха. Я ринулась в сторону, но там уже стояли замеченные мной ранее трое перевертышей.

– Постарайтесь, чтобы все конечности остались при ней, иначе Фрост очень расстроится.

Прежде чем обернуться, я четкой картинкой представила глупое лицо Гринольва и его потрепанную копну рыжих волос.

– Смотрю, ты стал медвежонком на побегушках дома Тигра.

– Моя цель – доставить тебя в целости Фросту, чтобы он как можно дольше издевался над тобой, как над твоей сестрой, а затем отдал мне, а я уже долго церемониться не буду, уничтожу также быстро и беспощадно, как ты поступила с моим братом, – оскалился Гринольв, выпуская медвежьи когти.

На минуту его слова вогнали меня в смятение, но очень быстро я вспомнила, как вонзила свои острые когти в спину перевертыша, что преградил нам с сестрой дорогу.

– Твой брат обнажил свой меч против меня с сестрой…

– Бред! – воскликнул перевертыш, не отрывая от меня своего свирепого взгляда, что краше всяких слов показал мне, какая болезненная кончина в его лапах меня ожидала. – Мы лишь хотели отомстить твоему отцу и только.

– Значит, у твоего брата были другие планы, – медленно произнесла, стараясь зацепить Гринольва, а сама подметила для себя важную информацию: будь Гелла в лапах Гринольва, он бы обязательно похвастался бы этим.

Выходит, если Гелла сейчас у него, он ее не вычислил. Но если она отправилась к нему, то почему он все еще жив? Ничего не понимаю. Что же ты задумала, Гелла?

– Замолчи! Взять ее.

Я уворачивалась от мечей, когтей и с трудом прорвалась сквозь трех перевертышей, получив лишь одно серьезное ранение в плечо и кучу царапин. Несмотря на опустившуюся ночь, на рынке продолжалась торговля, туда-сюда сновала толпа народа, среди которого я и планировала затеряться. На бегу я оторвала рукав своей рубашки и обмотала кровоточащее плечо, а затем, схватив склянку духов у одного из зазевавшегося торговца, вылила все ее содержимое на себя, стараясь максимально перебить запах крови. У очередного лавочника я стащила плащ и постаралась раствориться в толпе. Остановилась только когда была более-менее уверена, что мой след потеряли.

– Кто здесь? – эхом разнесся мужской голос.

Знакомый голос.

– Да отпусти ты меня уже! – в очередной раз попыталась выскользнуть из хватки Дориана, едва за нами закрылась дверь одной из комнат постоялого двора.

– Стоит мне тебя отпустить, и ты снова влипнешь в неприятности! Посмотри на себя!

– Что за шум? – в дверях соседней комнаты появился Киан в очках и с массивной книгой в руках.

– На Алию напали, – произнес Дориан, все еще поддерживая меня за локоть, то ли чтобы я не упала, то ли чтобы не попыталась снова улизнуть.

– Вижу, – спокойно ответил мужчина, задерживая взгляд на моем плече, и кивнул в сторону большого белоснежного дивана напротив камина.

На полпути я остановилась, осматривая свои пыльные, запачканные в крови вещи, но Киан силком усадил меня, поставил на низкий столик коробочку, от которой исходил запах трав, а затем окончательно разорвал рукав моей рубашки, обнажая залитое кровью плечо.

– Может, все-таки расскажешь, кто напал на тебя? – спросил Дориан, сложив рядом с отцом чистую ткань, и прямо на моих глазах побледнел. – Отец, я позову лекаря… – голос Дориана сделался сиплым, едва он разглядел результат потасовки с медведями.

– Светиться не стоит. Сам справлюсь, – произнес Киан, не отвлекаясь от моего плеча. – Так кто тебя так?

– Не думала, что тебе станет дурно от вида крови, – попыталась увернуться от ответа и перевела насмешливый взгляд на Дориана.

– Не увиливай от ответа, – моя попытка разбилась о непроницаемый голос Властителя Востока.

– Я не видела их лиц. Темно было. Мне не стоит у вас задерживаться…

Киан на миг недоверчиво посмотрел на меня, но допытываться не стал. Синяки под его глазами так и не сошли. Я почему-то сомневалась, что причиной его недомогания оставался недосып.

– И куда ты пойдешь? – спросил Дориан. – Тебе артерию повредили, хорошо, что я тебя вовремя нашел.

Я не нашла, что ему ответить. В пылу погони я не обращала внимания на боль от раны, но, когда успокоилась, боль стала пульсировать, как волна, расходящаяся от места удара, и каждый вдох вызывал острую боль. Киан долго обрабатывал плечо разными снадобьями, попутно читая заклинание, и замолчал только когда перевязал плечо чистой тканью. От его прикосновений, боль начала утихать, но внутри меня нарастало беспокойство.