– Привет! – открыла глаза переставшая постанывать рыжая. – Меня зовут Нарин, я дочь Рады, ты ее уже знаешь. А тебя зовут Ларна. Правда, ведь?
– Точно! – засмеялась в ответ девушка. – Приятно с тобой познакомиться.
– И мне! – с хитрым видом захихикала рыжая. – Слушай, у этого раба просто шикарный язычок, наверное, целительница его ему подрезала. Знаешь, как глубоко достает? Визжать хочется… Кайф! Особенно советую сразу после того, как пописаешь, чтоб он, не отрываясь, лизать начал… Уф-ф!
– Не пробовала еще, – рассмеялась в ответ на эту горячую тираду девушка. – Хотя как раз с утра в туалет хочется…
– Вот и попробуй! – с энтузиазмом заявила Нарин. – А я тебе сиськи помну для полного кайфа!
Она встала, показала рабу на Ларну и придвинула кресло совсем близко к кровати. Раб влез на кровать и припал к щели девушки, скинувшей с себя простынь и расставившей ноги. «Мда… – подумала она, облегчаясь. – Писять в рот мне нравится с каждым разом все больше и больше…» Девушки посмотрели друг на друга и захихикали. А затем Ларна вздрогнула – раб пустил в ход свой действительно длинный и гибкий язык. Ощущения были великолепны, и она вытянулась дугой, вскрикивая от возбуждения. Остроты ощущениям также придавали умелые руки Нарин, с удовольствием ласкающие красивую, полную грудь Ларны. И девушка расслабилась, полностью погрузившись в сладостный водоворот. А когда она после бурного оргазма открыла глаза, то увидела, что у дверей, прислонившись к косяку спиной, стоит и иронично смотрит на них совсем молодая еще, лет тридцати, незнакомая стражница с кастрюлькой в руках. Женщина тихо засмеялась и сказала:
– Ага, эти двое уже спелись… Привет, девчонки, меня зовут Анха Рарагм из клана Синего Огня.
– Ой… – только и смогла выдавить Ларна, чувствуя себя очень неловко.
– Ойкать тут нечего! – хмыкнула Анха, ставя кастрюльку на стол. – Но тебе бы, девочка, с этой сорвиголовой надо быть поосторожнее. А то она тебя в такие дебри заведет…
Нарин гордо задрала нос и фыркнула, а затем состроила на мину оскорбленной невинности. Стражница при этом расхохоталась, подошла и подергала девушку за косу. Та села прямо, вытянула спинку и вообще стала похожа на юного ангела. Правда, ангел был рыжий да хитрые, как у чертенка, глаза, стрелявшие по сторонам, выдавали, что она отнюдь не согласна с ролью пай-девочки.
– Ой, Нарин… – продолжала смеяться Анха. – С тобой не соскучишься! Не порти девочку, а то по попе схлопочешь.
– М-м-м… – сделала удивленную физиономию рыжий ангел, нарисовав на ней неподдельное изумление – как мол это так, я, такая хорошая, да по попе?
Тут уж не смогла не рассмеяться и Ларна – Нарин нравилась ей с каждым мгновением все больше и больше. Стражница только махнула рукой на рыжую оторву и скрылась на кухне. Вскорости она вернулась с двумя наполненными тарелками и принялась кормить девушек вкуснейшими домашними тефтелями с какой-то незнакомой Ларне кашей. Они с аппетитом слопали все, что было, постоянно посмеиваясь и подкалывая друг друга. Анха охотно смеялась вместе с ними, и лишь блестящие глаза молодой женщины выдавали, что она сильно возбуждена. Скоро все трое запыхались от хохота и принялись весьма непотребно хихикать. Анха некоторое время беспокойно ежилась, а затем спросила у Ларны:
– Можно твоего раба попользовать? На вас насмотревшись, так самой захотелось, что я боюсь, пока до ближайшего Дома Удовольствий добегу, штаны насквозь промокнут…
– Да сколько угодно! – ответила девушка. – Присаживайтесь на кровать.
Стражница встала, отстегнула специальный клапан на служебных шортах и прилегла рядом с Ларной, подвинувшейся к стенке. Нарин снова уселась в кресло, и новоявленные подруги с интересом уставились на расставившую ноги женщину. Обоих поразила исключительная волосатость Анхи, Ларне даже показалось, что раб не сможет пробиться сквозь такие густые заросли к искомому месту, но он, по видимому, справился, так как молодая женщина застонала и откинула голову назад. Некоторое время девушки просто смотрели на эту возбуждающую картину, а затем не выдержали, стащили с Анхи безрукавку и принялись с удовольствием целовать и ласкать ее на удивление большую и плотную грудь. Одновременно с этим Нарин протянула руку и сунула ее между ног Ларны, которая, хихикнув, сделала то же самое. Когда все трое кончили, несколько смущенная стражница отогнала раба в его угол, натянула безрукавку и негромко, покраснев, сказала:
– А что бы было, Нарин, если бы нас твоя мама застала? Кое-кто бы ремня схлопотал, а меня бы на плацу гоняли до полного посинения…
– Ну не застала же! – хихикнула рыжая оторва.
Анха только махнула рукой, засобиралась и ушла. Девушки снова принялись болтать обо всем на свете, периодически подзывая к себе раба, у которого от беспрестанных усилий уже, наверное, отваливался язык. Ларна, приобняв лежащую рядом с ней обнаженную Нарин, хихикала, смотря как раб тщательно трудится над задиком рыжей, раздвинув ее мускулистые, красивые ягодицы, и отчаянно хотела сейчас быть на его месте, но прекрасно понимала, что нельзя. Эта отчаянная девчонка очень нравилась ей и девушка поняла, что они станут подругами. Она сказала об этом Нарин и та тоже захихикала, ежась от искусных прикосновений языка раба. Девушки весело провели день, их прерывали только постоянные приходы стражниц, забегающих проведать Ларну. И каждая приносила с собой что-нибудь вкусненькое, пичкая их.
И такая жизнь продлилась все пять дней постельного режима. Ларну закармливали сытной едой, на которую она уже просто не могла смотреть. Девушка даже начала бояться растолстеть, но ее постоянно упрашивали съесть еще кусочек и она, не желая огорчать этих добрых женщин, ела. Но хороший отдых и много сытной, вкусной еды сделали свое дело, быстро вернув ей хорошее самочувствие. Она уже не дрожала постоянно от слабости и перестала походить на только что вставший из могилы труп. А когда Ларне впервые позволили встать с постели и посмотреться в зеркало, то девушка увидела, что уже не напоминает синее приведение, щеки ее округлились, порозовели, кожа приобрела здоровый цвет, глаза заблестели. Хоть ей и пришлось чуть ли не наново учиться ходить, но окруженная любовью и заботой девушка быстро поправлялась и вскорости Нарин или приемная мать уже начали выводить ее в город. А еще через несколько дней Дарин получила в канцелярии гарнизона официальные документы об удочерении и новый, удостоверяющий личность, медальон для Ларны. Уже как для гражданки Харнгирата. Теперь девушку звали Ларна Орранх из клана Синего Древа.
Но с этого дня для Ларны закончилась спокойная жизнь, и ее взяли в такой оборот, что она только пищала. Дарин отвела ее в школу боевого мастерства и непривычная к физическим нагрузкам девушка сперва просто плакала от усталости, но продолжала тренироваться с поражающим наставниц упорством. Никто не знал, что она теперь жила лишь для установленной ею самой цели и ради достижения ее готова была на все, на любую подлость и скотство. Порой ей было стыдно пользоваться любовью приемной матери, она ведь даже сама несколько любила ее, но понимала, что скоро будет вынуждена бросить Дарин. Мрачная и жестокая решимость поселилась в ее глазах, присутствуя там, даже когда девушка смеялась, и этого выражения скоро начали бояться ее спарринг-партнеры, ибо Ларна сражалась до последнего дыхания, рвала зубами, за что часто бывала наказана. И уже через несколько месяцев девушка окрепла, тяжелый тренировочный меч уже не выпадал из ее рук при первом же взмахе, тело стало крепким, мускулистым и ей начали нравится изматывающие тренировки. В работе с шестом Ларна даже делала большие успехи, и мало кто из учениц Школы уже мог справиться с ней, о чем с удовольствием рассказывала Дарин старшая мастерица. Женщина гордо улыбалась, обрадованная настойчивостью и стойкостью дочери, не сломавшейся после таких испытаний. Она также была очень довольна тем, что Ларна экстерном сдала экзамены в колледже для дочерей стражниц и получила диплом с отличием, видимо в этом «Приюте Сестер Ветра», в котором она училась дома, давали очень основательные знания. Но девочке пора было задумываться о будущем, а она всячески избегала разговоров об этом, исступленно тренируясь и сидя в библиотеках. Когда Дарин спрашивала у Ларны, что же она такое изучает, девушка делала большие глаза и начинала рассказывать сказки. Офицер ей, конечно, не верила, но руководствовалась принципом «Чем бы дитя не тешилось…»
