– Отчего это место? – Меншиков поморщился, глядя на болотистые берега.

– Займем эту местность, сможем легче гонять шведов! – отозвался Петр, внимательно следивший за продвижением по широкой реке.

Александр не стал комментировать, что им нужно не легче, а хоть как-нибудь гнать шведов. Лара просто молчала всю дорогу, чем нервировала Меншикова неописуемо. Она все задумчиво глядела вдаль, погруженная в свои мысли. Александр не выдержал и спросил:

– И о чем призадумались вы, Лариса Константиновна?

Девушка рассеянно подняла на него взгляд и пожала плечами:

– Ярко представляю гранитные набережные и дворцы.

Меншиков вновь вздохнул, оставив при себе мысли о том, что Петр, наконец, отыскал мечтательную безумицу под стать себе. А Лара все всматривалась в лес и видела там родной город, видела там свою жизнь.

– Ниже по течению крепость, ее сперва взять нужно, а уже потом помышлять о дворцах, – неожиданно серьезно заметил Петр.

Лара посмотрела на государя, точно хотела что-то сказать, но передумала и вновь отвернулась в сторону берега.

– Разобьем лагерь здесь, – Петр указал куда-то на сушу. Лара не смотрела. – Если возьмем крепость, заложу здесь столицу.

– Вы, я погляжу, совсем не обеспокоены происходящим, – сойдя на берег, Меншиков поравнялся с Ларой.

– К чему мне тревожиться?

– Хотя бы тому, что имеете странное намерение участвовать в битве.

Ему не нравилась эта спокойная отчаянность Ларисы Константиновны. Такое спокойствие присуще людям, ни разу в бои не ввязывавшимся. Она не знает, что такое бежать с поля боя, спасаться, презрев всякое понятие о чести.

– Вы ведь тоже кругами с криками не бегаете, – Лара улыбнулась. – А в бой, полагаю пойдете. Вы ведь всегда подле государя.

– Я не баба, – отчего-то обиделся Александр.

– Александр Данилович, вы все меня понять пытаетесь, не утруждайтесь, у вас это не выйдет. Я сама себя понять не могу, куда уж вам. – она ускорила шаг, чтобы нагнать Петра.

Меншиков еще немного посмотрел ей вслед, а затем и сам вернулся к делам. Лариса Константиновна права. Он все старается понять ее умом и постоянно терпит неудачи. Саша мнил себя знатоком женщин, полагал, что всякую бабу раскусить способен, а раскусив, сумеет ею управлять. Так было всегда, так было с Мартой. И тут появилась она, Лара Вовк, без девичьей наивности, без страхов и требований. Она просто была всегда там, где нужно. И, самое ужасное,. Лариса Константиновна никогда ни в чьих советах не нуждалась.

Александр должен найти что-то, что позволит ему контролировать Вовк, что позволит, если не понять ее, то хотя бы обуздать. Страшная опасность кроется в человеке, не скованном секретами и страхами. Как только они разберутся с вражеской крепостью, он озадачится тем, чтобы подчинить себе Лару, пока та не стала влиятельной фавориткой государя. Если Петру и иметь любовный интерес, то только к той, кого может контролировать Меншиков, а иначе… Та, кто может предложить тепло ночью, всегда будет обходить верного друга.

Лара внимательно смотрела в глаза Тревела, кот так же недвижно гипнотизировал своего человека. «Дурная. Точно с этой животиной мыслями общается» – подумал Меншиков, между делом посматривавший в сторону Вовк. Ларе же было совершенно плевать, что там о ней думает какой-то Алексашка. Завтра утром они начинают штурмовать крепость. Завтра на рассвете Лара Вовк впервые примет участие в битве. Но это будет завтра.

Сегодня настало время серьезно поговорить с котом о том, как он смог пробраться через века за ней. Всматриваясь в зеленоватые кошачьи глаза, Лара и в самом деле пыталась выяснить у него секреты, ведь если кот смог пройти сквозь время, значит и человек сможет. Эта мысль робко стучала в висках с того момента, как Ларе сказали, что у нее есть кот.

Итак, Лару волновали два вопроса: во-первых, как она протащила за собой лодку, во-вторых, кота. Лариса Константиновна, наконец, отвела взгляд от кота, покосилась на синяк на запястье. Доктор фон Штейн сказал, что рана на руке осталась у нее от каната, который обвился вокруг ее запястья и надежно приковал к лодке. Одежду и украшения Лара также переносила на себе. Выходит, все то, что она держит в момент перехода из времени во время – остается с ней. Это логично: в XIX веке она же протащила свою огромную сумку с конспектами по французскому и лекарством от простуды. Это казалось чем-то интуитивно понятным, но, если задуматься, невероятно важным.

Возвращаясь к Тревелу. По свидетельствам все того же доктора, кот запутался в ее юбках и крепко вцепился в ногу. Он в нее не просто вцепился, он вгрызся, борясь за жизнь. В таком случае, достаточно ли взять просто человека за руку, чтобы утащить за собой? Наверняка да! И это чудесно. Если бы она знала наверняка, что еще хоть раз встретит своего инженера, не отпустила бы его руку никогда!

Но у кого спросить? Наверняка Кириллушка знает… Кириллушка… Лара помрачнела: где тот Кириллушка. Да даже будь он здесь, едва ли Лара может вновь доверять брату. Она закрыла лицо руками, припоминая то, как ужасно они разошлись.

– Лара, прошу, не совершай глупостей – Сирилл спешил за сестрой по лестнице.

– Я не могу не совершать глупостей! – огрызалась Лара. – У меня нет времени! Нет времени на вдумчивость! Ты пытался жизнь мою украсть! Не понимаешь? – она бы непременно расплакалась, но слез уже не было.

– Лара, прошу, подожди хоть немного, подумай! Неужели ты еще ни разу не задумывалась над тем, что это блажь? Неужели ты так зла на меня и не способна признать, что жизнь твоя здесь была хороша? Неужели?

Он был в еще большем отчаянии, чем сама Лара. Это невыносимо терять самого дорогого человека. А Сирилл именно что терял Лару. Он это знал и был в ужасе. Никто не хочет ощутить полного одиночества. А без Лары он обречен. Потому что нет в мире человека, способного понять, каково это не иметь цельного полотна жизни, довольствуясь лишь клочками.

Лара резко остановилась в центре просторного холла их дворца. Припоминая, как жестоко Кириллушка отчитывал ее в день своей смерти. Она вздохнула, стараясь привести мысли в порядок, не впадать в истерику, но не смогла. Ярость вновь захлестнула. Она приблизилась к нему вплотную и изо всей силы ткнула пальцем в грудь:

– Не ты ли мне говорил, что я ненормальная, пытающаяся вершить судьбы людей?! – она сделала еще один шаг, вынуждая Сирилла пятиться. – Не ты ли обвинял меня в том, что я жить нормально не умею и все в непонятные истории влажу, ни о ком не думая?

Ему было нечего ответить. Он и в самом деле думал о чем-то подобном, но еще не обвинял Лару. Кириллушка бы не посмел. Он верил в мудрость вечной спутницы. Верил, что они будут связаны.

– Пожалуйста, не обвиняй меня в том, чего я еще не успел сделать…

Лара на миг замерла: ведь она сама говорила ему что-то подобное. Ужасно сложно жить не равномерно. Ужасно сложно расплачиваться за слова, которых еще не произнес, но произнесешь, даже если сейчас не веришь, что можешь их сказать.

– Не могу, – уже не с яростью, а с тоской произнесла Лара и внезапно показалась маленькой и незащищенной.

В огромном дворце ей уже не было места. Белгравия могла удержать Лару Кроун, но не Ларису Константиновну Вовк.

– Прости меня, – в очередной раз повторил Кириллушка.

– Пока не могу, – тихо, но так честно призналась Лара.

– Пожалуйста, не уходи. Мы слишком давно в этом мире, что если ты перенесешься в другое время прямо посреди моря? – его глаза наполнились слезами тревоги.

– Я не могу остаться… Ты разве не понимаешь? Если у меня есть хоть один шанс оказаться снова рядом с ним, я этого шанса не упущу. Даже если я увижу его только издалека. Только мельком, мне и этого будет довольно…

– Не уходи…

– Кира, ты разве не видишь? Я не могу с тобой остаться. Не сейчас. Я тебе пока больше не доверяю…

И слишком быстро она ушла.

– Лариска! – громкий звучный голос Петра обрушился на Лару. – Что ты голову повесила?