Перовские легенды пересказывались во множестве вариантов, чтобы к нашим дням сложиться в некую как бы удостоверенную временем и признанную единственно возможной версию. Здесь и таинственный «граф Торлецкий» со всеми своими графскими замашками и размахом строительства, чье имя сохранили роща и пруды. Здесь и князья Черкасские с их единственной богатейшей наследницей, пополнившей в дальнейшем и без того сказочное состояние Шереметевых. И Голицыны, якобы владевшие Перовом в петровские времена. А главное – Алексей Разумовский, полуграмотный украинский певчий, ставший фаворитом Елизаветы Петровны и венчавшийся с ней якобы именно в Перове. Разве нельзя принять за доказательство подобного утверждения то, что в перовской церкви долгое время сохранялись шитые Елизаветой воздухи – покровы для покрытия Святых Даров, приготовленных к освящению на дискосе и потире. Подарок, требовавший такой усидчивости, навыков и такого долгого труда, мог быть связан только с исключительным событием в жизни императрицы.
Введенные в обиход путеводителями и справочниками последней четверти прошлого столетия, легенды с годами стали восприниматься как неопровержимые факты, да и кому бы пришло в голову проверять то, что стало общим местом для каждого нового связанного с Перовом издания. И если мне все же понадобилось пересмотреть документы по Перову, виной тому множество неясностей в первых архитектурных опытах прославленного зодчего В. В. Растрелли.
Н.х. А.Г. Разумовский. Вторая половина XVIII в.
Для каждого из нас это имя ассоциируется прежде всего с Петербургом и петербургскими загородными резиденциями: Зимний дворец и Петергоф, Царское Село и Смольный монастырь, множество особняков. Было время, когда в самых глухих уголках России непременно имя зодчего приписывалось нескольким постройкам. Но такая слава отметила расцвет таланта Растрелли. Начало же его творческого пути оставалось во многом невыясненным. Да и имела ли какое-нибудь отношение к первым шагам зодчего старая столица?
Ранние постройки Растрелли связаны с Прибалтикой и заказами вдовствующей герцогини Курляндской Анны Иоанновны. Избранная на российский престол, Анна Иоанновна в числе немногих своих приближенных времен жизни в Митаве привлекает к своему двору и молодого Растрелли. Новая императрица на первых порах еще не может решить, где находиться русской столице. С Москвой связано ее детство и родовое гнездо семьи старшего брата Петра – Иоанна Алексеевича. Анну Иоанновну избрал Верховный тайный совет, но поддержали съехавшиеся в Москву дворяне «средней руки». Способа ограничить ее самодержавную власть искали не они, а петербургские сановники. Свидетельством колебаний царицы и вместе с тем ее желания завоевать популярность в Москве становится строительство невиданного по размаху театра на склоне холма Красной площади: 3 тысячи мест вместо 400, которыми располагала стоявшая в петровские годы у Никольских ворот Кремля Комедийная хоромина. Анна Иоанновна – любительница серьезной инструментальной музыки, оперных представлений, хоровых концертов. Задуманный ею театр был едва ли не самым большим в Европе, и строить его императрица поручила молодому Растрелли.
Пришедшая к власти спустя десять лет Елизавета Петровна тоже начинает с царского подарка москвичам. В пожаре 1737 года театр на Красной площади сгорел, и вместо него приказанием очередной императрицы сооружается в Лефортове, на берегу Яузы, Оперный дом на 5 тысяч мест, снова деревянный, на белокаменном фундаменте, снабженный всеми техническими новинками театрального дела. Здесь было и воздушное отопление с помощью расположенных в каменном цоколе здания печей, и превосходно для своего времени оборудованная сцена с «чудесами», производимыми соответствующими механизмами, использовались и различные приемы звукоизоляции, вроде слоя кожаных опилок, который насыпался на затянутые сукном полы.
Испытывавшая предубеждение против всех, кого поддерживала и выделяла ее предшественница, Елизавета Петровна для Растрелли делает исключение. Почти сразу после Оперного дома он получает новый заказ – на дворец в Перове. Каждый свой приезд в старую столицу Елизавета Петровна непременно несколько дней проводит в Перове, не жалеет денег на украшение дворца, но и сама же принимает решение о его разборке. В 1753 году Перовский дворец был разобран для использования материалов при починке незадолго перед тем сгоревшего дворца в Лефортове – так называемого Головинского. Современники усматривали в этом прямую связь с переменами, произошедшими в личной жизни императрицы. Первоначально Перово было подарено Елизаветой Петровной ее любимцу Алексею Разумовскому. Но в пятидесятые место старого фаворита занял новый – И. И. Шувалов. Хранить старое гнездо императрица, по всей вероятности, не собиралась.
Сегодня от дворца сохранились только авторские чертежи. Занятый многочисленными постройками в Петербурге, Растрелли не имел возможности самостоятельно наблюдать за возведением Перовского дворца. Эта работа была поручена талантливому архитектору А. П. Евлашеву. Документация дворца, несомненно, существовала, ее следовало найти, а кстати, и уточнить обстоятельства истории Перова. Предлагаемая путеводителями версия вызывала серьезные недоумения.
Прежде всего, никогда не существовало фамилии графов Торлецких. Среди титулованных и просто дворянских родов такого не встречалось. Чин коммерции советника, которым обладал владелец Перова, свидетельствовал о совершенно специфических занятиях – торговлей и промышленностью.
С другой стороны, никогда и никем не было доказано, что Елизавета Петровна вступила в церковный брак со своим фаворитом. Факты свидетельствовали о противном. Будучи цесаревной, Елизавета слишком многим рисковала, вступая в подобный брак: вполне достаточное основание для Анны Иоанновны запереть дочь Петра I в монастырь, лишив ее всех прав на престол. К тому же крайне осторожный Алексей Разумовский, вчерашний нищий пастух, ни в коем случае не поставил бы под удар чудом приобретенное положение при цесаревне и связанные с ним материальные преимущества. А после вступления на престол подобный брак Елизавете тем более не был нужен. Степень правдоподобия перовской версии была такой же, как у московской легенды, согласно которой Елизавета Петровна венчалась с Разумовским у Покровских ворот и ночь после венчания провела в сохранившемся поныне доме Апраксиных-Трубецких, получившем от москвичей шутливое название комода за богатство лепного декора и сложность архитектурных деталей.
Оставалось непонятным и само по себе название – Перово: слишком часто оно путалось с иными. Здесь были и Тетеревники, и Бортное, и Пирогово. Значит, оставалось обращаться к архивам и документам – единственным первоисточникам вопроса.
Писцовая книга № 7082, иначе 1573–1574 годов, содержала первое подробное описание и меру будущих перовских земель, которые в это время составляли владение одного из служилых дворян, – "Никитинское поместье Гаврилова сына Спасителева: пустошь Бортная – пашни 37 четьи с осминою в поле, пустошь Пирогово – той же меры и пустошь Тетеревникова – пашни 22 четьи с осминою в поле. Васильцовский стан – административная единица, в которую перовские земли входили, имела едва ли не самое большое количество, по сравнению с другими примыкавшими к Москве станами, невозделанных земель и опустевших селений. Соседствовавшие с поместьем того же Н. Г. Спасителева вотчинные владения И. В. Шереметева состояли из села Кускова, двух деревень «живущих» и восьми «пустых». И только вотчинный владелец села Измайлова Н. Р. Юрьев имел все деревни «живущие».
Та же Писцовая книга указывает: «И всего в Васильцовском стану за помещики и за вотчинники, и в объезжих вотчинах, и за владыкою, и за монастыри, и в порозжих поместьях и вотчинах на оброке по старым книгам и по нынешним дане 82 года, и что за оброком осталось: 6 сел, да 8 селец, да 31 деревня, да слободка объеждяя живущая, да погост, да 2 селца, да 31 деревня пусты, да 124 пустоши с полупустошью».
