Слывшая одной из первых московских красавиц, она отличалась поражавшей даже военных храбростью. В канун Отечественной войны 1812 года Прасковья Юрьевна приняла участие в полетах на аэростате воздухоплавателя Гарнерена и вместе с ним совершила посадку в Остафьеве.

Влиятельность. Способность устраивать чужие карьеры. Связи. Все это было в жизни Прасковьи Юрьевны, но никак не за счет двух ее мужей, скорее – многочисленных родственников. Дочь Дарьи Александровны Румянцевой и, значит, родная племянница знаменитого полководца Петра Александровича Румянцева, которого молва к тому же связывала родственными узами с самим Петром I, видя в нем родного сына царя. Двоюродная племянница президента Академии художеств, известного Ивана Ивановича Бецкого, приближенного Екатерины II, постоянно посещавшего ее личные апартаменты и пользовавшегося исключительным доверием императрицы. Молва не обошла и его. Ходили слухи, что именно он, а не принц Ангальт-Цербстский был действительным родителем так благоволившей к нему императрицы. «Гадкий генерал», как шутливо называла она И. И. Бецкого в переписке с доверенными своими корреспондентами, один имел право читать ей бесконечные нотации в первые годы ее самостоятельного правления да еще проводить наедине долгие послеобеденные часы. Так или иначе, и с этой стороны Прасковья Юрьевна всегда могла воспользоваться прямым ходом во дворец.

Среди двоюродных сестер московской «боярыни» – жена замечательного просветителя Н. И. Новикова, среди родни – Н. П. Румянцев, основатель музея, носившего впоследствии его имя, и жена архитектора Ф. И. Демерцова, который постоянно бывал в Братцеве и, вполне вероятно, мог участвовать в его создании.

После первого брака с генерал-майором Ф. Ф. Гагариным урожденная княжна Трубецкая сравнительно рано остается вдовой и выходит во второй раз замуж за известного богача, умелого дельца и хлопотуна, как его называли, полковника в отставке П. А. Кологривова. А. С. Грибоедов не только знал нравы этой семьи – он работал под началом одного из близких их родственников, А. С. Кологривова, и был достаточно близок с молодыми Кологривовыми, из которых М. А. Кологривов участвовал в боях на парижских баррикадах, а его двоюродный брат, А. Л. Кологривов, входил в число декабристов.

Апраксины породнились с многолюдной московской семьей Кологривовых благодаря Ладомирским. Среди пятерых внуков И. Н. Римского-Корсакова двое, знакомые А. С. Пушкину, Иван и Петр, похоронены в братцевском фамильном склепе. Дочери Ладомирских вышли замуж: Зинаида – за Д. М. Голицына, Софья – за графа А. А. Апраксина. Захоронения в склепе, продолжавшиеся до 1860-х годов, подтверждают, что родственные связи с Братцевом не прерывались.

Последним дополнением братцевского архитектурного ансамбля становится пристройка в 1887 году северного придела к Покровской церкви. Владельцами имения становятся к тому времени вместо Апраксиных Щербатовы, собственно Николай Сергеевич Щербатов, носивший, подобно Семену Кирилловичу Нарышкину, титул егермейстера императорского двора. Но помимо этого чина Н. С. Щербатов многие годы занимался чрезвычайно важной для Москвы общественной и научной деятельностью. Н. С. Щербатов был среди создателей и первых руководителей Исторического музея, сначала в качестве чиновника особых поручений при председателе музея (нужно сказать, что товарищем председателя состоял в те же годы известный историк Москвы И. Е. Забелин), а затем собственно председателя. Он же являлся членом Комитета по устройству в Москве Музея Отечественной войны 1812 года.

Особое место в архитектуре нашего города занимает выстроенный Н. С. Щербатовым дом (Новинский бульвар, 11), представляющий своеобразное сочетание собственно доходного как бы с поднятым на верхние этажи особняком владельца.

Построенный по проекту архитектора А. И. Таманяна, дом получил золотую медаль на задуманном Городским общественным управлением Москвы в 1914 году достаточно необычном конкурсе – на лучшие городские фасады. Архитектор А. И. Таманян принимал участие и в последних переделках, предпринятых в Братцеве в начале XX века.

Пристального внимания заслуживает имя другого зодчего, связанного с Братцевом, – Федора Ивановича Демерцова. Биографические сведения об архитекторе ничтожны, а между тем в Петербурге им построены Новый Арсенал на Литейном, Второй Кадетский корпус, Знаменская церковь на Невском проспекте и все аракчеевское Грузино – большой дом и собор. Работал он рядом с В. И. Баженовым и представлял, что само по себе очень важно, пример выучки мастерству зодчего, помимо специальных школ.

Со времен Петра I в военных учебных заведениях на самом высоком профессиональном уровне преподавались изобразительные искусства и архитектура. Ф. И. Демерцов, окончивший в 1782 году Артиллерийский кадетский корпус сержантом, как свидетельствует его личный формуляр в арсенальных делах Артиллерийского музея, в 1796 году был назначен архитектором. На этом посту он оставался на протяжении десятилетий. С его смертью, наступившей в 1853 году, прекратилось строительство в Братцеве.

В год 850-летия столицы ему исполнилось 219 лет. Два с лишним столетия назад, после пожара 1773 года, уничтожившего часть Тверской – от Брюсовского переулка до площади Тверских ворот, иначе Пушкинской, было решено восстановить сгоревшие кварталы по особому утвержденному Екатериной II плану. Среди новых строений был и дом генерал-фельдмаршала З. Г. Чернышева, обозначенный на хранящемся в Государственном Историческом музее плане 1787 года под номером 18.

Сын ближайшего соратника Петра I, генерал-аншефа Г. П. Чернышева и его жены, урожденной А. И. Ржевской, широко известной «князь-игуменьи» Всешутейшего собора, имевшего целью высмеивать предрассудки и косность церковных обрядов, Захар Чернышев отличался редкой энергией и организаторскими способностями. Участник взятия Берлина в Семилетней войне, руководитель Военной коллегии, он не поладил со всемогущим Г. А. Потемкиным-Таврическим и был удален от царского двора, получив в феврале 1782 года назначение московским главнокомандующим. В том же году выдающимся московским зодчим Матвеем Федоровичем Казаковым был закончен его дом на Тверской.

Четырехэтажный, с шестиколонным портиком и балконом, чернышевский дворец имел по сторонам небольшие садики, сообщавшиеся калитками с внутренним двором. Отделка его парадных комнат сохранилась до наших дней. Любопытно, что одновременно М. Ф. Казаков закончил и другое замечательное здание Москвы – дом Н. М. Долгорукого-Крымского, которого З. Г. Чернышев сменил на посту главнокомандующего старой столицы. Долгоруковский дом, приобретенный вскоре в казну для московского Благородного собрания, – это наш бывший Дом Союзов с его величественным Колонным залом.

Административная деятельность З. Г. Чернышева оставила заметный след в истории планировки и застройки Москвы. Хотя указ Екатерины II о сносе стен Белого города последовал еще в 1764 году, а указ о разбивке на их месте бульваров (нынешнее кольцо "А") был издан в 1775-м, только З. Г. Чернышев по-настоящему взялся за проведение его в жизнь. При нем разбивается первый участок бульварного кольца – от Никитских до Петровских ворот, начинает приводиться в порядок Земляной город (кольцо "Б") – благоустраивается отрезок длиной в 2 версты 180 сажен от Триумфальной площади до Спиридоновки. По улицам и переулкам устанавливается 989 фонарей (всего их предполагалось в городе 3500). Население Москвы в это время, согласно докладу Чернышева, составляло 125 362 человека. При поддержке главнокомандующего составляются проектные планы строений в уездных городах. В самой столице ведется починка башен и стен Китай-города.

Тверская улица. Автолитография с оригинала А. Кадоля. Первая четверть XIX в.