Вторая глава 1 Провинция не лишена достоинств. Стереотип: природа, тишина… И можно, ни о чём не беспокоясь, Предаться вдохновению сполна, Начать картину или кончить повесть; За что ни взяться – будет глубина. Деревня – рай для всякого поэта; Я на себе готов проверить это. Ну а пока Андрея навестил, Художника в изгнанье добровольном. Остаться бы? – Да не хватило сил И сменного белья… Уехал, словом! В Москве часа через четыре был. И – в ресторан! Лафитник. Закусь пловом. Уединенья требует искусство, Но без комфорта, согласитесь, грустно. В метро столкнулся с Николаем Г. Не с тем, который Ге и передвижник, А с Колькой Говорковым. Этот – книжник И фарисей с портфельчиком в руке. Сокурсник мой. По части баб – подвижник. Бородку отпустил на сквозняке (Уж больно жидковата бородёнка). Слегка упитан, и глаза телёнка. Экскурсоводом мается, чудак. Халтурить мог бы, если нет таланта; Раскрашивал бы фантики – хоть так, Малярничал бы – пожирней зарплата… А, впрочем, Колька говорить мастак, И, верно, проболтали бы до завтра. Но тут спешил. Меня с собой позвал. Как говорится, с корабля – на бал… Закуски и вино в ассортименте, С пиликающей скрипкою урод, Две женщины, литературный сброд… Лишь не было художников и смерти. Художники пришли. И смерть придёт. Ну а пока гуляйте, ешьте, пейте, Любите женщин, слушайте стихи… Глядишь, заполнят время пустяки. А там наступит час, всегда нежданный, И, слёзную облобызав родню, Оставим мир. Останется пижама, Случайный телефон, долги, меню, Ещё немного бытового хлама… Пришёл. Ушёл. А мир не изменю. Меня изменит мир – своей рукою Препоручая вечному покою. 2 По вечерам засилье горькой тьмы. Но вскоре сны овладевают нами; Обязаны воображенью мы Прекрасными, чарующими снами. И снова, отдохнув от кутерьмы, Доверчивыми ясными глазами С утра готовы целый мир обнять, И выдохнемся к вечеру опять. Но радостна минута пробужденья Приятной свежестью, надеждой молодой, Ну как облиться из ведра – водой! С похмелья – хуже… Размышляю – где я? Да, у себя… А это кто со мной? Ко мне щекой прижалась, холодея… Насмешливо спросил: – Который час? — Уже не помня, что сроднило нас. Ах, да! Вчера в «Эльбрусе» джигитовка По поводу двух проданных картин. Отменный фарт! Купила Третьяковка! И заплатили славно… Был один? Нет, с Говорковым… Танцевали ловко. За стол соседний к дамам угодил. Потом ещё добавили вина… Была при Кольке женщина… Она? Да или нет?.. Но разве в этом дело, Поскольку я был пьян, она пьяна… Опять уснула. Спит. Лучом задело, И светотенью вспыхнула спина. Подёрнулось гусиной кожей тело. И солнышко!.. И сквозняка волна!.. Определённо не знавал Джорджоне Сиянья, что зажглось в её ладони! Теперь рассмотрим девушку с лица… Прекрасна!.. Что-то есть от Магдалины, Той самой, что явил нам Тициан… А может быть, Даная – в тёплом ливне? Нет, Магдалина драпирует стан — Простынкою… Архитектура линий! Глаза открыла – затенённый пруд. – Как звать, простите? «Машею зовут…» – Я так и думал… Значит, Магдалина! Чай или кофе? «Предпочла бы чай…» – Вы… вы – каррарский мрамор! «Просто – глина, Ребро Адама…» – Замужем? «Ничья…» – Я напишу вас Евою! «Мне стыдно…» – Тогда царицей: золото, парча… «Не стою дорогого переплёта…» – Приступим? «Я уже спешу… Работа!» – Уходите? «Увы! Но мне пора…» – А как же я? «Вы – просто гениальны!» – Хотя бы чай? Положено с утра… Я вскипячу. Позавтракаем в спальне. Трудиться натощак? «Но я – сыта…» – Что за работа? «В школе музыкальной. По классу скрипки…» – Дразните струну? «Прощайте!..» – Вот… звоните! «Позвоню…» 3 Позавтракал. К мольберту. Не писалось. Опять прилёг. Не спится. В окнах – свет. Легко, а между тем в душе – усталость. В себе уверен, а покоя нет… Трельяжу криво улыбнулся – старость? Смеётся отражение: привет! И весело подмигивает глазом: Признания желал? Пришло, наказан! И, правда, я как будто опустел. Не чувствую в груди былого тона. Ещё тружусь, а финиш между тем; Разыграны медали марафона… Ещё и силы есть – нехватка дел. Успех имеет свойства небосклона: Поманит глубиною звонкой твердь, Но чуть взлетел, и… некуда лететь! Счастливее, кто, силы соразмерив, Не тратил всуе, ложно не берёг, Кто восполнял признанием потери И годы заключил в единый вдох. Но, если человек не выбрал цели Достойной, исчерпать себя не мог, Несчастней он того, кто не боялся И ношей непосильной надорвался. Тот наголову временем разбит, Кто безоглядно ринулся за славой, Не угадав, что мастерская – скит, Убежище от суеты лукавой; Ну а добил его – развратный быт, Пролившись по артериям отравой, Комфортом добродушным заласкав, А сердце превратил… в кухонный шкаф! Запой недельный – и отвык от кисти… К друзьям податься? Выполнить заказ? Но линию не схватывает глаз, Цвет не даётся… Трудимся – артисты, Лениться будем – нелады как раз. Ну хоть умри: ни образа, ни мысли… Поскольку ставку делал на талант, Какой же я художник?.. Дилетант! Тружусь наскоком. Если чую рвенье, Тогда в паренье творческом, в бреду, Ладонью краску на холсты кладу; Тогда едины – ясность и сомненье… Но редко посещает вдохновенье, Когда ему навстречу не иду; Небесное, оно не терпит грязи, Как нагота святейшая – проказы. |
