4 Я предпочёл бы наглой мишуре Простой уклад берёзовых предместий, Где яблоко в тончайшей кожуре На праздник мама запекает в тесте, Где простыни воркуют на жаре В чердачных окнах с голубями вместе. А деревенских посиделок дрёму — Пылящему бегами ипподрому. Открыл окно и слушай птичий гам, А то пройдись от фермы до погоста… Но до сих пор – я лишь наездом там. Удерживают в городе… удобства: По средам – бридж, бассейн – по четвергам… И грязь в деревне – с превышеньем ГОСТа, И на правах такси – колёсный трактор; Деревня подождёт, теперь – в театр! Тускнеют, осыпаются мечты, Что красочный убор иконостаса. Уже решил уехать, и – в кусты… «Вон из Москвы!..» И всё-таки – остался Для смога, для столичной суеты, Хотя деревню обожаю страстно. На одеялах лёжа в огороде, С восторгом размышляю о природе. А было ведь – этюдов светотень Дарил ручьям, запененным в овраге, Когда меня пьянил весенний день, И акварель плескалась на бумаге. Звенели стёкла. Птичья дребедень. И босоногой ребятни ватаги. Хотелось поселиться возле солнца, В деревне – по примеру барбизонцев. Задумал цикл «Земля и человек» И даже сделал первые наброски. Потом, пересмотрев, шутя отверг. Не стоили и куцей папироски, Что выкурил над ними… Пошлый век! Донашиваем гениев обноски… И прежних ожиданий – ни следа, И новых не явилось – вот беда. Не замысла мне жалко… Вовсе нет! К нему бы можно и теперь вернуться, Когда бы оживить далёкий свет, Когда бы не разбилось детства блюдце О деревянный в зайчиках паркет, Когда бы вновь мечтою обмануться И снова на пиру воображенья Отдаться вихрю головокруженья. 5 Погасло лето в августовском ливне, И сенокос привычно отзвенел. Плечистый, что петровский корабел, Андрей к реке спустился. Больше сини. Этюдник закрепил. На травах иней. Лодчонка навзничь. Рисовать хотел. Взял было карандаш… Да нет, отбросил — Не знает линий живописец-осень! Горячей охры сочные куски, Пожары сурика, ультрамарина токи… Не принимает осень лессировки, Ей свойственны разгульные мазки, Она спешит, опережая сроки, Сгореть на алтаре своей тоски… В предощущенье гневного мороза Швыряет краску ярко и пастозно. Неряшливость безумию сродни, Вот и чудит, вот и буянит осень, Оплаканы дождями эти дни; Что грибника внимательного посох, Во мху кудрявом роются они… Юродствуют поля, как дурни Босха. Без плана по холсту летает кисть, В движенье осень, как любой эскиз. Так и весны могучей клокотанье Не терпит робких, медленных мазков… Напористая! – смысл её таков. А вот зима и лето – состоянья, Стояние сугробов, облаков, Двух ипостасей противостоянье: Покоем идеальным дышит смерть, Гармония и в зрелой жизни есть. Но прежде чем объявятся морозы И пристыдят развратное тепло, Под белое сукно упрятав озимь, А речку – под музейное стекло, Ещё успеем разуму назло, Ещё в костёр – остаток жизни бросим. И вот, когда сгорим уже дотла, Запишет холст последней краской мгла. Листвы неугомонной одряхленье — Не загостилась пылкая краса! У торопливой спички век – мгновенье, Но моложавы строгие леса; Под веками не старятся глаза, Приводит к долголетию терпенье. А паралич – всегда анабиоз, Которому на пользу и мороз. 6 Осенний ветер пагубен, остёр. Вода речная схватывает сердце. Андрей, однако, не развёл костёр. Бочком попрыгал. Прежде, чем одеться, Шершавым с бахромою полотенцем Литое тело насухо обтёр. Рубаха. Брюки. Пролезает в свитер. Затем повторно шевелюру вытер. И зашагал над речкой по тропе, Ведущей к дому. Солнце на закате. Оно лучом пологим землю гладит. Жуёт колючку холм с лучом в горбе. Андрей прошёл в калитку и – к себе, Оставив полотенце на ограде. Со скотного двора вернулась мать. Щи разогрела. Сели вечерять. «В лесу сегодня встретилась волчица, — Сказал Андрей, держа под ложкой хлеб, — Она к болоту двигалась от верб». – Мотаешься. Пора тебе жениться. Глядишь, с внучонком веселее мне б, Да и тебе, как погляжу, не спится: Мазюкаешь ночами, днём – в лесу. Живёшь без корня, вроде – навесу. Женись, сынок! Оставь детишкам краски, Детишкам в радость всякая игра. К земле вернись. Намаялся?.. Пора! Впишись в колхоз. Окончишь курсы к Пасхе. Земля, Андрюша, к умному – добра. А рисовать или калякать сказки — Пустячное занятие, беда… Того гляди, заглушит лебеда! Смолк разговор. Смеркалось. Гаснул вечер. Темнело в доме. Мать сложила хлеб В мешок холщовый. Опустила плечи. Задумалась. Луны крестьянский серп Пшеницу дожинал, уже далече… Наполнилась тяжёлой мглою степь. Мать сожалела о заблудшем сыне, Не ведавшем в родной земле – святыни. А сын с улыбкой щурился на мать И знал, что правота его бесспорна. Жить – не скрипеть корнями, а дерзать, Постигнуть беспредельность небосклона И Родине прощальный звон связать Из молчаливой ностальгии клёна, Который повстречается в пути, Когда уже к началу не прийти… И мать – права. Земля древней искусства. Вот почему искусство хлеб растить Усилий больше требует и чувства. Себя, однако, не переломить. Занялся бы землёй, да сердце пусто. А живопись – единственная нить, Которою привязан к мирозданью… Такая узость свойственна призванью. |
