Кстати, дорос он, в отличие от некоторых одноклассников и одноклассниц, нескоро: Глеб лишился девственности в десятом классе. Он просто очень полюбил девушку-выпускницу. Она, конечно же, была королевой, а он счастливым образом стал ее принцем. Лина тоже была золотым ребенком и росла как принцесса. Она, как и подобает девушке ее статуса, купалась в лучах славы.

Они дружили давно: жили в одном доме и росли в общем дворе. Родители Лины и Глеба с давних пор имели какие-то деловые отношения и потому общение ребят только поддерживали.

В подростковом возрасте они разошлись: Лина на свидания, а Глеб за компьютерные игры. А в старшей школе после одной из вечеринок в квартире Лины они проснулись вместе. Глеб по-соседски остался помочь подруге привести дом в порядок, а она, изрядно поднабравшись, поцеловала его. Он совсем не отказался, а даже, наоборот, полностью возложил ответственность за свое взросление в ее руки. И не пожалел.

Глеб влюбился в Лину следующим же утром. Он и раньше был в нее влюблен, но не осознавал этого. Лина же, несмотря на то, что Глеб был младше, наплевала на замечания подруг и взяла парня в оборот. Она показала ему самые лучшие отношения в его жизни, которые продлились, к его сожалению, всего год. В одиннадцатый класс Глеб пришел холостым и в корне поменявшимся.

Лина поступила в столичный вуз. В августе, перед ее первым учебным годом в качестве студентки, она еще пыталась обнадежить Глеба отношениями на расстоянии, но быстро сдалась и порвала все связи с родным городом. Для Глеба рухнул мир. Он мечтал после школы уехать к любимой. Потом он планировал сбежать из дома и отправиться на ее поиски прямо сейчас – не дожидаясь окончания школы. Но в сентябре он пошел в выпускной класс и у него появилась жизнь вне стен комнаты.

Все заметили, как Глеб изменился. Как-то раз на уроке русского, когда учительница обратилась к нему по имени, он, откинувшись на спинку стула, хамовато ответил: «Не Глеб, а Глеб Александрович, понятно?». В классе повисла тишина. Тогда казалось, что время остановилось, хотя прошло несколько секунд, после чего учительница просто продолжила вести урок, не обращая внимания на Глеба.

Он стал чаще и чаще вступать в конфликты с одноклассницами, а девочек из параллелей прилюдно в столовой обзывал страхолюдинами и отбросами. Он игнорировал очередь в раздевалку и становился первым, а если кто и пытался возмущаться, тому Глеб отборным матом высказывал свое отношение. Он стал тем, кого презрительно называют мажором: богатеньким лощеным мальчиком с зашкаливающим уровнем дерзости.

Теперь одноклассники не приглашали его на свои тусовки. Лишь из уважения к давней дружбе они не встревали в его конфликты с учителями и другими школьниками. К одиннадцатому классу у Глеба остался лишь один друг – Юрик. Потому что Глебу он был очень удобен. Юрик по доброте душевной умел искренне радоваться и восхищаться, а потому он давал Глебу самое важное – чувство превосходства над окружающими.

Действительно, Глебу было выгодно дружить с толстоватым Юриком. Их отношения строились по принципу «некрасивой подруги». Юрик же постоянно говорил про Глеба только хорошее, садился с ним за одну парту и часто приходил в гости.

Кстати, именно Глеб стал тем самым человеком, за которым Юрик последовал в вуз. Специальность «Управление персоналом» для Глеба была обдуманным шагом – его мама и отчим имели собственный бизнес, в который планировали забрать сына в качестве совладельца. А наличие Юрика в вузе стало для Глеба напряжным.

Старый друг как балласт везде следовал за Глебом. Поначалу их обоих это устраивало, потому что в незнакомой обстановке Юрик служил надежной опорой. Но в скором времени Глеб влился в студенческую жизнь и познакомился с ребятами «своего уровня». Теперь он мог уйти с пары на встречу с новыми друзьями, не предупредив Юрика. С ними же все чаще и чаще садился на лекциях. Глеб пару раз извинялся перед старым другом, но быстро покончил с этим. К моменту отчисления Юрика из вуза Глеб уже ограничивался лишь приятельским рукопожатием перед парами в коридоре. Он даже не сразу задался вопросом, почему Юрик не ходит на пары – он не заметил его исчезновения.

На третьем курсе Глеб сошелся с девочкой-ровесницей, изучающей русскую литературу на филфаке. На выпускном мама вручила Глебу ключи от новой квартиры в центре города, куда сын тут же переехал со своей девушкой.

Никто, кроме Юрика, не видел Глеба после окончания школы. В соцсетях он почти не публиковал информацию о себе. Известно было лишь, что он работает в семейном бизнесе управляющим.

В беседу «10 лет выпуску!» Катя пригласила Глеба из вежливости – она была абсолютно уверена, что он не придет. Поэтому не только ее, но и всех участников беседы искренне удивило, что первое сообщение пришло именно от Глеба: «О! Наконец-то решили собраться. Куда и во сколько?»

Кажется, им всем было, что друг другу рассказать…

Есть такие девушки, про которых можно сказать одно слово – «неинтересная». И это не только про интеллект. Это про все: фигуру, одежду, манеру общения, лицо и, да, конечно же, интеллект. Но вот в чем парадокс: в России такие девушки удивительно быстро выходят замуж. Хотя в школе им вешают клеймо безбрачия. Наверное, этот парадокс можно объяснить так: неинтересные девушки больших запросов во Вселенную не отправляют, а довольствуются тем, что преподносит им их самая неинтересная судьба.

За 11 лет учебы у Анжелы не было ни одной клички и ни одного прозвища. Хотя на несколько дней, когда Анжела перешла в пятый класс, некоторые девочки присвоили ей звание врушки. Но это длилось совсем недолго и к концу года уже никто и не помнил о случившемся.

Дело в том, что Анжела ужасно стеснялась своей семьи. Ее родители были добрейшие люди. Те, о которых можно сказать блаженные. Все, кто видел их первый раз, либо улыбались и думали, что они глубоко верующие, либо старались быстро завершить разговор, опасаясь, что их сейчас пригласят в какую-то секту.

Но родители Анжелы ни к сектантам, ни к праведникам не относились. Они были простыми и хорошими людьми. Только, по мнению их дочери, бедными. Бедными настолько, что Анжела почему-то решила этого стыдиться.

Мама девочки работала в ларьке с мороженым. И местные дети, в том числе и одноклассники Анжелы, частенько обманывали ее. Например, пользуясь личным знакомством, обещали занести рубль или недостающие копейки позже, но напрочь забывали об этом. А мальчишки, бывало, подъезжали на велосипедах, и, когда им протягивали мороженое, хватали его и тут же уезжали, оставив продавщицу без денег. Мама Анжелы расстраивалась и даже пару раз обращалась к родителям малолетних воров с жалобой. Но дело обычно заканчивалось обещаниями взрослых отчитать своего ребенка. Мама Анжелы стеснялась напрямую потребовать денег. И за недостачу рассчитывалась с хозяином ларька из собственного кошелька.

Папа работал на районной почте – продавал канцелярские товары, марки, конверты, открытки, чистящие средства и все то, что обычно можно найти в почтовых киосках. Когда Анжела училась в младших классах, она и ее подруги по двору собирали наклейки-истории о кукольной девочке в журнале «Polly». Каждый понедельник, когда завозили новый тираж, они бежали за ними на почту. К их появлению папа Анжелы уже откладывал в сторонку необходимое количество упаковок с наклейками, чтобы хватило дочке и ее подругам. Это все привилегии, которые получала семья Анжелы от папиной службы на почте.

Самым странным было то, что Анжелу никто никогда не дразнил ее родословной. Но в пятом классе девочка внезапно ощутила потребность как можно больше скрыть простоту своей семьи от окружающих. И в сентябре она придумала небывалой глупости ложь, которую не постеснялась рассказать своим подругам-одноклассницам.

Анжела призналась, что ее мама каждые выходные уезжает из дома и тайно встречается с президентом, чтобы сделать ему оздоровительный массаж, благодаря которому он так хорошо и спортивно выглядит. На вопросы о ларьке с мороженым Анжела отвечала, что это постоянная работа для прикрытия. Ей верили в течение нескольких недель, но потом кто-то из мальчишек узнал о несуществующей «тайной работе» мамы своей одноклассницы и растрезвонил по всей параллели. Анжела отбивалась от насмешек как могла, утверждая одно: «Вы не можете знать правду!». Хотя правду знали все.