– Слушай, тут такое дело. Мне нужно поделиться с кем-то, а ты единственная, кому я могу рассказать.

– Тааак. Ты что-то натворила? – по-доброму, но волнительно спросила Кристина.

– Я не знаю. Мне нужен совет. Короче, я создала эту нашу беседу, ты видела. И, помнишь, я написала еще где-то в самом начале, что типа «поедемте в Турцию»?

– Ай, я не знаю, я вышла почти сразу, а потому увидела, что там так много сообщений и я вверх не листала. И что там?

– Короче, я написала на вопрос Дэнчика, где организуем вечер, – «в Турции». Ну в шутку. И тут в этот самый момент зашел Глеб и написал: «Полетели». Прикинь?

В ответ Катя слышала только бренчание посуды и шум льющейся воды.

– Слышишь?

– Да, слышу. И что? – Кристина строго ответила, что тут же взбесило Катю. Как она могла не понимать ее волнения?!

– Что и что? Глеб объявился, да еще так игриво мне «Полетели»! – Катя ждала, что подруга начнет расспрашивать о подробностях. Но этого не произошло.

– Ой, Краль, и что? – брезгливо бросила Кристина. – Глеб всегда так общался. Хотя даже не понятно в данном случае как? Это одно слово. Брякнул и забыл.

В такие моменты Катя ненавидела подругу. Ее раздражало то, как она себя ведет, то, какую жизнь выбрала. Внутри себя она осуждала ее за ранее замужество, да еще с этим придурком Пашей, за серьезность не по годам, за желание быть мудрой мамочкой. В эти минуты ее даже раздражал ребенок Кристины, из-за которого подругу нельзя было вытянуть из дома поболтать во дворе или позвать в гости. Но желание выговориться было сильнее. Тем более, что Катя еще не все рассказала. Она подробно зачитала подруге коротенькую переписку с Глебом и теперь ждала, что та взбудоражится и даже позавидует романтике, которой в жизни Кати было через край, а в жизни Кристины отсутствовала вовсе.

– Краль, ты что, блин, повелась на Глебушку? Зачем ты ему вообще написала. Это же Глеб – наш одноклассник. Ты его много лет не видела. Ты че, серьезно решила, что он с тобой в Турцию полетит? Ты вообще там в порядке? – и Кристина рассмеялась так, чтобы не разбудить ребенка.

Да, сейчас Катя ненавидела не только всех, кто присылал ей сообщения. Она ненавидела даже лучшую подругу.

– Знаешь что, ты вообще-то за одноклассника, как ты говоришь, замуж вон вышла и ребенка родила. А я делюсь с тобой тем, что никому не могу рассказать, – с детской обидой в голосе выпалила Катя.

– Так я тебя не осуждаю. Просто говорю тебе про реальность. А ты мне про фантазии. Ты вообще знаешь хоть что-то про Глеба? Может, он сам детей уже нянчит. И вспомни, как он вел себя в одиннадцатом классе. У него там одни мажоры в окружении были. И Юрик же еще в универе рассказывал, что Глеб какую-то девушку из своих кругов нашел.

– Ты хочешь сказать, что я какая-то дворовая девка для него? – не унимала свою обиду Катя.

– Да нет же. Блин! Краль, Глеб мажор. И ты понимаешь, о чем я.

– Нет, не понимаю, – капризно перебивала Катя.

– Понимаешь ты все. Чего ты вообще решила к нему прицепиться? Где Костик твой?

– Ай, пошел он в жопу, Костик этот. Пишет какую-то муть нудную.

Кристина понимала, что у Кати просто появилось новое увлечение, от которого ее было бесполезно отговаривать. В такие минуты – минуты возбуждения – Крале просто нужно было выговориться, спустя немного времени пережить неудачу и взяться за новый объект. Кристина знала, что каждое увлечение Кати было настолько сильным, что она была готова на любую авантюру, на любой кураж, как будто боялась лишь одного – заскучать. Поэтому Кристина просто сдалась и сказала то, что должна была:

– Короче, Краль, мне нужно идти. Там Лешка законючил. Ты если решила с Глебом пообщаться, хоть выясни, что у него с личной жизнью, чтобы не попасть в неловкую ситуацию.

– Да, это я правда должна выяснить скорее. Давай, спокойной ночи! – Катя быстро отключилась и сразу же забыла тон, с которого Кристина начала разговор. Ей понравилось ее доброе наставление в конце и поэтому, заручившись очередной поддержкой лучшей подруги, она начала продумывать план, как разговорить Глеба.

Кристине было невдомек, что Краля когда-то могла бы позволить себе осудить ее выбор. Все годы дружбы с одноклассницей она была абсолютно уверена, что является неоспоримым авторитетом для Кати.

Наблюдая за эмоциональными всплесками подруги, подобными тем, что переживают героини женских сериалов, Кристина пыталась убедить себя, что в своей жизни сделала правильный выбор. У нее есть муж, ребенок и какая-никакая жилплощадь. Порой она, конечно, задумывалась о том, а как бы сложилась ее жизнь с Мишей. Или если бы она повстречала кого-то другого – не Пашку.

Эти мысли сами периодически лезли в голову. Особенно в те нередкие дни, когда Кристина встречала мужа с гулянки, когда болел ребенок, когда до зарплаты надо было каким-то чудом протянуть. Мама и тетка Паши совсем не помогали им. Да и на какую помощь можно было рассчитывать, если свекровь видела Лешку всего один-два раза, никогда не звонила первой, а тем более не приходила в гости. Паша сам изредка навещал ее и в основном в тех случаях, когда она звонила лично ему и просила помочь выполнить разную мужскую работу по дому.

Когда финансово было совсем тяжело, Кристина уговаривала мужа одолжить у мамы небольшую сумму, что Пашка честно и делал. Но в такие моменты на него накидывалась тетка, которая орала, не скупясь на оскорбления, и обвиняла племянника в дееспособности и отсутствии члена. Мать Пашки не противоречила сестре, даже больше – в момент ссоры она уходила в другую комнату и часто даже не успевала попрощаться с разъяренно вылетающим из квартиры сыном.

Тогда Кристина стыдливо набирала номер своей мамы и осторожно просила занять им маленькую сумму. Папу она старалась не посвящать в свои финансовые трудности. Он и так недолюбливал ее мужа, а в моменты, когда узнавал об огорчениях дочери, и вовсе мог резко высказаться насчет их семьи. Папа не считал Пашку мужчиной и перед свадьбой несколько раз конфликтовал с дочерью по поводу ее «наиглупейшего» выбора. Он пытался объяснить Кристине, что с мальчиком из неблагополучной семьи счастья не построить. Папа презирал Пашку за отсутствие образования, за шабашки вместо полноценной работы, за выпивку и за то, что увез дочь в «гадюшник». Поэтому Кристина в случае трудностей звонила маме и, узнав, что папы нет рядом, нерешительно просила помощи и всегда безвозмездно ее получала.

Мама Кристины – пример нездорового смирения и спокойствия – с детства внушала дочери убеждение в том, что каждая женщина рождается исключительно для продолжения рода. Что основная миссия – выйти замуж и беречь брак во что бы то ни стало. Мама свято верила, что семейный союз не может быть разрушен, несмотря ни на что.

Поэтому, когда она узнала, что дочь беременна, с ее души спал тяжкий груз – ее наставление выполнено. Мама, конечно же, поддержала желание Кристины и Паши пожениться. Она, в отличие от мужа, заклинала дочь изо всех сил держаться за брак, закрывать глаза на все проблемы и быть замужем до самой смерти. Делала она это потому, что знала о недостатках Паши, но так как ему предстояло стать отцом ее внука, в день свадьбы закрыла на них не только глаза, но и уши, и свои чувства. Исключений она не делала даже в те моменты, когда происходило страшное.

Несколько месяцев назад Кристина, заранее убедившись, что папы нет дома, пришла к ней с сыном и с синяками на шее. Было не сложно догадаться, что фиолетовые подтеки – это следы от пальцев мужа. Кристина появилась на пороге родительского дома с опухшими глазами, растрепанная и одетая в изношенный спортивный костюм. Такое уже случалось и ранее, но каждый раз мама выпроваживала дочь с мягкими наставлениями о том, что сор из избы даже родителям приносить нельзя.

Когда дочь садилась на краешек дивана и стыдливо хлюпала носом, опустив глаза в пол, мама вела себя как помешанная блаженная: играла с внуком, заваривала чай и говорила о погоде. Она пыталась замолчать то, что видели ее глаза.