– Я могу помочь. Я хочу помочь. В последнее время моим братьям и сестрам стало совсем тяжело. И… я хотела, чтобы меня заметили. Поэтому и испачкала руки красной краской.

 В ее взгляде бушевала решимость. И страх.

– Чем ты можешь мне помочь? – чувствуя, как в допросной сгущается атмосфера безнадежной неотвратимости, спросил он.

– Я… я могу… нарисовать будущее, – в ее полуслепых глазах поселился откровенный ужас. Кажется, она сама не верила в то, что предлагает это ему. – И… дать зацепку.

 Фрост еще несколько мгновений смотрел на нее. Пытался понять, что чувствует. Искал в своих эмоциях ярость, ненависть или отвращение. Ничего этого не было. Может потому что перед ним стояла одна из самых безобидных Тварей, которые только населяли этот мир?

– Ты – рисующая, – уже не сомневаясь, произнес он.

 Мэри громко сглотнула, а потом кивнула.

– Полукровка, – уточнила она. – Поэтому и слепну.

 Вот как… в любом случае даже после подтверждения, Фрост не чувствовал ничего, кроме интереса.

 Опять вспомнился разговор с Шейком, а точнее, его окончание. В команде, которую ему предложено создать, должны быть не только люди.

 И возможно, он уже нашел первую Тварь, с которой сможет работать бок о бок.

 Из коридора повеяло табаком. В участке всегда накурено, и странно, что раньше Фрост не ощущал этого запаха. Может, потому что до этого момента дым не отдавал вишней?

– Странно, правда? – кошка по имени Марла глубоко затянулась и пустила в потолок допросной кривое колечко дыма. – Ты думал, что, встретив Тварь в Рурке, сразу убьешь ее. Но вместо этого просишь ее о помощи.

 – Она сама предложила, – хмуро возразил Фрост. – Я ее ни о чем не просил.

 Кошка тихонько засмеялась. Ее откровенное платье ничуть не волновало его. Потому что перед ним стояла очередная Тварь.

 – Но ведь ты хотел, чтобы она так сказала? – игриво спросила Марла. – Признай это. Хотя бы сейчас, раз уж не смог признать этого тогда.

 Фрост перевел взгляд на Мэри. Она все так же стояла, взирая на него испуганно, обреченно и решительно одновременно.

 Она казалась застывшей ледяной статуей. Серые волосы, серые глаза… Рисующие изменяются по-особенному. Их волосы становятся разноцветными, а в глазах поселяется вся палитра цветов этого мира. Но они все равно продолжают выглядеть как люди.

 – Но мне действительно нужна помощь, – глухо сказал Фрост.

 Запах вишневого табака, такой родной и волнующий, окутал всю его суть, въелся в волосы и ткань сюртука.

 И хотя за этим запахом приходила кошка, Фрост не отождествлял его с Марлой. А с кем?

 – Она станет первой, – продолжила шлюха. – А кто будет вторым?

 – О чем ты? – процедил Фрост.

 – Однажды нас станет семеро… Но кто же будет вторым? – зеленые глаза кошки загорелись опасным огнем, а аромат вишни исчез, будто его не было.

 Теперь Фрост морщился от жуткого запаха горелого мяса.

 Откуда здесь взялся смрад Крематория?

 Почему сапоги промокли, а вместо допросной вокруг него раскинулась степь?

 Денвер обернулся и обнаружил, что стоит спиной к Красному Мосту.

 До кладбища рукой подать.

 Устав гадать, что все это значит, Фрост, запахнул плащ, скривился от отвращения, когда запах горелой плоти снова коснулся его носа, и зашагал вперед к черной громаде Крематория.

 Он даже не удивился тому, что возле задней двери его ждет Тварь. Рисующая. Мэри. Она была в другой одежде, а значит, он успел ее отпустить и… надраться до такой степени, что ничего не помнит? Сколько времени прошло?

 Делая вид, будто все в порядке, Фрост подошел к Мэри и обнаружил, что совершенно забыл не только последние события, но и фамилию художницы. Ну что же, Мэри так Мэри.

– Добрый вечер, капитан Фрост, – вежливо сказала Мэри, заставив его в очередной раз неприятно удивиться.

 А ведь действительно, приближаются вечерние сумерки, и теперь понятно, почему так жутко пахнет горелым. Возле главного входа наверняка собралась толпа, ожидающая, когда им отдадут пепел их родных и близких. Интересно, скольких хоронят сегодня?

 Хотя это не главный вопрос. Главный вопрос в том, что он здесь делает?

 Неразборчиво буркнув ответное приветствие, Фрост с отвращением посмотрел на дверь черного хода. Крематорий он не любил, и обычно старался посылать сюда кого-нибудь другого, если того требовало расследование. Почему же сегодня он не сделал так же?

 Ах да.

 Тварь.

 Мэри.

 Рисующая подслеповато прищурилась, глядя на него, переступила с ноги на ногу, и Фрост понял, что у нее, как и у него, промокли ноги. Это заставило его взглянуть на нее с ноткой благодушия. Страдать в одиночку было намного противнее и обиднее.

 Как бы выяснить, зачем он сюда пришел, не задавая странных вопросов? А может, дождаться, пока снова запахнет вишневым дымом и узнать все у кошки? Хотя Фрост подозревал, что Марла ему просто мерещится. Будет очень весело, если окажется, что она плод его воображения. Выкрутасы отравленного опиумом разума. Но Фрост в последнее время старался ограничить себя, потому что не хотел в один прекрасный день превратиться в слюнявого идиота. Где-то на задворках сознания тлела надежда, что однажды он сможет познакомиться с женщиной, за которой столько времени наблюдает из окна своей спальни.

 Но рисующая сама начала нужный разговор.

– Я хочу верить, что вы сдержите данное слово, капитан Фрост, – тихо произнесла она.

 Он собрался было сказать, что ей надо было думать раньше. До того, как она измазала руки красной краской, чтобы привлечь к себе внимание и попасть в участок.

 Но он промолчал. Ведь совершенно не помнил, что пообещал этой смелой девушке.

– Можешь мне верить, – проворчал он, стараясь смотреть в сторону.

– Капитан Фрост, если вы меня обманете и начнете преследовать моих братьев и сестер, я буду вынуждена их защищать, – твердо произнесла Мэри. Если бы не ее беспомощные полуслепые глаза, это могло бы произвести впечатление.

 Так вот, о чем речь…

 Фрост подарил рисующей долгий решительный взгляд.

– Я всегда держу данное мной слово, – жестко отчеканил он, и Мэри смешалась.

– Простите, – тихо ответила она.

 Странно. В допросной она казалась Фросту намного смелей. А сейчас создавалось такое впечатление, будто рисующая панически боится того, что он рядом.

 Но, судя по всему, они договорились о встрече именно здесь.

 Проклиная свои внезапные провалы в памяти, Фрост отвернулся от Мэри и положил ладонь на ручку двери.

– Нам же сюда? – на всякий случай уточнил он.

 Рисующая покачала головой.

– Лучше подождать, пока Гроун закончит с похоронами. Он обещал выйти, как только раздаст урны с пеплом.

 Ах да, похороны же еще не закончились. Или закончились?

 Небо над Рурком, серое от набежавших туч, окрасилось рыжиной, знаменуя наступление заката.

 Фрост отодвинулся от двери, снова посмотрел на Мэри, но ничего больше не сказал. Все слова казались лишними. Они с этой девушкой не друзья. И вряд ли когда-нибудь станут, даже если и будут дальше работать вместе над «странными» делами.

 Она – Тварь. И Фрост был уверен, что не сможет когда-нибудь об этом забыть.

 Несмотря на смутные опасения, молчание не казалось тягостным или неловким. Мэри, подняв голову, с упоением разглядывала рыжее небо, будто видела его впервые. Казалось, она пытается впитать каждое изменение цвета. Интересно, она ведет себя так, потому что она рисующая?

– Я не пропускаю закаты. Смотрю на каждый из них, – пояснила Мэри, заметив внимание Фроста.

– Это так важно? – осторожно поинтересовался он.

– Да. Каждый из них может оказаться для меня последним.

– Боишься умереть? – нахмурился Денвер.

– Нет. Я жрица Смерти, – напомнила Мэри.

– Тогда почему?