И он должен ее допросить.

 О том, кто ее сюда переправил, и почему он не помнит ничего после того, как она ему представилась, он подумает позже…

 Задержанная смирно сидела на стуле, закованная в наручники, и вяло пыталась стереть красную краску со своих рук. Только идиот примет этот цвет за кровь, но Фрост давно уже привык, что вокруг него собрались люди недалекого ума. Пусть некоторые из них даже детективы.

 Он не ошибся и в том, что девушка со странными бесцветными волосами, слишком короткими даже для представительницы местной богемы, плохо видит: когда он зашел, она вскинула голову и прищурилась, явно пытаясь его разглядеть.

 Не говоря ни слова, Фрост устроился напротив Мэри Дравл и, откинувшись на стуле, сложил руки на груди. Чутье говорило ему, что эту несчастную задержали зря, но отпустить ее просто так он не мог.

 Мэри Дравл смотрела на него совершенно спокойными глазами, слегка склонив голову набок, и от ее полуслепого взгляда веяло мудростью и великим знанием. Как будто она видела больше, чем могли дать ей глаза.

– Вы хотите меня отпустить, – ее губ коснулась тень улыбки. Не наглой или вызывающей. Скорее грустной, полной горечи и разочарования.

– С чего вы взяли? – пытаясь скрыть смущение, спросил Фрост. Неужели у него на лице все написано?

 Мэри не ответила. Просто опустила глаза на свои запачканные руки и снова начала тереть их. Цепи наручников позвякивали, сталкиваясь с обшарпанной поверхностью стола и этот звук жутко раздражал Фроста. В конце концов, он не выдержал и на несколько минут покинул допросную. Вернулся со смоченным в воде собственным носовым платком. Расстегнув наручники, вручил Мэри платок и сел на место.

 Да. Так будет лучше. Эта девушка неопасна. Конечно, она может оказаться Тварью, но за время службы в полиции Фрост научился видеть суть. По крайней мере, он думал, что так и есть.

– Почему они решили, что вы одна из жрецов культа Смерти? – когда Мэри закончила и отложила испачканный платок в сторону, спросил он.

 Она поджала губы, подарила ему настороженный взгляд и ответила.

– Потому что так и есть. Я действительно поклоняюсь Смерти, капитан Фрост. – Не успел он осознать услышанное, как она продолжила: – Но все остальное чушь. Моим братьям и сестрам приписывают жуткие зверства и кровавые ритуалы, что время от времени проводятся в Рурке. Но мы здесь ни при чем. Наш культ – самый мирный. Мы поклоняемся Смерти, а не создаем ее. Вы понимаете?

Пытаясь сохранить спокойствие, Фрост на несколько мгновений закрыл глаза. А потом поднялся и навис над Мэри, опершись ладонями о спинку ее стула.

– Ты хоть понимаешь, что несешь, дура? За одно только это признание я могу упечь тебя в темницу. И долго ты там не просидишь. Тебя убьют те, кто должен будет тебя охранять. Из чувства страха, и я не могу их осуждать.

 Она вскинула голову, и он вновь поразился, как ее неуверенный полуслепой взгляд пронзает его, будто насквозь.

– Но вы меня не боитесь, капитан Фрост, – тихо сказала художница. – Более того, вы в шаге от сокрытия важных сведений о моей персоне. Вы хотите меня отпустить, потому что чувствуете, что к совершенному в Термитнике я не имею никакого отношения. Ни я, ни мои братья и сестры. Культ Смерти. Страшное название. Но никто не видит суть.

– Загадками решила меня запутать? – оскалился Фрост.

– Вы понимаете, о чем я говорю. Просто не хотите этого признавать. Потому что винить во всем обросший страшными легендами культ Смерти намного легче, чем признать истину.

 Истину. Эта девушка говорит про истину. И эта истина сквозит в ее серых глазах. Таких же серых, как и ее волосы. Она бесцветна, но одновременно полна красок.

 Истина проста.

 В Рурке есть Твари.

 Но никто не хочет этого признавать.

– И в чем же заключается истина, маленькая художница? – вкрадчиво поинтересовался Фрост.

– Мы поклоняемся Смерти, капитан, – она снова подарила ему грустную улыбку. – Но в момент умирания любое живое существо, как никогда сильно, хочет жить. И поэтому ни один из ритуалов моего культа не связан с убийством. Смерть вечна. А Жизнь – слишком суетлива.

– Предлагаешь поискать мне среди культа Жизни? А такой есть? – усмехнулся Фрост, не ощущая, впрочем, ни крупицы веселья. Продолжая нависать над Мэри, он тем не менее чувствовал себя так, будто это он смотрит на нее снизу вверх.

– Я предлагаю поискать среди тех, кто питается кровью, – ответила Мэри. – И судя по вашим шрамам на лице, вы понимаете, о ком я говорю.

 Отгоняя нахлынувшие воспоминания о проклятом сфинксе, что лишил его глаза, изуродовав на всю жизнь, Фрост выпрямился, перестав делать вид, будто собирается применять к этой девушке физическую силу и вернулся на место.

– В Рурке таких нет, – произнес он официальную версию. – Рурк свободен от Тварей.

 Улыбка Мэри внезапно перестал казаться горькой. Теперь в ней сквозило нечто, очень похожее на озорство.

– А вы точно в этом уверены… капитан?

 Он не уверен. Наоборот, в свете недавнего разговора с Джораном Шейком, он уверен в обратном. Но вряд ли стоит откровенничать с послушницей культа Смерти.

 Фрост положил руки на стол и хмуро уставился на художницу. Он не знал, что ему делать. Интуиция кричала, что ни она, ни ее друзья здесь ни при чем. Пожалуй, еще в тот момент, когда он увидел тело, он уже знал, что бедного Лерия Танета прикончила Тварь.

 Тварь, а не полуслепая художница с красной краской на руках.

– Вы хотите меня отпустить, – снова произнесла Мэри. – Но не знаете, как объяснить этот поступок. Я ведь призналась к принадлежности к культу Смерти, и вам нельзя меня отпускать. Вы хотите. Но вам нельзя. Ведь у вас нет причин подарить мне свободу.

– Ты же сама сказала, что твоя секта на самом деле – сборище безобидных придурков, – оскалился Фрост.

– И вы мне верите. Потому что видели настоящее зло. Вы боитесь, что мои слова о Тварях окажутся правдой. Ибо знаете, на что они способны.

 Фрост почувствовал, как из глубин его души поднимается ярость. Такая знакомая, почти родная. В подобном настроении нужно ходить в Глубь и побеждать на арене, а не сидеть в допросной напротив слишком наглой послушницы Смерти, которая изо всех сил пытается скрыть, что она в ужасе.

 Она боится, что Фрост не станет слушать свою интуицию и посадит ее в камеру. Там, где рисующую будет ждать такая любимая ею Смерть.

 Осознание этого факта заставило Фроста мгновенно успокоиться. Он больше не чувствовал себя неуверенно или странно. Эта Мэри элементарно напугана. До дрожи. Просто хорошо умеет это скрывать.

– Я не боюсь Тварей, – расслабив плечи, сказал Фрост. – Раньше, когда только обнаружил их присутствие в этом мире – может быть. Но сейчас нет. Не боюсь. Слишком много их убил, если ты понимаешь, о чем я. И да, я хочу тебя отпустить. Если ты ответишь на один вопрос.

– Какой? – настороженно глядя на него своими серыми глазами, спросила Мэри.

– Что ты делала в Термитнике? – не сводя с нее внимательного взора, поинтересовался Фрост.

 Она поджала губы. Выглядело это довольно мило, если не знать, кто она.

– Я узнала про убийство. Хотела посмотреть.

– На толпу зевак?

– На тело.

– Зачем?

 Мэри покачала головой, и Фрост понял, что ответа он не дождется.

 Странный получился допрос. Но Фрост уже твердо решил, что отпустит эту несчастную восвояси. Пока это в его власти, за решетку будут отправляться лишь виновные.

 Он опустил взгляд, пытаясь подобрать слова. А потом понял, что кое в чем еще не прояснил ситуацию.

– Ты утверждаешь, что искать нужно среди тех, кто пьет кровь, – тихо произнес он. – Может, ты знаешь места, где собираются подобные существа?

– С чего вы это взяли? – так же тихо спросила Мэри.

– Я задал вопрос.

 Она глубоко вздохнула. А потом поднялась на ноги, обошла стол и встала напротив Фроста. Он все же посмотрел на нее снизу вверх по-настоящему…