Капюшон соскальзывает с головы, впервые по-настоящему посмотрев на нее, я болезненно сглатываю. Она такая чертовски крошечная. Маленькая грудь вздымается с каждым резким вдохом. Юбка задралась, и видно белое кружево. Я представляю, как она лежит на моей кровати, извиваясь, пока пытаюсь втиснуть в нее свой толстый член. Не уверен, что он вообще сможет поместиться. Мои яйца сжимаются, и я облизываю нижнюю губу. Ее живот снова издает звук, она обхватывает его рукой, пытаясь унять дискомфорт, а другую выставляет вперед, чтобы я не приблежался.

— Я была голодна, — хрипло поясняет она.

— Ты часто бываешь голодной, — поднимаю бровь, и она сжимается от страха. — Иди приведи себя в порядок. Ты начнешь сегодня вечером.

Она поднимается на колени, ее короткая юбка развевается на ветру, и я стону, мой член теперь полностью твердый.

— Сегодня вечером? Но мне нужно…

— Ты правда думала, что я позволю тебе уйти, чтобы ты могла сбежать? Теперь ты принадлежишь мне, маленькая воровка, — шиплю ей в лицо, затем оборачиваюсь к своему заместителю. — Отведи ее к Эрике.

Василий хватает ее за руку и ведет внутрь. Холодная металлическая дверь с лязгом закрывается за ними, и я тяжело дышу, когда мое тело трепещет от желания. Бросаю взгляд через плечо на камеру, направленную в сторону заднего выхода. Отступая в тень, я расстегиваю молнию на джинсах и беру в руку свой ноющий член.

Двадцать. Более чем достаточно. Всего на шесть лет младше меня.

Я глажу член, представляя, как ее изящные ножки обвиваются вокруг моей широкой талии, а маленькие ручки цепляются за плечи, когда вонзаюсь в нее. Держу пари, она чертовски тугая. Думаю, ее бедра с трудом бы приспособились к моим размерам, пыхтя от удовольствия. Но я бы поместил свой член, заставив хотеть каждый дюйм.

Мой кулак разгоняется, сильнее сжимая член и я кончаю с тихим ворчанием, выплескивая сперму на стену, притворяясь, что маленькая, худая воровка только что не лишила меня рассудка.

Изувеченное тело безвольно висит передо мной, руки вытянуты над свисающей головой, дыхание прерывистое, всего лишь поверхностный хрип. Его руки привязаны к крюку, закрепленному на потолке, и единственный отчетливый звук, проникающий в воздух, — это медленное, равномерное капание крови на холодный бетон.

Кап, кап, кап.

Мне нравится этот звук, но еще больше нравится, когда он умоляет.

Василий привел одного из виновников поджога в моем клубе. Тупой ублюдок хвастался этим, как будто сделал улицам одолжение, дразня меня. Я знаю, что он уже сожалеет об этом.

Я размахиваюсь правой рукой, и тяжелый кастет соприкасается с разбитой плотью. Моя жертва стонет, скулит, когда кровь собирается у его губ и стекает по подбородку. Он умоляет о пощаде, и я снова бью.

Меня вырастили не для того, чтобы давать пощаду. Меня вырастили, чтобы убивать.

Удар сотрясает мои мышцы, и я безумно улыбаюсь.

— Я остановлюсь, когда ты дашь мне то, что хочу! — выплевывая я, прижимаясь своим лбом к его, мои плечи вздымаются от гнева, и когда он не отвечает, откидываю шею назад и бью его головой. — Назови имя, придурок!

Прошло четыре дня с момента инцидента в переулке, а я все еще дрожу от гнева. Днем моя розововолосая пленница заперта в подсобке клуба, а ночью за ней следят Василий и Эрика, менеджер моего бара.

Айви Адамс.

Кроме сменной одежды и потрепанного удостоверения личности, в котором говорится, что она бездомная и ей только в этом месяце исполнилось двадцать, при ней больше ничего не было. Проверка по базе данных, лишь подтвердила то, что я уже знал: Айви бездомная сирота. Никто о ней не заботится, и ей некуда идти. Ее короткая куртка-бомбер совершенно не подходит для холодных месяцев в Бостоне. Подозреваю, что молочный коктейль был единственным сытным блюдом, которое она ела за несколько недель. Потеря молочного коктейля для меня незначительна. То, что я потратил на его доставку сюда, — это лишь малая часть того процента, который зарабатываю ежедневно. Я мог бы отпустить ее с угрозой или убить на месте, но где в этом веселье? И в конечном счете, ни один из этих вариантов не приведет ее туда, куда хочу — под меня. Заперев, я обеспечиваю то, что она не сбежит.

Снова бью парня, слишком возбужденный из-за Айви. До сих пор я избегал ее, но больше не могу бороться с желанием увидеться с ней.

— Я просто доставляю наркотики, — он сопротивляется, его голос низкий и полный боли. — Каждый раз новый номер, новое местоположение. Пожалуйста, — он кашляет.

В поле зрения появляется Василий, в его руке пистолет.

— Мы занимаемся этим двадцать четыре часа, Лев. Его исчезновение не осталось незамеченным. У нас ничего нет. Они и так убьют его из-за подозрений.

Мне нужно хоть что-то. Имя. Местоположение. Что угодно, но Василий прав, ничего нет. С болезненным ревом я разворачиваюсь и с оглушительным треском пинаю парня по шее, мгновенно убивая.

— Проверь его телефон. Любые предыдущие местоположения будут полезны. Эти ублюдки могут прятаться только в определенных местах. Я хочу, чтобы парни обыскали улицы, — говорю, принимая полотенце, которое он мне протягивает, и вытираю лицо.

— Тарун уже направляется по его адресу. Эрика сказала, что Айви справляется с работой за баром, — от одного того, что он произносит ее имя, у меня волосы встают дыбом.

Я хмыкаю и ухожу, оставляя его убирать за мной.

Еще один никчемный человек, стремящийся занять первое место.

Это уже становится закономерностью, замедляющей мою настоящую цель здесь.

Десять лет, а я чувствую, что мы не приблизились к тому, чтобы отомстить тем, кто отнял у нас мать. Десять долгих чертовых лет. Я схожу с ума от желания наказать каждого, кто встает на моем пути.

И ничуть не приблизился к тому, чтобы похоронить ублюдка Косковича.

У нас есть зацепки, информация, но ничто из этого не дает того, чего мы хотим. Независимо от того, как далеко моя семья распространилась, преследуя этих ублюдков, они все равно ускользают от нас, а тем временем мы сталкиваемся с постоянными криминальными разборками и наркотической ерундой, на которую у меня нет времени. Перемирие или нет, мы не остановимся, пока каждый человек, работающий на Юрия, не будет уничтожен.

Я покидаю подвал, прохожу по коридору к своему офису и захожу в смежную ванную комнату. Щелкая выключателем, включаю душ и встаю под струю. Вода под ногами становится красной. Еще одно тело на моем счету, но я ни на шаг не приблизился к тому, чтобы восстановить справедливость для моей прекрасной мамы.

Вытираясь, переодеваюсь в черные джинсы и черную футболку, засовываю ноги в ботинки и ныряю в частный лифт, отправляя сообщение своему близнецу Роману.

Лев: Еще больше тупиков и мертвых тел. Никаких новых зацепок. Как дела в Вегасе?

Убирая телефон в карман, я иду по коридору, следуя за громкой музыкой из моего стрип-клуба. Kissel находится в центре Бостона. Я купил землю и открыл здесь заведение пять лет назад. Наш отец, Николай, является главой организации и отправил нас по разным городам, чтобы взять их под контроль и привести нашего врага к справедливости. Я хотел бы вдавить каблук в шею этому ублюдку, пока бы он захлебывался, и знаю, что мои четверо братьев чувствуют то же самое.

Соблазнительно одетые женщины танцуют, их обнаженные задницы привлекают деньги. Несколько посетителей жадно наблюдают за происходящим, пуская слюни на искусственные сиськи и пухлые губы. Две девушки подмигивают мне и изящно машут, когда прохожу мимо. Мои габариты привлекают больше чем один взгляд. Я выше всех здесь на голову, и если мои татуировки не являются предупреждением, то внушительная фигура заставляет всех уступать дорогу.

Я осматриваю зал в поисках Эрики, но мои глаза привлекает вспышка розового за барной стойкой. Нахмурившись, быстро иду туда, и мужчины, сидящие у бара, инстинктивно расступаются, давая мне место. Я рычу на парня справа, когда он встает на моем пути, но моя маленькая воровка молочных коктейлей подает ему напиток и сдачу, а затем принимается обслуживать следующего клиента.