– А я обратил, – сказал Часовски, и Юли, неизвестно из-за чего, по спине побежали мурашки. – Никаких веток не было внизу, одна земля. И потом, если это ловушка, то зачем такая глубина? Можно было вырыть яму в два раза меньше – грибы всё равно бы не выбрались из неё. Да даже мы бы не смогли выбраться.

– А может, эта яма была не для грибов, а для кого-то другого, для нас, например? – внезапно вмешался в разговор Джимми. Он покончил со своими ягодами и потянулся за куском пирога. Тут-то его внимание и привлёк разговор девочки и детектива.

– Так что же это такое – ловушка или нет? – в свою очередь спросила совсем сбитая с толку Юля. – И почему малыши соврали? Как тогда они попали в эту яму?

– Пока не могу ответить, но думаю, если мы проведём здесь ещё какое-то время, то, возможно, и узнаем, – ответил Часовски.

Джимми, похоже, не очень это интересовало, и он, наконец-то взял кусок пирога, за которым тянулся и отправил его в рот.

– Обожаю их пироги! – воскликнул он. – Да и у волшебницы в замке тоже вкусно готовят. Даже не знаю, где лучше. Вы как думаете?

Юля тоже взяла кусок пирога и откусила, чтобы сравнить. Тёплое сладкое тесто с чуть подгоревшей корочкой и сочная ягодная начинка наполнили её рот, и девочка сразу вспомнила все рекламы йогуртов, шоколадок и мороженого, где актеры, которые их ели жмурились, изображая необыкновенное удовольствие. Только у Юли оно было настоящим, а не притворным. Пирог был необыкновенно вкусным, может быть, даже вкуснее, чем тот, которым их угостили, когда встретили у ворот деревни. Но и угощения Ариетты были не хуже. Трудно было их сравнивать.

Заметив, что Джимми смотрит на неё выжидающим взглядом, она пожала плечами и промычала что-то непонятное, потому что рот был забит пирогом, который она ещё не успела прожевать.

Ваня и Часовски не ели и все принесённые вкусности достались Юле и Джимми, и они оба уплетали за обе щёки.

– Вот бы так каждый день кормили, – мечтательно протянул верблюд, когда они, наконец, наелись до отвала. – Надеюсь, таких деревенек будет много на нашем пути.

– Ну это вряд ли! – смеясь ответила Юля, хотя она бы тоже от этого не отказалась. – Скорее всего эта была первая и последняя. А дальше придётся добывать еду самим.

– Ну, пока мы сюда шли я заметил много кустов с синими и красными ягодами. Я только не знал, можно их есть или нет.

– Ну теперь то знаешь?

– Эээ… Я по-прежнему в сомнениях.

Верблюд насупился и сделал грустно-задумчивое выражение, чем снова развеселил девочку и одуванчика, который это тоже увидел.

– Ваня, ты как? – заботливо спросила Юля. – Нравится тебе здесь?

– Да, – охотно откликнулся тот. – Вот только про нас все забыли, кажется…

Похоже, это было действительно так. Дед Подосиныч так и не появился, да и другие грибочки были заняты своими делами.

Юля решила, что представился удобный случай, чтобы порисовать. На поляне, где расположилась деревенька было довольно светло. Несмотря на то, что уже наступил вечер, её заливал свет от многочисленных фонариков, развешенных на домах.

Девочка достала из рюкзака альбом, карандаши и фломастеры и, усевшись поудобнее, принялась рисовать.

Первый рисунок она задумала ещё когда они шли сюда. Она изобразила муху (почему-то это несчастное насекомое всё не шло у неё из головы) в красивом платье принцессы и маленькой короной на голове, смотрящую вдаль из окна башни и мечтающую о чём-то своём. Но, судя по всему её мечтам не суждено было осуществиться. По башне уже карабкался огромный, мерзкий и лохматый паук.

Джимми, который наблюдал, как девочка рисует предложил нацепить на него какую-нибудь смешную шляпу, и Юля облачила паука в высокий тюрбан, сплетённый из паутины.

На следующем листе девочка решила изобразить деревню и её жителей. Тем более, что всё было как на ладони. Ей очень нравилась картина в замке Грибной Феи, и она решила сделать нечто похожее. Несколько минут у неё ушло на задний фон: она подробно зарисовала каждый домик, каждый фонарик, каждую мельчайшую деталь, но когда перешла к самим грибным человечкам, то возникли сложности. Дело в том, что они не сидели на месте, а постоянно перемещались и делали это довольно проворно. Изобразив несколько болтающих девочек-грибочков, Юля решила оставить рисунок и доделать его потом по памяти. Так у неё лучше получалось. И девочка, вздохнув, убрала альбом обратно в рюкзак.

– Меня беспокоит пропажа нашей проводницы Каркарры, – кашлянув, сказал Часовски. – Пора бы ей уже и вернуться.

Похоже, он давно хотел высказать свои опасения, но тактично молчал, ожидая, когда Юля закончит.

– А вот меня совсем не беспокоит, – поморщился верблюд. – Не очень приятная особа.

– Она нужна нам, без неё мы не найдём дорогу и не спасём домовых, – вздохнула Юля, хотя и была согласна с Джимми.

Едва она это сказала как вдалеке послышался какой-то шум, и глаза всех грибочков обратились туда. Девочка и её друзья тоже поднялись со своих мест, чтобы лучше увидеть, что там происходит.

Вскоре на тропе, ведущей к сцене показались две фигуры, в одной из которых безошибочно угадывалась Каркарра. Она вышагивала, высоко поднимая ноги, иногда поглядывая по сторонам на жителей деревни, которые с любопытством её разглядывали.

Но если на неё они смотрели с интересом, то на того, кто был с ней – с презрением и отвращением. Рядом с вороной, с крепко связанными руками шёл самый настоящий мухомор. Впрочем, тот не оставался в долгу и отвечал всем встречавшимся жителям злобным оскалом.

Каркарра не обращала на его гримасы никакого внимания. Она знала, что он никуда не денется, тем более теперь, когда окружён таким количеством врагов и ему остаётся только скалиться от бессилия.

– Ну вот и наша проводница, легка на помине, – ухмыльнулся Джимми. – Интересно, этот тип в красной шапке тоже с нами пойдёт или как? Я лично не против. Гляньте, как он улыбается – похоже весёлый малый!

Каркарра и мухомор тем временем оказались на площади. Неизвестно откуда, наконец, появился дед Подосиныч.

– Что тут у нас? – непонятно зачем спросил он, хотя и так было понятно «что».

– Да вот, – коротко бросила Каркарра и, схватив своего пленника, крепко встряхнула его. – Поймала у той самой ямы, куда угодили ваши дети. Остальные удрали, а этот не успел. Можете делать с ним, что хотите.

Мухомор громко выругался, так что некоторые особо впечатлительные девочки выпучили глаза, а мамы закрыли уши своим малышам, чтобы те не слышали плохих слов.

– Боюсь, с ним уже ничего не сделаешь, – заметил старейшина. – Не будем омрачать праздник, пусть посидит пока в башне, а потом решим его судьбу.

И только Каркарра собралась отвести его обратно к воротам, рядом с которой находилась дозорная башня, как из толпы, расталкивая остальных выбежал запыхавшийся грибок-маслёнок в солдатской форме, местами порванной, весь в ссадинах и, задыхаясь, прохрипел:

– Там… беда…

– Что такое? – тут же спросил мгновенно посерьёзневший дед Подосиныч.

Лицо солдата исказила гримаса ужаса, бледные пересохшие губы открылись и мёртвую тишину, воцарившуюся на площади, пронзило только одно слово:

– Туман.

Глава 3. Рассказ солдата

– Что ещё за туман? – нахмурил брови дед Подосиныч. – Объясни толком!

Но бедный маслёнок только трясся, словно вынырнул из ледяной проруби и ничего конкретного от него было добиться нельзя.

– Так понятно, – оценил его состояние старейшина и обратился к окружившим их деревенским жителям: кто-нибудь, отведите его домой и уложите в кровать. Пусть отдохнёт, расспросим его позже.

Тут же из толпы вышли молодой розовощёкий опёнок и пожилой усатый дубовик и, аккуратно взяв бедного солдата под руки, куда-то его повели.

Едва толпа за ними снова сомкнулась, как раздался еле слышный ехидный смешок. Без всяких сомнений это был пленный мухомор.

Мощным рывком Каркарра развернула его и пронзила грозным взглядом:

– Что смешного? Ты знаешь об этом что-нибудь? Ваших рук дело? Отвечай!