— Прости, — раздался за спиной до боли родной голос.

Повернула голову на звук и обомлела, разглядывая Миру в лёгком белоснежном платье. Сестра никогда не носила подобную одежду, но сейчас смотрелась в ней весьма гармонично, и волосы были русые, данные ей от природы.

— Мира? — робко спросила, не в силах подняться, хотя внутри бурлило дикое желание вскочить и заключить сестру в крепкие объятия.

— Прости. Я не хотела, чтобы всё так получилось, — искренне, на грани чувств, всё за что-то извинялась девушка, делая шаг назад.

— Что ты такое говоришь? Ты ничего не сделала, — пыталась успокоиться и подняться, но меня словно пригвоздило к земле.

— Прости…

Виноватый взгляд сестры, пропитанный болью, начинает растворяться, и в…

В следующий момент слышу собственный кашель, изо рта выплёскивается вода, чужие крепкие руки переворачивают меня на живот, давая лучший доступ от избавления лишней жидкости. В какой-то момент, кажется, что горло обжигает огнём от боли, и я переворачиваюсь обратно на спину, тяжело дыша. Сознание пытается уплыть обратно во тьму, но настойчивые чужие руки не дают этого сделать, легко ударяя по щекам, словно приводя в чувства.

— Кира! Эй! — слышу требовательный знакомый голос, и меня уже встряхивают за плечи.

Не сразу, но открываю глаза, пытаясь сфокусироваться хотя бы на одной мысли, но фразы, картинки, воспоминания в голове все сливаются в одно, вызывая головную боль. Даже позволяю Кариму обнять себя и не вырываюсь, прислушиваясь к ускоренному стуку сердца в мужской горячей груди. Слышу звук закрывающейся двери и запоздало улавливаю ещё один чужой запах. Точнее, кто-то ещё был в ванной, но сейчас остаёмся только я и Гретосс.

Моя одежда промокла до нитки, впрочем, как и у мужчины. Кажется, Карим не в силах отпустить меня или отстранить хотя бы на секунду. И это должно нравиться, но в следующий момент воспоминания нахлынули удушающей волной, и я, что есть мочи ударила мужчину, начиная вырываться из тисков. Не ясно как, но я вырвалась, отползла назад, а затем и вскочила на ноги, врезаясь попой в столешницу умывальника за спиной.

— Не подходи! — судорожно вскрикиваю, наблюдая, как мужчина выпрямляется, заполняя собой всё пространство, и делает шаг ко мне. — Стой! — вновь вскрикиваю.

Гретосс замирает, хмурится, тянет руку в успокаивающем жесте, а у меня перед взором вспыхивают звериные клыки.

— Не приближайся ко мне, — угрожающе шиплю, шаря рукой по столу за спиной.

— Кира, всё хорошо. Я хочу помочь, — успокаивающе произносит, поднимая руки ладонями ко мне, как бы показывая, что безоружен.

Но я-то знаю, что он и голыми руками нанесёт вред.

Нащупываю позади какой-то пинцет и машинально запускаю его в мужчину. Тот не успевает сориентироваться и явно не ожидал такой подлянки, отчего пинцет попадает точно в мужскую ладонь, входя в кожу.

Проявляется кровь, я замираю, как и Карим.

Гретосс недоумённо смотрит на свою ладонь, легко вытаскивает пинцет, бросая на пол, а после переводит взгляд на меня. Я же внимательно слежу за его рукой и отчётливо вижу, как рана затягивается буквально на глазах.

— Это правда, — ошеломлённо выдыхаю. — Ты — оборотень.

Пока сознание тяжело справляется с реальностью. Одно дело записи Миры, и другое, убедиться воочию в её словах.

— Что? — вырывает из мыслей ровный голос.

Замирая, кажется, даже переставая дышать, поднимаю взгляд на мужское лицо, не видя и капли страха или злости.

— Ты — монстр. Монстр, — шепчу, как заведённая, вся сжимаясь.

— Кто тебе сказал? — сухо спрашивает, даже не пытаясь отрицать мои слова.

Ноги подкашиваются, но тумба за спиной не позволяет свалиться. Пытаюсь найти выход из ситуации, бросая взгляд на ванну, наполненную водой, понимая, что единственный шанс на побег упущен. Да, я поступала низко, решая уйти из жизни, но зато стала бы свободной во всех смыслах.

Продолжая дальше молчать, не осознаю, что контроль Гретосс трещит по швам, и вскоре он оказывается непозволительно рядом, хватая за плечи и встряхивая, вынуждая вновь смотреть в его идеальное лицо, и, понимать, что хищникам достаётся самое лучшее, чтобы наивные жертвы сами плыли им в руки.

— Кто. Тебе. Сказал? — шипит мне в лицо, склоняясь ниже.

Едва заметно усмехаюсь уголками губ, осознавая свою силу.

— Мирослава, — уверенно произношу.

По взгляду понятно, что мужчина в недоумении и не верит.

— Ты ничего ей не говорил. Знаю. Она сама догадалась, — продолжаю издеваться, и захват слабеет, пока мужские руки окончательно не отпускают меня.

Карим отходит назад, взлохмачивает волосы, потирает шею, и взгляд его отрешённый. Он не верит, но и не отрицает. И приходит новое осознание…

— Ты и сам не знал о её догадках, — ошеломлённо выдыхаю.

Всё слишком явно. А значит, Гретосс к смерти сестры не причастен.

— Я не причиню тебе вреда, и другим не позволю, — только отвечает, лишь под конец речи поднимая на меня уверенный взгляд.

Вновь кривлю улыбку, но не расслабляюсь.

— Скажи. Ты знал, кем была Мира?

По нахмуренным бровям и ещё более недоумённому взгляду серебристых глаз, понимаю. Нет, не знал. Кажется, и меня сейчас воспринимает за психически больную.

— Твоя сестра была человеком. В этом я уверен.

Нервно улыбаюсь, разворачиваясь к раковине и поднимая взгляд на отражение в зеркале.

Может сама себе внушаю, но кажется, улавливаю изменения.

Взгляд другой, словно тяжелее и…холоднее. Волосы неуловимо приобрели блеск, и лицо разгладилось от малейших морщинок. Даже провожу пальцами по щеке, подтверждая свои догадки. А потом разворачиваюсь и под внимательным взглядом Карима поднимаю пинцет с пола. Споласкиваю в воде, и, не особо думая, вонзая острие в ладонь.

Карим подрывается, хватает мою руку и поспешно выдёргивает пинцет, откидывая уже дальше. Не знаю, что он собирался делать, но мы оба замираем, наблюдая, как медленно, но всё же, края раны стягиваются, оставляя после себя едва заметный шрам.

— Ты и теперь уверен? — холодно спрашиваю, выдёргивая свою руку и выбегая из ванны.

Мечусь по комнате, зачем-то вытряхиваю всё содержимое сумки, нахожу золотое увесистое кольцо, подаренное сестрой, внимательно разглядываю его, но понимаю, что это всего лишь дорогое и качественное ювелирное украшение.

— Мне нужна сухая одежда, — произношу, едва Карим закрывает за собой дверь ванной.

— Что ты собралась делать?

— Ты сейчас же отвезёшь меня на могилу сестры.

— Нет.

— Да!

Пыша гневом, отбросила сумку, смотря на уверенную позу мужчины.

— Сейчас два часа ночи, Кира.

— Даже если мертвецы воскреснут, твоё присутствие всех отпугнёт. Или оборотни чего-то боятся?

Не проходит и получаса, как мы покидаем дом и под покровом ночи мчимся по пустой дороге. Карим молчит, сжимая крепко руль и даже не смотрит на меня. Возможно, переваривает всё происходящее, а возможно и то, что от меня следует избавиться. Я знаю слишком много, но и по быстрой регенерации, которой никогда у меня не было, меня теперь вряд ли можно причислить к списку обычных людей.

Жаль, что сестра сама не знала, в кого превратилась, по её словам, она еле контролировала приступ силы или ярости. Даже медитации не помогали. Вздохнув, отвернулась к окну, рассматривая тёмные леса и поля, и вдруг отмечая, что стала лучше видеть в темноте, да и контуры вещей более чёткие.

«По рассказам Миры, все органы чувств сверхъестественных существ обострены в несколько раз, тут зависит от принадлежности к конкретному виду».

Когда приезжаем на кладбище, Гретосс не сразу разблокировал двери, продолжая игнорировать меня. Стоило услышать щелчок, и я покинула дорогой кожаный салон. Тут же прошиб холодный ветер, но на удивление, я лишь уловила это и ни капли холода не ощутила. В кожаную объёмную куртку закуталась чисто машинально, обхватывая себя за талию, бросая взгляд на заасфальтированную тропинку.