— Мне очень, очень жаль, что так вышло. Как ты вообще?

— Нормально, — пожал плечами Максим.

— Нормально… ну, ну. На похороны поедешь?

— Я же ей никто. Приехал её брат из Покровского, забрал тело и её кота и уехал. Похоронят там, на родине. Они меня видеть не хотят. Думают, это моя вина. Может так и есть. Сначала Таня, теперь Аня. Поэма, только плохая поэма.

— Понятно, — проговорил Николай Семёнович. — Ты сам как? Переносишь в смысле?

— Да говорю же, нормально. Мы с ней встречались меньше недели. Мне жаль, но… — Максим развёл руками. — Ничего не поделать.

Оба помолчали.

Николай Семёнович спросил:

— Помянем, может? У меня есть...

— Давайте в другой раз.

— Ну ладно…

— Вы не тяните, вы скажите, как есть, — попросил Максим. — Что там решили?

— Ну что ж. Дела такие: есть жалобы на тебя от Грисова. Потом это странное нападение около твоей квартиры. Есть показания участкового из Сливовского. Говорит, что тебя видели около дома жестоко убитой пенсионерки в день её смерти. А вот остальные-прочие свидетели… — он хмыкнул:

— Кстати, знаешь, что в Сливовском?

— Что? — спросил Максим.

— Там разразилась неведомая эпидемия. Вся деревня разом слегла. У всех одинаковые симптомы — головокружение, температура, тошнота. Приехали даже из санитарно-эпидемикологической службы. Проверяют на инфекционные заболевания.

— Ясно, — сказал Максим. — Я думаю, это хорошо. Это значит мы тогда в лесу грохнули самого первого. Повезло, что сам за детьми явился. А теперь те, кого он заселил приходят в себя. Мне покойная тётя Раиса говорила, они переболеют и придут в себя.

Николай Семенович снова нахмурился:

— Да, но и погибшие есть. Это те, кого трижды покусали, думаю. Что ж, земля пухом.

— Со мной-то что? — напомнил Максим.

— С тобой вот что. Сливовчане отказались от показаний. Даже продавщица Лада. Говорит, болела, померещилось. Никогда тебя не знала, не видела. И остаются у нас только косвенные улики. Хотя их много. Вот даже Анна Ветрова, твоя девушка, убита на дороге зверским образом, пока ты сидел в камере. Но всё равно, девушка убита жестоко — ей голову почти вывернули путем надавливания… как так вышло, кстати? Я ведь отрубился…

Максим сказал:

— Ну, она откусила ему жало. А он со всей силы её прямо в землю вдавил. А голова у нее была повернута в сторону. И вот...

— М-да. Откуда же такая сила в подростке? Экспертиза показала, что вдавливали с силой грузовой машины.

— Он же был одержим демоном, — буркнул Максим.

— М-да. Демон… — Николай Семёнович тяжело вздохнул. — Демон. Стар я для такого, Максим. Стар и не гожусь. Всё, своё я отловил, всех кого мог — спас. Теперь дело за молодыми. Я уйду через месяц, когда контракт закончится. Продлевать больше не буду. У меня давление и сердце…

Он махнул рукой:

— Займусь огородом. Я уже сказал про это. Там ищут, кто теперь будет главой в Кайбушке.

— Так что со мной, Николай Семёнович? Я оправдан, или нет?

Тот нахмурился:

— Вот в этом-то и дело. И вроде бы нет против тебя улик и свидетельств, всё косвенно, но… слишком уж много где ты засветился. Ходят слухи… ну, ты понимаешь.

— И что дальше? — спросил Максим.

— Дальше тебе придётся написать по собственному. Уйдёшь тихо, без отметок. Пересидишь года три, потом вернешься.

Максим хмуро молчал.

— Ну что ты, а? — Николай Семёнович наклонился к нему через стол. — Не бери в сердце. При том, что было это ведь отличный вариант! Ты сможешь вернуться, главное пусть время пройдёт и всё уляжется. Понял?

— Понял, — кивнул Максим.

— Ладно. Хочешь, я тебе помогу пока переждать? У зятя есть шиномонтажка и ему нужен…

— Я уже обдумал, что делать в такой ситуации, у меня есть план, Николай Семенович, — перебил его Максим.

— Да погоди! Не рабочим же предлагаю, ему нужен директор на вторую шиномонтжку. Он у трассы хочет открыть, там проходимость и вообще.

— Я в Нижний уезжаю. Не хочу оставаться в Кайбушке, — сказал Максим и начальник помолчал и снова вздохнул:

— Ну… хозяин — барин, как говориться. Парень ты не глупый. А в большом городе большие возможности.

— Я пойду! — Максим встал, пожал протянутую руку.

— Да погоди, а Денис как? Вместе что ли уедете?

— Не, Денис возвращается назад. Провёл весёлый отпуск у брата и назад.

— Ну, ясно, — Николай Семенович обошел стол и пожал Максиму руку ещё раз:

— Если вдруг приедешь — заходи в гости. Ты знаешь как я к тебе отношусь.

Максим кивнул:

— Ещё увидимся. Спасибо за всё.

Максим собирался недолго. Вещей было всего — компьютер, да зимняя куртка. Перед отъездом сходил на кладбище, к родителям, постоял над могилой, попрощался.

Затем выбрался из ограды, подошел к приметному камню у кромки леса. На камне было прибито фото молодой девушки. Максим положил наземь цветочки:

— Тань, это я. Попрощаться зашёл. Короче, не вини меня. Я тут пять лет сидел, рыл землю, так ничего и не нашел. Я хотел найти, честно. Ну, ты знаешь. И я не забуду. Может когда-нибудь потом…

И усмехнулся:

— Я с тобой будто с живой разговариваю. Хотя, может ты и жива? Тело-то так и не нашли. Ну пока, Тань.

Сергей смотрел на женщину, едва сдерживая презрение. Она вела себя типично для ситуации, комкала в руках какое-то кружевное тряпьё, платочек, наверное, опускала глазки.

— Знаете, я ведь не такая! Я всегда… была доброй к людям и не только. Я подбирала котят с улицы даже. Один раз. И такое решение… далось мне не просто. Вы не думайте, что я приняла его сразу.

«Ну да, конечно. Все вы не такие», — подумал он, а вслух сказал:

— Давайте к делу, Стефания.

— К делу. Хорошо. Понимаете, у меня есть муж…

Она вздохнула и закатила глаза. Сергей вздохнул тоже. Чистое враньё. Никакого мужа уже нет, они в разводе больше десяти лет, муженёк выставил её из дома, его огромное состояние не подлежало дележке и мадам ничего не получила. Если не считать весьма щедрые алименты. Он проверял.

— Понимаете, мы с ним оба граждане другой страны и там же поженились. И заключили контракт…

Сергей кивнул, глядя как она снова мнёт свой платок и пучит глазки. Внутри зрело желание дать ей подзатыльник. Выговори уже, ну? Он сжал кулаки и откинулся на спинку стула. Клиенты бесили его до невозможности, особенно клиентки, которые приходили заказывать своих мужей. Эти всегда ныли — я не такая, я другая! Он сам меня вынудил.

— И контракт был заключен в той же стране. Поэтому, когда всё случилось, я оказалась в очень тяжелом положении.

И она снова всхлипнула. Сергей вздохнул в третий раз.

— Кстати, хотите выпить? Налейте себе что-нибудь!

Он отказался:

— Ни к чему.

Алкоголя он не пил принципиально, особенно перед заказом. Предстоящий заказ — уже само по себе наслаждение. Зачем глушить такие прекрасные чувства?!

Скоро он станет главным и единственным человеком в жизни этого… Арнерия Гвино. И умирая тот увидит его лицо. Это будет последним, что он увидит на этой земле. Нет, заглушить все эти эмоции просто преступно.

— Мы жили прекрасно. И любили друг друга! Мой муж очень хотел детей. И родилась дочка. Всё было хорошо…

Она что, хочет пересказать ему всю историю их любви?

— Давайте ближе к делу! — поморщился он.

Стефания будто не услышала:

— Понимаете, случилась какая-то ерунда. Мария, наша дочь, она как все дети любила играть. И как-то раз забралась в комнату, где мой муж хранил свою коллекцию. И что-то там взяла. Какую-то мелочь! А он разозлился. Так страшно злился!

Она закатила глаза.

— Представляете, он во всем обвинил меня! Сказал, что у меня была единственная обязанность — следить за ребенком, а я не уследила. Он оскорблял меня и это из-за одной единственной игрушки!

Сергей искренне кивнул. Он думал — ты, дура, должна была всего лишь следить за мелкой. Тебе даже на работу ходить не нужно было. А ты всё просрала. Игрушечки твоего мужа стоят бешеных денег, между прочим!