Блэкстоун изменился, всего лишь за несколько месяцев он из тихого провинциального городка превратился в растревоженный улей. Люди куда-то спешили, что-то делали, кругом царила суета. Строительство воздушных верфей встряхнуло сонный мир вокруг. Если раньше Хизер, выглянув в окно с первыми лучами солнца видела лишь пустую улицу и холодный туман, вольготно расстилавшейся по ней, то теперь единственного хозяина в столь ранние часы потеснили лавочники. Ритм жизни стал другим, как и сам Блэкстоун.

За окном слышались выкрики мальчишки-газетчика, спешившего продать свежий выпуск «Блэкстоун сегодня», бас молочника, приветствия булочника, да и мисс Хукридж сама спешила открыть магазинчик.

Хизер в силу своей принадлежности к миру книг научилась замечать, что остальные пропускали мимо себя. Этому, впрочем как и многому другому ее научил дедушка. Девушка невольно бросила взгляд на кресло-качалку, в котором всегда восседал мистер Хукридж и делился с миром своей мудростью и добротой. Как же ей не хватало его советов, его заботы, хоть Хизер и старалась навещать его часто-часто, но холодный могильный камень просто молча взирал на нее. Она лишь проводила, рукой, затянутой в кружевную перчатку, по надгробию и грустно улыбалась — дедушка не любил ее слез.

— Мэтью опять не придет, — печально заметила Хизер и виновато покосилась на опустевшее кресло. — Сейчас бы ты сказал, зачем мне этот молокосос. Девочка моя, ты достойна лучшего!

Вот только в голосе Хизер не звучала та уверенность, что всегда была в голосе деда. Девушке хотелось любви, которая так красочно описывалась на страницах книг. Пусть Мэтью и не походил на прекрасного принца, но он жил, дышал и ухаживал за ней постепенно становясь частью ее мира. Неделю назад все изменилось.

Да-да, ее рыцарь встретил другую даму сердца. Ему хватило храбрости сказать ей это лично. При упоминании этой девушки Мэтью менялся. От него исходили такие эмоции, что даже со своей зачаточной эмпатией мисс Хукридж чувствовала себя обделенной, жалея, что родилась проводником потока. Сила, даже такая малая, всегда будет выделять ее из толпы.

Спускаясь со второго этажа книжной лавки, чтобы открыть ее, Хизер поняла одну простую и такую болезненную вещь — она совсем одна. Мэтью бросил ее. Оставалось только забыться в таких обыденных вещах из которых состоял ее день. Завтрак уже остался в прошлом, а значит она откроет ставни, впуская утренний свет, перевернет табличку с надписью «Открыто» и будет ожидать посетителей теперь в уже ее магазине.

Хизер всей душой ненавидела серые будни, раньше их скрашивал Мэтью, но теперь ей придется что-то менять. Самое смешное заключалось в том, что девушка прекрасно знала, что он сначала не любил ее, поток не обманешь. Мисс Хукридж просто нравилась ему, как мог нравится свежий кофе по утрам, но он искренне хотел ее полюбить, потому что это было правильно. Он верил в это, убеждал себя и потерялся в желаниях, навязав себе их. Человек поверил в свою любовь, а Хизер разрешила обманывать и себя и его.

В тот день он прекратил их мучительные отношения, но это не значит, что девушка была рада.

— Пойми, Хиз, я люблю ее, — глядя ей в глаза произнес Мэтью, а мисс Хукридж с удивлением прислушалась к своему дару, ведь он подтверждал слова ее собеседника. — Ты же найдешь, нет встретишь того, кто растопит твое сердце.

— Ты как-то неуверенно говоришь об этом, Мэтью, — Хизер с брезгливостью вырвала свою руку из холодных ладоней мистера Лонга, и с трудом удержалась от желания вытереть ее о платье. Она чувствовала себя преданной.

— Зачем ты пришел? С мисс Кервин ты расстался просто запиской, — не преминула напомнить о бывшей возлюбленной Хизер. Будучи сыном мастерового, он отличался практичностью, так свойственной всем рабочим людям.

— Амелия… — на бледных щеках Мэтью вспыхнул румянец. Дар же подсказал Хизер, что молодой человек смущен.

— Ах, Амелия! Извини, что перебила. Продолжай, пожалуйста.

— Она с семьей только переехала в Блэкстоун, — Мэтью смотрел куда угодно, но только не в глаза Хизер.

— И? — девушка подтолкнула собеседника, уже понимая куда он клонит.

— Я хотел бы, — замялся Мэтью. На Хизер высыпался такой ворох эмоций, в котором она с трудом разобрала стыд и злобу, причем на нее.

— Да, я слушаю тебя.

— Забрать сертификат, — выпалил он.

— Отец посоветовал? Мистер Лонг весьма разумен, — кивнула Хизер. Она уже решила, что отдаст его, поэтому просьба не вызвала протеста, скорее поставила жирную точку в дальнейших отношениях с семейством Лонгов.

— Амелия…

— Ах, Амелия! — вновь не удержалась от восклицания Хизер.

Девушка смотрела на Мэтью и не понимала, как могла общаться с ним и на что-то надеяться. Самообман у эмпата — поглощает полностью. Так хотелось любить и быть любимой, что желание затмило настоящие чувства. Возможно она сама повлияла на Мэтью даром. Так что сертификат она отдала и даже выдохнула с облегчением. Еще во времена объединения Северного архипелага зародилась традиция — прежде чем обзаводиться семьей, приобрети клочок земли. На островах не каждый мог позволить купить себе участок, но он мог взять его в долгосрочную аренду и построить на нем дом, конечно, и это стоило дорого, но если дети, а потом внуки проживали там, то через семьдесят лет земля под строением становилась частной.

Тогда Хизер не поняла, почему дедушка потребовал сертификат на строительство, но когда Мэтью решил забрать его — все осознала. Ее защитник оказался прав — она любила не мистера Лонга, а некого выдуманного человека, призрачный идеал.

Возможно смерть мистера Хукриджа отрезвила их, а Амелия оказалась в нужном месте и в нужное время. К тому же все приезжие, а в большинстве своем они бедные люди, пытались зацепиться за местных. Жить в палаточном лагере рабочих около строящейся верфи? Зачем? Лучше найти свою любовь и обвенчаться в Церкви Равновесия, чтобы переселиться в более комфортное место.

Конечно у Хизер оставалось масса достоинств, хотя бы наличие дара, ведь ее дети тоже получат способность управлять потоком, да и лавка переходила ей в собственность по истечению траура по главе семьи, но Амелия оказалось лучше. Она была зависима от семьи Лонгов, а позднее будет благодарна.

— Хизер, ты будешь счастлива! Рыжие люди — везунчики! — пряча сертификат, радостно произнес Мэтью, после чего поцеловал воздух над кистью Хизер и покинул лавку.

После его ухода на мисс Хукридж навалилось одиночество, и вот уже который день она пребывала в этом состоянии. Она чувствовала себя аквариумной рыбкой, которая лишь наблюдает жизнь снаружи. Нет, в магазинчик заходили люди, что-то покупали, но все это происходило будто не с ней.

К тому же посетители не нуждались в книгах, им необходимы были сплетни. Кому-то хотелось узнать, что станет с лавкой? Другие спрашивали про мистера Лонга? Череда любезных улыбок, тихие смешки с намеками… Хизер за эти несколько недель устала так, что порой не могла подняться с постели, и главное никто из них не поинтересовался как она сама.

Только благодаря мистеру Энджелстоуну, старому другу дедушки, ей досталась эта лавка. Ричард владел ломбардом через улицу, почти в сердце Механической аллеи, местом где поток и наука переплелись в изобретениях на витринах магазинов. По какой-то причине завещание потеряли в городском управлении, и дом вместе с имуществом чуть не отошел в казну Блэкстоуна и только вмешательство старика помогло отыскать бумаги.

Ровно в полдень Хизер закроет лавку и пойдет навестить пожилого человека, купив что-нибудь к чаю. Возможно у него в гостях будет новоиспеченная леди Блэкхард, и они опять выберут мисс Хукридж целью для шуток.

Хизер не любила эти посиделки, откровенно говоря ей не нравилась Аннета. Казалось в этой женщине умерло все живое, настолько она походила на механоида. Даже улыбка и та была искусственной, а прищур разноцветных глаз заставлял нервно ерзать на стуле. Девушка ловила себя на мысли, что Аннете стоило родиться мужчиной, настолько самостоятельной и самодостаточной она была — будто чужая для мира хрупких женщин Тетиса.