– «Рендж Ровер» на самом деле принадлежит лейблу, а это моя. Ещё у меня есть «Ауди R8».

– Ого! Почему я их не видела?

– Они прятались от тебя в гараже. Я пользуюсь ими только по особым случаям. – Харрис подмигивает мне, и я закатываю глаза. – Давай свои вещи, уберу в багажник.

Я передаю ему рюкзак, а в руках оставляю «Полароид».

– Значит, любишь спортивные тачки?

– Да, я люблю машинки.

– Впечатляет.

– Займёмся сексом?

– Нет.

– Тогда садись.

– Грубиян.

Я сажусь в нагретый солнцем салон и вытягиваю ноги. Лиам садится рядом и с улыбкой смотрит на меня.

– Удобно? – спрашивает он.

– Тут довольно неплохо. – Я тоже ему улыбаюсь. – Но всё равно «Рендж» мне нравится больше.

Лиам фыркает.

– Серьёзно?

– Да, я люблю большие машины. Я бы купила себе «Рендж». «Эвок». Красный. Да. – Я мечтательно улыбаюсь, потому что копить мне на такую машину, наверное, до самой своей старости, и Харрис усмехается.

– Как типично для девочки‑зануды. Значит, любишь всё большое, да?

– Ты можешь разговаривать без своих пошлых подтекстов?

– А где ты увидела в моих словах пошлый подтекст? – Харрис наигранно‑удивлённо вскидывает брови, и я закатываю глаза.

– Прекращай этот цирк, или я тут же выйду и пойду на пляж с Тайлером.

– Как скажешь, крошка. Есть пожелания по музыке? Ехать и правда далеко.

– Сначала расскажи, куда мы едем.

– Нет, это сюрприз. Моё тайное место. Тебе понравится.

Тайное место? Чёрт возьми, это интригует.

– Боже, ладно, тогда я просто доверюсь твоему музыкальному вкусу, – говорю я и включаю камеру. – Скажи сы‑ы‑ыр.

Лиам широко улыбается, как самая настоящая Голливудская звезда, и я делаю снимок. Просто потрясающе. Он такой фотогеничный, что на фото получается даже ещё красивее, чем в жизни. Дьявол.

– Ты больше на меня не сердишься? – спрашивает он, тыкая пальцем по сенсорной приборной панели, где встроен проигрыватель.

– Сержусь. Ты всегда меня бесишь, Харрис. Это неизменно.

– Может, ты перестанешь уже?

– Не‑а.

Через несколько секунд салон заполняет музыка рок‑группы Kiss – «I Was Made for Lovin’ You», и я смотрю на Харриса, изогнув бровь.

– Kiss? Ты серьёзно?

– О да! – Лиам широко мне улыбается, надевает солнцезащитные очки и выезжает с парковки. – Кстати, мне нравятся эти шортики. В них твои прекрасные ноги кажутся ещё длиннее.

– Не подлизывайся.

– Сегодня вечером, – начинает петь он, и я прикладываю руку к лицу. Только не это. – Я хочу отдать тебе всё это…

– Перестань.

– В темноте я так много хочу сделать…

– Ты просто ужасно поёшь! – Это ложь, потому что поёт он превосходно.

– И сегодня вечером, – продолжает он громче, не обращая на меня внимания. – Я положу мир к твоим ногам, потому что, девочка, я создан для тебя. И, девочка, ты создана для меня, – на этих словах он оборачивается ко мне и подмигивает.

Под оглушительный припев я надеваю очки и отворачиваюсь от его ослепительной улыбки, из‑за которой моё сердце начинает трепетать, словно крылья бабочки. Не только из‑за улыбки. Эта песня… словно обещание чего‑то. Почему он выбрал именно её?

Чёртов невыносимый Харрис! Какой же ты придурок. Но как же я по тебе скучала.

Саммер

Дорога в «тайное место Лиама» занимает почти два часа. В конце концов мне становится интересно, куда привезёт нас эта шустрая машинка, и практически весь путь я наслаждаюсь этим маленьким незапланированным путешествием и компанией Харриса. Мы почти не разговариваем, слушаем рок‑хиты 80‑х и иногда перебрасываемся своими обычными подколками. Харрис периодически смотрит на меня и мои ноги. Чтобы он не видел моей улыбки, я разглядываю пролетающий за окном пейзаж.

Вскоре мы выезжаем за окрестности Лос‑Анджелеса и, судя по карте, едем в сторону парка Палос Вердес. Когда моя задница уже начинает болеть от долгого сидения, Лиам наконец сворачивает с дороги на неприметном повороте, заезжая вглубь зелени, и через несколько минут машина останавливается на небольшой поляне. Я выбираюсь из салона, с удовольствием растягиваю затёкшие мышцы и осматриваюсь вокруг. Повсюду нас окружают лишь холмы, деревья и скалы. Мы немного проходим по тропе вперёд, поднимаясь на возвышенность, и вот под нами простирается бескрайний Тихий океан.

– Вау, – только и могу выдохнуть я.

– Я знал, что тебе тут понравится. Можно сказать, это моё место силы, – говорит Лиам, и я с интересом смотрю на него. – Я приезжаю сюда иногда, когда устаю от всего. Сажусь вот здесь и просто смотрю на океан, он меня успокаивает.

Харрис садится прямо на траву, его длинные ноги свисают с холма, и он опирается на локти позади себя. Сегодня на нём белые кеды «Конверс», голубые джинсы с глубокими рваными коленками и белая футболка. Он действительно не любит наряжаться, и эта его простота меня очень подкупает.

Виды вокруг потрясающие, красота невероятная. А какой свет! Я тут же беру в руки «Кэнон» и с головой погружаюсь в съёмку природы. И, конечно же, Лиама. Он выглядит таким расслабленным и спокойным, даже умиротворённым. Полулежит на траве, откинув голову назад и закрыв глаза. Такой красивый, что я отнимаю взгляд от видоискателя и просто стою и таращусь на него, пока он не видит. Я бы хотела нарисовать его портрет обычным грифельным карандашом. Жалко, что у меня нет с собой альбома.

– Рид, может, ты уже перестанешь глазеть на меня и сядешь наконец? – бормочет Лиам с улыбкой в голосе, не открывая глаз, и я смущаюсь того, что подглядывала за ним.

Я убираю камеру в сумку, сажусь рядом с Харрисом на небольшом от него расстоянии и тоже спускаю ноги вниз, подставляя лицо тёплым лучам и щурясь от яркого солнца. Какой чудесный день. Интересно, что сделало его таким прекрасным, вылазка Харриса или просто тёплая погода? Не знаю, но от обеих причин мне одинаково хорошо.

– Можно спросить? – спрашиваю я через несколько минут, наблюдая, как волны с яростным шипением набегают на берег, заливая песок и камни.

– Тебе всё можно, Саммер. Спрашивай.

– Ты… счастлив?

Лиам приоткрывает один глаз и смотрит на меня, прищурившись. Окидывает взглядом с головы до ног и замирает, уставившись на мои коленки.

– Думаю, да. Ты же согласилась поехать со мной на наше второе свидание и осчастливила меня, надев такие шортики.

– Это никакое не свидание! Идиот. – Я фыркаю, потому что не могу понять, говорит ли он правду или опять издевается надо мной. Скрещиваю ноги, чтобы не пялился, и ложусь на траву, закрывая глаза. Чувствую на себе взгляд Лиама и пытаюсь вести себя естественно. Пусть смотрит, если ему так хочется.

Я расслабляюсь, полностью утопая в звуках природы: где‑то вдалеке надрывно кричат чайки, в кустах мягко шелестит тёплый ветерок, приятно обдувая разгорячённое солнечными лучами тело. Чувствую себя такой лёгкой и невесомой, словно пылинка, осевшая на лепесток. Пройди мимо – и меня тут же унесёт дальше.

– Счастье – это же просто эмоция, – говорит Лиам хрипло, и я вся замираю, прислушиваясь. – По мне – это иллюзия. Сказка для людей, чтобы их жизнь имела хоть какой‑то смысл. Не уверен, что когда‑либо чувствовал себя по‑настоящему счастливым. Я просто живу и не думаю об этом.

У меня сжимается сердце. Я распахиваю глаза и поворачиваю голову в его сторону. Лиам делает то же самое, и какое‑то время мы просто лежим и разглядываем друг друга. Я вдруг вижу в нём маленького лохматого мальчика с большими голубыми глазами. Глазами, полными надежды и веры в светлое будущее. Но в конце концов одинокого и печального. Этого доброго мальчика с самого детства заставляли жить чужими мечтами, идти не к своим целям. Любили недостаточно, лишь наполовину. Называли неудачником и слабаком. И кем он вырос? Он доказал всем, кто в него не верил, что способен на всё.