— И твой пират намерен освободить короля, — заявила Порция. Ее светлые брови сошлись, и между ними пролегла глубокая морщинка. — Какая милая подробность! Неудивительно, что ты такая мрачная.

— И ты решила предупредить его, коль скоро сегодня вечером он будет в замке, — задумчиво произнесла Фиби.

— Если он там, — сказала Оливия. — Главное, чтобы вы поехали со мной. Иначе это будет выглядеть очень странно.

— Но если ты предупредишь его, то расстроишь планы Кейто. Помогая тебе, я обманываю своего мужа, — растерянно проговорила Фиби.

— Отец заинтересован лишь в том, чтобы предотвратить побег короля, — тотчас ответила Оливия. — Если Энтони откажется от своего намерения, все будут удовлетворены. Ведь нет никакой необходимости ловить и вешать его, правда?

— Пожалуй, — покачала головой Фиби. — А ты сможешь убедить его отказаться от своего плана?

— Попробую, — ответила Оливия и взглянула на подруг. — Ведь вы не предадите меня… и его? — спросила она заискивающе.

На минуту в комнате воцарилось молчание, а затем Порция в свойственной ей манере ответила:

— Ты помнишь, когда мы впервые встретились?

— Это произошло в лодочном сарае на свадьбе Дианы, — ответила Оливия и покачала головой. — Прошло всего семь лет, по мир вокруг так изменился. Все перевернулось вверх дном. Столько смертей… столько крови! И когда все это кончится?

— Руфус считает, что короля будут судить, — сказала Порция. — Все началось с казни графа Страффорда, а закончится казнью короля.

— Они убьют короля? — испуганно взглянула на нее Оливия.

— Есть люди, способные на это, — мрачно ответила Фиби. — Но только не Кейто.

— И не Руфус, — добавила Порция. Они все так привыкли к войне, что трудно было себе представить их, живущих мирной жизнью. Но убийство короля не принесет мира. Только фанатики могут на это надеяться.

— Страшно вспомнить, какими мы тогда были, — сказала Оливия. Она понимала, что эти воспоминания и есть ответ на ее вопрос. Напоминание о прочности их дружбы. — Бескомпромиссные и прямые, как линейка. Принявшие решение никогда не выходить замуж. И дети… Боже сохрани!

— Ну, я хотела стать солдатом, и я им стала, — заявила Порция.

— А я хотела стать поэтом, и я им стала, — добавила Фиби.

— А я хотела стать ученым, — сказала Оливия.

— И ты им стала.

— Да, — уныло подтвердила она.

— А теперь нам нужно переодеться и попытаться распутать этот клубок, — решительно заявила Порция и взглянула на Фиби.

— Да, — согласилась та. — Конечно. — В глазах ее, впрочем, застыла тревога.

— Спасибо, — сказала Оливия. — Мне не хотелось бы снова затруднять вас.

Фиби кивнула.

Подруги вышли, оставив Оливию переодеваться. Конечно, именно благодаря своему гуманизму и дружбе Фиби оказывает ей эту маленькую услугу, на самом же деле ее преданность мужу и его делу абсолютна. Менее эмоциональная и гораздо более прагматичная Порция не станет так долго и с такой энергией раздумывать над вопросами верности.

Что касается ее самой, то все казалось ей запутанным и сложным. Кроме того, что ей не перенести смерти Энтони. Она приняла решение отказаться от любви к нему, но представить себе мир без него не могла.

-Пру, солдаты возвращаются! — крикнул старик Джарроу своей жене, входя в маленький домик на Холирод-стрит. — Они только что прошли мимо Сент-Томаса.

— Ну а нам-то что? — спросила Пру, снимая с огня следующий утюг. Плюнув на него и услышав шипение, она удовлетворенно кивнула, а затем принялась гладить разложенную на столе рубашку.

— Теперь они придут к нам, — пояснил муж. — Они обходят все дома с этой стороны от церкви. Задают вопросы.

— Пусть спрашивают, сколько хотят, — отозвалась Пру, аккуратно складывая рубашку. — Нам нечего скрывать.

— Они будут спрашивать про хозяина. — Старик тяжело опустился на табурет у стола, который занимал почти всю кухню.

— Что ж, мы покажем им комнату наверху. — Пру взяла следующую рубашку и сменила остывший утюг на подогретый. — Не волнуйся. Просто расскажем эту историю — вот и все.

— Но его не было здесь почти месяц. — Старик никак не мог успокоиться.

— Это не наше дело, — хмыкнула жена. — Мы всего лишь сдаем ему комнату. Нам все равно, когда он приходит и уходит. И хватит об этом.

Старик поднялся и снял кувшин с элем с полки над кухонной плитой. Он пил прямо из кувшина, а из открытой двери уже доносился топот шагов по мостовой. В дверях появился Джайлз Крэмптон.

— Добрый вечер, хозяйка.

Пру поставила утюг на плиту. Надо же, сержант пожаловал. Прежние посетители были обыкновенными штатскими.

— Входите, сэр. Глоток эля?

— Нет, спасибо. В другой раз.

Джайлз прошел на кухню. На улице остался отряд солдат, вооруженных пиками и мушкетами. Двери вверх и вниз по улице стали со стуком захлопываться, а в окнах верхних этажей появились любопытные.

Рука Пру, разглаживающая складки одежды, затряслась.

— Чем помочь, сержант?

— Сейчас увидим. — Джайлз подошел ближе, и голос его зазвучал доверительно и дружелюбно: — Нам кое-что известно о вашем постояльце. Он все еще снимает у вас комнату?

— Нет, — ответил хозяин. — Он съехал.

— Так моему мужу хотелось бы думать, — рассмеялась Пру. — Он проводит здесь не очень-то много времени, но платит исправно. И это главное. Его нет уже несколько дней, но все вещи здесь. — Она кивнула в сторону узкой лестницы в глубине кухни. — Поднимитесь наверх, если хотите, сержант.

Джайлз тяжело затопал по ступенькам. Комната под самой крышей была опрятной, одеяло и подушка на кровати аккуратные и чистые. Сержант огляделся. У кровати стоял кованый сундук. Джайлз поднял крышку, однако внутри обнаружилось лишь белье, носовые платки, запасная пара сапог, красивый кожаный ремень, седло и шпоры. Ничего подозрительного, вещи обыкновенного деревенского сквайра, пытающегося пристроиться при дворе.

И все-таки что-то здесь было не так. Джайлз принюхался, как охотничья собака. В комнате стоял нежилой запах. Вот оно! Этим помещением не пользовался ни Эдвард Кэкстон, ни кто-либо другой, сделал вывод Джайлз. Впрочем, упрекать тех, кого он посылал сюда раньше, за то, что они не обнаружили этой верной приметы, не стоит. Тогда у него не было оснований подозревать Кэкстона.

Зачем человеку снимать комнату, держать здесь одежду и другие вещи, если он не собирается тут жить?

Джайлз спустился вниз. Он заметил, как встревоженно переглянулись хозяева. Старик вновь поднес к губам кувшин с элем и шумно хлебнул. Когда он ставил кувшин на стол, руки его дрожали.

— А теперь, — ласковым голосом произнес Джайлз, — мы немного поговорим о мистере Кэкстоне.

— Мы ничего о нем не знаем! — выпалил хозяин. — Мы просто получаем деньги, а он приходит и уходит, когда ему вздумается.

— Что случается не очень часто, — заметил Джайлз, прислоняясь к стене и глубоко засовывая руки в карманы. — Итак, если не здесь, то где он бывает?

— Откуда нам знать? — Пру вытерла руки о фартук. — Как сказал мой муж, главное, что нам платят. Мы не любопытны.

— Ну может, вы немного подумаете, — предложил Джайлз и поманил пальцем стоявших за дверью солдат. Они придвинулись и заслонили собой последние отблески вечернего света. — Я уверен, что позднее вы сообщите мне что-нибудь полезное, — продолжал Джайлз. — Кто его друзья? К нему приходили посетители? Куда он уходит отсюда?

— Мы уже сказали вам, сержант, — покачала головой Пру. — Нам ничего не известно. — Джайлз тяжело вздохнул:

— Знаете, хозяйка, я вам не верю. Мне кажется, вы от меня что-то скрываете. И моя работа — выяснить, что именно. Поэтому мы отправимся в какое-нибудь более спокойное место, где сможем побеседовать еще немного.

Он махнул солдатам, и они заполнили маленький домик.

— Вы не имеете права арестовывать нас! — в панике запротестовал старик Джарроу. — Мы мирные, законопослушные граждане. — На лице его отразился страх, когда к нему прикоснулись солдаты.