– С чего это вдруг ты так заинтересовался моими братьями?
Джулиана не могла скрыть подозрения. Она нахмурилась. Если Коул полагает, что она поможет ему захватить Уэйда и Томми, чтобы потом передать их в руки полиции в обмен на вознаграждение, он очень ошибается. Она будет чинить ему препятствия на каждом шагу.
Коул бросил на девушку раздраженный взгляд:
– Успокойся, Джулиана. Отныне твой враг не я, а Маккрей. Он охотится за нами обоими, и мне очень хочется знать почему.
– А ты знаком с этим Лайном Маккреем?
– Встречались. – Глаза Коула блеснули. – Я не слишком высокого мнения о его способностях, просто ему крупно повезло. Он владеет ценными земельными угодьями на юго-востоке Аризоны и в Нью-Мексико. А теперь, – Коул отошел от окна и нетерпеливо зашагал по комнате, – он, кажется, наложил лапу на Платтсвилл.
Джулиана вспомнила, что говорила Хенни, и пересказала все Коулу.
– Маккрей вынудил Хенни продать ему гостиницу после смерти – вернее, после убийства – ее мужа, – подытожила она, глядя на угрюмо молчавшего Коула. – Ее сын возмутился его действиями и тоже погиб. – Джулиана встала со стула и взволнованно прошлась по комнате. – Знаешь, Коул, шериф Дейн угрожал ее второму сыну. Он так запугал бедную женщину, что та боялась на него глаза поднять. Я не верю ни единому слову этого негодяя! – воскликнула она. – Если Дейн утверждает, будто Уэйд выстрелил Хэнку Риверсу в спину, то истина заключается в том, что он сделал это собственноручно, дабы стать шерифом или… или исполнить волю Маккрея… Чтоб мне провалиться на месте!
Несмотря на всю серьезность ситуации, Коул не мог не улыбаться, глядя, как она ходит взад-вперед, шаркая сапогами.
– Из тебя бы получился отличный сыщик, – заметил он. – Думаю, ты права.
Молчание. Неужели это его слова?
– Ты действительно так думаешь?
В первую секунду Джулиана решила, что ослышалась. Этот человек всегда только спорил с ней и отдавал приказы – и вдруг он соглашается с ней?
Усмехнувшись, Коул подошел к ней и положил руку на плечо.
– Негодяй, наградивший меня вот этим, – он указал на шрам на щеке, – признался, что был с Риверсом, когда тот погиб. Именно он поклялся, что стрелял Уэйд Монтгомери. Он подсыпал какое-то снадобье мне в виски, а потом избил чуть ли не до смерти, и все по приказанию то ли Лайна Маккрея, то ли Ножа. Свидетель еще тот! Его показания были частью заговора. По какой-то причине Маккрею понадобилось повесить убийство Риверса на твоих братьев. Когда мы выйдем на их след, тогда и выясним почему.
– Я еще кое-что вспомнила, – сказала Джулиана.
Она остро ощущала близость Коула, чувствовала тепло его тела. Ее сердце глухо стучало, грудь учащенно вздымалась, каждый вздох отдавался болью в избитых ребрах. Он обнимал ее за плечи и смотрел так, как смотрят на человека, которого уважают и к чьему мнению прислушиваются. Она больше не была для него мошенницей и воровкой.
– Нож… и остальные… – Джулиана облизнула пересохшие губы и приказала себе не отвлекаться от главного. – Они спрашивали о тебе и о каком-то месте, которое называется… «Огненная гора».
В наступившей тишине Джулиана ясно слышала щебет птиц. Это кактусовые вьюрки? Или тетерева? Она увидела, как у Коула на шее вздулись вены. Он прищурился, и его глаза стали похожи на льдинки. Эта новость имеет для него значение. Джулиана не знала, почему это так важно для него. Похоже, важнее всего остального.
– О чем они спрашивали? – Его спокойный тон не обманул ее.
– Собираешься ли ты перекупить «Огненную гору». – Джулиана подняла на него глаза. – Что такое «Огненная гора»?
Вместо ответа Коул схватил ее за руку и повел к двери. Они вышли из хижины, и Джулиана даже задохнулась от восторга при виде потрясающей красоты, сияющей и лучистой.
– Вот это, – проговорил Коул, – и есть «Огненная гора».
В окно хижины Джулиана видела очертания гор, но не подозревала, что ее окружает такая красота. Да и кому под силу представить рай? Хижина стояла на вершине столовой горы у подножия огромной красной скалы, такой высокой, что казалось, будто она упирается в небо. На север тянулись каньоны с серо-красными отвесными стенами, а на юг и на восток до горизонта простирались горы, величественные, как королевская корона. Горы разделяли долины, переходившие в пурпурно-серые предгорья. Далеко внизу, под горой, на которой находилась хижина, серебрилась речка, быстрая, как ртуть. На ее берегах росли тополя. Повернувшись в другую сторону, Джулиана увидела одинокие вершины, покрытые хвойными лесами. Заходящее солнце позолотило их лесной наряд, а горы окрасило в цвет лаванды. Предгорья украшал ковер полевых цветов, по скальным выступам скакали горные козлы.
Созерцание этого дикого края с его необыкновенной живой природой наполнило Джулиану благоговейным восторгом.
«Огненная гора».
Название подходило как нельзя лучше. Скалы, горные гряды – все было окрашено в цвета огня: красный, янтарный и золотой. Казалось, этот край впитывает в себя свет, чтобы потом отдать его в блеске своей сказочной красоты, такой яркой и буйной, что резало глаза.
– Это, – добавил Коул, наблюдая, как Джулиана восторженно осматривается вокруг, – самая южная граница «Огненной горы». Там еще много земли.
– Как ты нашел это место? – прошептала Джулиана. – У меня такое чувство… будто мы одни на целом свете.
– Так и есть. Это место мало кому известно. Ущелье не видно со стороны гор. Сюда ведет потайная тропа. Есть еще одна дорога, тоже потайная, она идет по другой стороне, ближе к Флагстаффу. В «Огненной горе» множество каньонов вроде этого. Здесь пасутся лошади.
– Лошади?
– Да, дикие лошади. Мустанги. Их здесь сотни. Возможно, тысячи… – Коул помолчал. – Это красивейший край на земле. В детстве я очень любил его, а потом ненавидел долгие годы. Я не был здесь двадцать лет. Но все осталось по-прежнему. – Он оторвал взгляд от покрытых лесами гор и посмотрел на Джулиану. – Здесь ты в безопасности, – как бы между прочим добавил он. – Людям Маккрея пришлось бы месяцами рыскать по округе, чтобы найти эту хижину.
Джулиана хотела спросить, какое отношение он имеет к этому месту – несомненно, между ним и «Огненной горой» существует некая глубокая связь. Лицо Коула светилось гордостью – гордостью собственника за свое владение, гордостью, не имеющей ничего общего с тщеславием. Подобное чувство, обостренное и всеобъемлющее, пускает корни в человеческой душе и подпитывается любовью его сердца. Однако к его явному восхищению этим райским уголком примешивалась боль. Почему? Что здесь произошло? Может, именно из-за «Огненной горы» на его молодом и красивом лице иногда появляется это странное мрачное выражение?
– Спасибо, что привел меня сюда. Здесь так красиво… Я верю тебе, что тут безопасно. Но… ты говоришь, что был здесь в детстве. Здесь жила твоя семья? Почему они уехали?
Заходящее солнце горело, как свеча, разбрасывая золото своего света по вершинам гор. Внизу олень перепрыгнул через речку, в тополях, росших за хижиной, пели птицы. Джулиана смотрела на Коула. Наконец он заговорил глухим, бесстрастным голосом:
– Здесь жила моя семья. «Огненной горой» – тридцатью акрами аризонских сокровищ – владел мой дед. Затем ранчо перешло к моему отцу. Они отлавливали диких лошадей, объезжали их, потом продавали… Они жили спокойно и свободно – замечательная жизнь для взрослеющего мальчишки. Моя сестра, Кейтлин, научилась скакать верхом быстрее ветра. Она чувствовала, где пройдет табун. Думаю, это было у нее в крови. По вечерам, когда в темноте завывали койоты и в небе сверкали молнии, мы с ней любили сидеть у деда на коленях и слушать сказки про короля мустангов.
Джулиана вспомнила резную фигурку, которую нашла в его седельной сумке. Голова лошади. Каждая деталь была искусно вырезана по дереву. Мастер сумел передать и мощь животного, и его гордость, и дикий нрав. На такое способен только тот, кем движет любовь к лошадям.
– Дед умер, когда мне было шесть, и «Огненная гора» перешла к отцу. По вечерам он обычно ездил в город – он любил салуны сильнее, чем лошадей, и был страстным игроком в фараон и покер. Однажды он попал в полосу невезения, но продолжал играть, надеясь, что удача снова улыбнется ему. Но она не улыбнулась. Отец потерял все: деньги, часы, кольцо. Ему было стыдно идти домой. Поэтому он представил закладную на «Огненную гору» и снова начал играть, но проиграл.
