Во время инструктажа товарищ Октябрьский сказал:

— Вход на директорский этаж существует всего один — через дежурку, защищенную стальной дверью. Громов попадает туда прямо из гаража. Сотрудники, которых к нему вызывают, спускаются по лестнице. В любом случае нужно проходить через комнату, где сидят дежурные. Их только двое, зато оба первой категории. Охранник первой категории — это вроде ходячего броневика. Справиться с таким очень трудно. Только если напасть врасплох, а «расплохов» у них практически не бывает. Тем не менее, придется вам их обезвредить.

— То есть убить, — с намеренной жесткостью уточнил Норд. — Не жалко вам своих товарищей?

Вопрос был необязательный, но этот самоуверенный манипулятор здорово раздражал доктора своей насмешливой снисходительностью, а еще больше тем, как нагло поглядывал он на Зою.

Стрела попала в цель. Усмешка пропала с чеканного лица контрразведчика. Брови насупились, голос зазвенел.

— Еще как жалко! Они ни в чем не виноваты, лишь честно выполняют свою службу. Но революционная диалектика штука суровая. Всякий, кто оказывается препятствием на пути к цели, должен быть устранен. Времена не располагают к сантиментам. Жалость — проявление слабости, а кто слаб, проигрывает… — Он вдруг снова усмехнулся, глядя на Гальтона. — Ба, доктор, а может, это вы сами робеете? Боитесь руки кровью испачкать? Это ведь противоречит христианской морали. Вы подумайте. До Громова придется добираться по груде трупов.

— Тлупы это нисево, — успокоил Октябрьского несентиментальный Сяо Линь. — Доктол луководи, моя стлеляй. Моя убивай сибко-сибко легко.

Княжна хищно прибавила:

— У меня тоже рука не дрогнет. Я чекистскую братию всю бы истребила, до последнего мерзавца.

— Ой нет, прекрасная амазонка. — Русский погрозил ей пальцем. — Для вас я приготовил более мирное занятие. Будете телефонной барышней. Я за четверть часа научу вас управляться с полевым аппаратом.

— Я такой же боец, как они!

— Не такой же, а куда более важный, — ласково, будто капризничающему ребенку, сказал ей контрразведчик. — Без телефона ничего не получится. Во-первых, провод поможет вам, не путаясь и не теряя времени, найти обратную дорогу через лабиринт…

— Какой еще лабиринт?

— …А во-вторых, без телефона вы не узнаете пароль.

И Октябрьский рассказал следующее.

На директорском этаже особый режим, там устроена беспрецедентная система многослойной защиты. Попасть в лабораторию Громова можно лишь по особому мандату, которым Октябрьский с Кроллем воспользовались во время неудачного покушения. Однако теперь и мандата недостаточно — пропуск должен сопровождаться звонком директору лично от Картусова. Еще существует пароль для нарочных и курьеров. Он дает допуск лишь в самую первую комнату, к дежурным, но иного способа проникнуть на «минус второй» не существует.

Справиться с двумя охранниками первой категории непросто, однако это еще цветочки. Самое трудное — выбрать правильный путь через анфиладу смежных комнат. Дело в том, что этаж состоит из 25 совершенно идентичных квадратных отсеков, каждый площадью в 40 метров. Каждую смену маршрут, которым надлежит следовать, чтобы попасть в лабораторию, меняется. Неизменными остаются лишь исходная точка — дежурка и конечный пункт — лаборатория. Все промежуточные отсеки — не более чем дополнительные уровни защиты, ведь «минус второй» создан для одного-единственного человека, который сидит в этом лабиринте наподобие Минотавра [79].

Схема этажа выглядит вот так:

Три комнаты, непосредственно примыкающие к кабинету-лаборатории, выполняют функцию приемных-секретариатов. Каждый раз используется лишь одна из них, остальные две запираются.

Для того чтобы добраться до лаборатории, нужно, во-первых, знать маршрут нынешней смены. Если сунуться не в ту дверь, сразу включится сигнал тревоги. Но этого мало. В каждом помещении по пути следования дежурит по часовому. Это охранники второй категории, что соответствует уровню подготовки армейского разведчика. Однако особых навыков от часового и не требуется. При стуке в дверь он, согласно инструкции, должен достать оружие и снять его с предохранителя. Входящий сразу оказывается на мушке. Тем не менее часовых одного за другим нужно снять, не дав ни одному из них выстрелить. Комнаты устроены по принципу водонепроницаемых отсеков подводной лодки и обладают высокой степенью звукоизоляции, но выстрел без глушителя будет услышан охранником в соседнем помещении.

Методика продвижения по лабиринту следующая: постучать в дверь; снять часового: быстро просверлить дырку для телефонного шнура; закрыть переборку (она не может оставаться открытой долее трех минут — иначе сработает сигнализация); двигаться дальше.

— Когда я гулял по лабиринту с лукавым Кроликом, фарватер был вот какой.

Октябрьский положил на стол смятый листок.

— Какая загогулина у них там сегодня, мне сообщат только в полпервого ночи. Вместе с паролем для дежурки. Стало быть к 00:30 вы должны быть перед стальной дверью. Я звоню, называю пароль, вы кидаетесь на штурм. Без криков «ура!». Молча. С этого момента вы все время будете со мной на связи. Если случится что-то непредвиденное у вас или меня, будем принимать решения на ходу. Сегодня день, когда Громов едет в Кремль вкалывать товарищу Сталину очередную порцию своей дряни. Это значит, что кортеж прибудет за ним в 2.00, а не в 2.15, как в те дни, когда профессор едет домой баиньки. У вас на всё про всё максимум 90 минут — надо еще успеть унести ноги. Мы ведь не хотим, чтобы чекисты вас зацапали?

— 90 минут — вполне достаточно, — заметил Гальтон.

— Я сказал: «на всё про всё». А в приемной-секретариате перед кабинетом Громова вы должны оказаться в 00:55 и ни секундой позднее. То есть на прорыв через лабиринт у вас не более 25 минут.

— Почему в 00:55?

— По кочану. Если вы, Норд, собираетесь задавать столько вопросов по телефону из бункера, давайте я вас лучше сразу пристрелю. Без лишних мучений.

— Уже ноль тридцать одна, — нервно сказала княжна, не сводя глаз с аппарата.

В ту же секунду телефон заурчал, и она схватила трубку.

— Бертран говорит: пароль «Сакко и Ванцетти» [80].

Кто? Сначала Норд удивился, потом вспомнил: это двое анархистов, казненных в Массачусетсе за убийство инкассаторов. У коммунистов они считаются героями. Ванцетти так Ванцетти.

— Хорошо. Что бы ни случилось, не рассоединяйся. Курт, давайте. Как договорились.

Договорились так: Айзенкопф прямо с порога, не целясь (с «томпсоном» это все равно бесполезно), поливает дежурку сплошным огнем, пока не иссякнет магазин. Стрельбу он ведет, широко расставив ноги. Норд падает на пол и дублирует прицельными выстрелами из партера.

Невозмутимо кивнув, немец подошел к двери и вдавил кнопку замка.

— «Сакко и Ванцетти», — громко сказал он, и стальная перегородка отъехала.

Еще до того как она раскрылась полностью, в зазор просунулось уродливое дуло автомата и начало изрыгать сердито шипящее пламя. Гальтон немного замешкался. Пришлось дождаться, когда биохимик шагнет через порог и встанет там перевернутой буквой Y. Как только это произошло, доктор упал, вытянув руку с «кольтом» вперед. Прицельная стрельба требует хотя бы минимального осмотра зоны огня.

В зоне огня Норд увидел помещение, по устройству очень похожее на проходную верхнего этажа, но гораздо богаче обставленное. Мебель здесь была мореного дуба, стены задрапированы кумачом. Напротив входа висел портрет Иосифа Сталина в полный рост, а на стойке посверкивал начищенной бронзой небольшой бюст Ленина [81].