– Хорошо.

Я киваю и прохожу сквозь двери, уставшие ездить туда-обратно.

– Почему мы зашли внутрь? – Хлоя догоняет меня.

– Потому что машина стоит в подземном паркинге. – Нажимаю кнопку лифта миллиард раз, но подозреваю: это не заставит его приехать быстрее.

– Зачем ты тогда вышел на улицу? – Клянусь, я слышу в ее голосе веселье.

Лифт приезжает, и мы заходим внутрь.

– Проверить погоду, – пожимаю плечами, после чего достаю из кармана салфетку и начинаю протирать очки.

– Если ты не против, то я, пожалуй, нажму кнопку, – Хлоя сдерживает смех и тянется к таблу лифта.

Я опережаю ее и нажимаю кнопку сам. Наши руки соприкасаются лишь на мгновение, но кто-то из нас успевает втянуть воздух. Сложно определить кто именно. В кабине лифта становится душно, каждый из нас дышит как-то странно. Мы смотрим друг на друга, но не произносим ни слова. Ее взгляд сплетается с моим, ведя какой-то напряженный немой диалог.

Я надеваю очки и начинаю чувствовать себя лучше. Защищеннее от этих глаз, похожих на калейдоскоп.

Все также в тишине мы проходим парковку и садимся в машину.

– Ты не отремонтировал ее.

Я начинаю движение и не сразу понимаю, что имеет ввиду Хлоя.

– У меня нет времени. Мне каждый день требуется машина.

Это правда. Я вожу Хоуп в детский сад, на балет, сам езжу на работу, а также должен всегда иметь возможность быстро примчаться к своему ребенку, если что-то случится.

– Извини, – произносит Хлоя. Ее руки тянутся к маленьким игрушечным животным, прикрепленным на решетки воздуховода машины.

Я купил их для Хоуп, потому что иногда поездки бывают достаточно напряженные, и мне нужно ее как-то развлекать. И да, она иногда ездит на переднем сиденье, потому что иначе мои барабанные перепонки давно бы пришли в негодность.

Хлоя ровно выстраивает гусей, коров и кур, после чего добавляет:

– Я не хотела покушаться на твою машину.

– Это просто машина. Судя по видео, которое я видел, ты сильно упала. Все хорошо?

Видео, просмотренное сто тысяч раз. 

– Да, просто разбила коленку, ничего смертельного. – Она быстро осекается после последнего слова. – Кхм… я…

– Куда тебя подвезти? Ты не против, если мы быстро заедем в одно место? Меня ждут. –  Решаю не продолжать эту глупую заминку из-за обычного слова.

Вот такой я оставил на ней след? Она теперь не может нормально произнести слово «смерть»?

– Да, я никуда не спешу.

Киваю и быстро бросаю взгляд на то, как Хлоя теребит сережку в виде шоколадного пончика. Это вызывает у меня неконтролируемую улыбку. Она несколько раз набирает полные легкие воздуха, будто пытается заговорить, но продолжает молчать.

Я останавливаюсь на светофоре и поворачиваю голову в ее сторону. На этот раз рассматриваю каждую деталь. В животе возникает странное ощущение, когда мои глаза прослеживают мягкие линии ее бедер и груди. Хлоя не обладает худобой моделей с недели моды, но и лишнего веса у нее тоже нет. Ее бедра приковывают к себе взгляд. Мой уж точно, потому что я смотрел на них при нашей встрече две недели назад и сегодня, когда она шла впереди меня по парковке. У нее фигура в виде идеальных песочных часов, в которой прослеживаются красивые изгибы подобно холмам. Когда я смотрю на движение ее груди при дыхании, в моих штанах становится намного теснее, чем пару минут назад,

Я молча проклинаю свой член. Мы с ним давно решили, что женщины для нас под запретом. И я не давал ему право голоса.

– Натаниэль.

– Да? – Мой взгляд поднимается к персиковым губам Хлои.

– Зеленый. Нам сигналят.

Я смотрю на светофор, и правда – зеленый. То есть я даже не слышал, что мне сигналят? Сегодня моя рассеянность вышла на какой-то новый уровень.

– Почему у тебя собралась целая ферма в машине? – Хлоя кивает на животных.

– Потому что мне нужно развлекать свою дочь, – беззаботно говорю я, и только потом понимаю, что мы еще ни разу не поднимали эту тему.

Хлоя не дышит, наверное, пару секунд, а затем резко выдыхает.

– Именно за ней мы и заедем, – видимо, я не могу заткнуться и не вводить человека в еще больший шок.

Хотя мне непонятно: почему?

Мы уже в том возрасте, когда у многих появляются дети, и это нормально.

– Судя по животным она маленькая, – наконец-то находит слова Хлоя.

Я киваю с улыбкой.

– Да, ей три с половиной года.

Она оглядывается назад, проверяя детское кресло. Господи, эта женщина и ее потребность все контролировать.

– Я слежу за ее безопасностью, Хлоя. – Из меня вырывается смешок. – Мы прожили три с половиной года и даже ни разу не были в травмпункте.

Хлоя тихо смеется.

– Прости, это вышло само собой. Я не сомневалась в тебе. Так… – она мешкается, поджимая губы. – У тебя… вернее…– Еще одна заминка.

– Выплюнь уже это.

– Ты женат? – на выходе говорит Хлоя.

– Нет.

Наступает еще один светофор и еще один продолжительный взгляд в разноцветные глаза.

– Есть только я и Хоуп.

Я вижу, как на лице Хлои отображается множество вопросов, но она оставляет их при себе.

И это к лучшему, не думаю, что готов предоставить ей вордовский документ, графики и диаграмму, отображающую нашу с Хоуп жизнь.

Мы подъезжаем к территории детского сада, Натаниэль паркуется и оставляет меня со словами:

– Я скоро вернусь, можешь поиграть с коровами.

Надеюсь, это не намек на мои необъятные бедра. Я всю дорогу старалась держать ноги на полупальцах, чтобы ляжки не растекались, как желе на этом приятном сиденье.

Однажды, Джон, фанат блондинок без целлюлита, сообщил всему ресторану, что, когда мой зад соприкасается с поверхностью стула, то становится в несколько раз больше. Даже больше его ягодиц, а ведь он мужчина. Я так и не уловила связи, но поняла, что в ту секунду явно потеряла контроль над ситуацией.

Как я могу стремиться к порядку, если мое тело в беспорядке?

Взгляд останавливается на коровах и прочих жителях фермы. Потом я замечаю розовый слайм и разноцветный поп-ит в подстаканнике.

У него есть дочь.

Что ж ладно, это не то, что я предполагала. Возможно, моя реакция была глупой. Просто я все еще не могу привыкнуть к тому, что Натаниэль не подросток. Он взрослый мужчина, у которого внезапно появился ребенок. Или не внезапно.

Все вполне логично.

Но я не собираюсь обманывать себя и говорить, что мне все равно.  Вероятно, это бред, но когда вы по-настоящему любили человека, даже если вам было тринадцать лет, то нельзя равнодушно принять тот факт, что у него ребенок от другой женщины.

Женщины, на месте которой вы представляли себя множество раз.

Повторюсь, я мечтательница с повышенной потребностью планирования. Поэтому в тринадцать лет мне не составило труда представлять на месте Зака в моей свадебной книге лицо Натаниэля Фримана. Мысленно я даже настрочила дополнительные главы, где расписала наше счастливое будущее с двумя детьми, котом и попугаями-неразлучниками.

Маленькая Хлоя была той девочкой, которую обычно высмеивают в сериалах и любовных романах за излишнюю мечтательность. Но мне никогда не было за это стыдно. И не стыдно по сей день.

За мечты не может быть стыдно.

За любовь не может быть стыдно.

И за любые чувства и эмоции, которые мы испытываем, нам не должно быть стыдно. Они принадлежат только нам и только нам решать, какую оценку им давать. Чувства – это не поступки, мы не обязаны их контролировать.

Именно поэтому мне не стыдно, что мое сердце закололо от мысли, что у Натаниэля может быть счастливая семья.

Это не значит, что я не ощутила радость за человека, которого любила. Это лишь еще одно доказательство того, что мне все еще не все равно. Также как нельзя не отметить, что в тот момент, когда Натаниэль сказал, что не женат, с моей груди упал огромный камень.