Я не замечаю, как начинаю сильнее сжимать телефон, и не помню, который раз перематываю видео на самое начало. Слушаю снова и снова имена и фамилии погибших. Беатрис Стоун и Коннал Хьюз. Беатрис и Коннал… Коннал… Мой Дион… Мой брат, которого я обрела несколько дней назад, мертв. Он погиб в аварии. Он погиб точно так же, как его хотели убрать девять лет назад. Его больше нет. Моего старшего брата спрятали в тот страшный черный пакет и погрузили в машину как ненужный мусор.

Сегодняшний день не собирается налаживаться. Каждая новость хуже предыдущей, а последние две – разрывают меня на части. Два человека… два важных человека в моей жизни сегодня навсегда покинули ее. Они ушли, оставив после себя пустоту, которую невозможно заполнить. Ушли, разорвав последний кусочек, который уже никогда не заживет.

Слезы горят на щеках, будто пытаясь запечатлеть эту боль в моей памяти навсегда. Каждое слово, каждая буква их имен словно набатом отдается в моем разуме, не оставляя мне ни малейшего шанса на облегчение.

Все рушится. Все летит в бездну, где нет ни надежды, ни утешения. Сегодня я потеряла не просто близких мне людей. Я держалась, я начала чувствовать, что справлюсь, но, кажется, больше – нет. Сегодня я окончательно потерялась без возможности восстановления.

США, Статен-Айленд (Нью-Йорк), шесть месяцев назад

ТЕЯ

«Эндрю Стоун, мужчина, потерявший единственную дочь полгода назад, безвылазно проводит время в баре, утопая в литрах алкоголя до беспамятства. Он часто посещает ее могилу, после чего возвращается в бар. Эндрю перестал принимать какое-либо участие в ведении бизнеса «D.A. Corporation». Если он не вернется к управлению компанией в скором времени, его партнеру придется взять на себя все управленческие обязанности. Это может привести к дополнительному стрессу и перегрузке для партнера, что, в свою очередь, может негативно сказаться на эффективности управления. В отсутствии слаженной работы двух владельцев, «D.A. Corporation» может столкнуться с внутренними конфликтами и потерей стратегического направления. В конечном итоге, это может привести к финансовым потерям и ухудшению отношений с клиентами и инвесторами.»

Эту новостную статью я читаю с экрана своего ноутбука, пока сижу в уютной кофейне недалеко от своей квартиры. Передо мной – отменный кусок гамбургера и охлажденный американо без сахара.

Да, мои предпочтения в еде кардинально изменились. С того самого момента, когда моя жизнь достигла точки невозврата, я отказалась от сладкого и напитков, полных сахарной приторности.

Я больше не позволяю себе наслаждаться сладостями, не потому что это вредит моей фигуре, а потому что это вызывает во мне дикую тошноту. Особенно я больше не могу терпеть мороженое с орехами и мятой. Раньше сладкое помогало заглушить негатив, скрасить все плохое, пробудить хоть маленькие искорки радости, но, когда жизнь окончательно утратила последние яркие оттенки, я отказалась от всего, что приносило мне хотя бы крохотное удовольствие.

В день, когда Диаза похоронили, Эви погрузилась в бездну отчаяния, и, казалось, ничто не сможет ее оттуда вытащить. Решение увезти ее подальше от Лос-Анджелеса, от места, которое слишком больно напоминало ей о сыне, было одним из самых верных. Но уехали мы вдвоем.

Доминик сказал, что не может оставить свою работу, и я сейчас не об университете, откуда он уволился за несколько дней до нашего переезда. Работа в университете для него больше не представляла никакого интереса. Перед своим уходом он «стер» меня из всевозможных баз, в которых я числилась. По моей просьбе, он сделал так, чтобы ни для кого Галатеи Хилл больше не существовало.

Вернемся к Эви. Моя названная тетя с невероятной решимостью настроена восстановиться и вернуться к жизни, что меня несказанно радует. Она прошла интенсивные курсы массажиста, желая изменить направление своей профессии. До этого она работала косметологом, а сейчас ее цель – помогать особенным детям улучшить их физическое состояние. И сегодня у нее итоговый экзамен, после успешно пройденной практики в одном из детских центров.

Пока ее нет, я тщательно изучаю последние новости Лос-Анджелеса из сферы бизнеса в различных интернет источниках. Не потому что я дико тащусь от бизнеса, а скорее из-за необходимости быть в курсе всего происходящего.

Когда я уехала из города ангелов, я была уверена, что мое возмездие больше никогда не свершится, потому что я не желала иметь ничего общего с семьей Каттанео. В мои планы не входило ничего связанного с ними, особенно, со старшим сыном, который ярко показал свое отношение ко мне. Но я ошиблась. Снова…

Каждое утро я просыпаюсь в холодном поту после страшных снов, где чертов Охотник принимает облик того самого чудовища, вкалывает мне что-то, запирает в темной комнате и уходит, а потом возвращается, устрашающе смеется, насилует меня и надеется на «долго и счастливо». Наивный. Никакого долго и счастливо у нас не может быть. Это попросту невозможно. Мы – два упертых человека, которые смотрят друг на друга, но вместо «нас» видят только себя.

Нет, я не надеваю на свою голову нимб, претворяясь невинным ангелочком, – это далеко не так. Но и съедать ложками дерьмо, которым меня угощают, я тоже не намереваюсь.

Как только я уехала, я получала сотни сообщений в социальной сети от Дженни, которая, как и я, живет в Нью-Йорке, но в районе Манхэттена, с одним из братьев – Мэддоксом. Я не хотела ей отвечать, видеться с ней и что-либо рассказывать о себе, поэтому отправила ей одно-единственное сообщение с извинениями, и о том, что у меня все в порядке и я просто хочу побыть наедине с собой. А по причине того, что все мои «развлечения» не выходят за территорию квартиры и ближайшего от нее кафе, то наши шансы пересечься где-то приравниваются к нулю.

За что я люблю эту девушку, так за ее понимание. На мое сообщение она ответила спустя двадцать одну секунду. Она написала: «Идиотка, наконец, ты ответила. Я люблю тебя. И если тебе нужно время на уединение с собой, то я все равно буду тебе писать каждый день, и если ты будешь читать мои сообщения, то я буду уверена в том, что ты еще жива. Надеюсь, что вскоре тебе станет легче, и мы сможем провести время вместе, наслаждаясь вкусненьким коктейлем в одном из дорогущих ресторанов Манхэттена. Естественно, ты угощаешь».

Она сдержала свое слово и писала мне каждый день, рассказывала о своих делах, о том, как круто им живется с Мэддоксом, о ее учебе на дизайнера, которая ей очень нравится. Но спустя месяц ее сообщения стали приходить реже, а спустя еще три – они совсем прекратились. Да, я знаю, что я отвратительная подруга, и, в принципе, так себе человек. Мне не нужно быть первоклассным ясновидящим, чтобы предвидеть то, что, узнав, где я нахожусь, Дженни на радостях все расскажет Мэддоксу, который сделает то же самое, рассказав все Хантеру. Он ведь его брат. И если Хантер спросит Мэддокса обо мне, то тот выложил ему все, что известно, как было в тот раз, когда Дженни и я поехали развлекаться в клуб.

Хантер, к слову, через день после нашего исчезновения, приезжал в госпиталь к Диазу. Этой новостью меня «обрадовал» мистер Паркер, который поклялся на Библии, что сделал все так, как я просила его – сказал, что семьи Хилл больше здесь нет и никогда не будет.

Из интернета мне стало известно, что после аварии, из-за которой Джеймс Каттанео потерял способность передвигаться самостоятельно, должность генерального директора занял Хантер. Помнится, такой «потрясающий» подарок ему сделал отец в день помолвки с покойной Беатрис, но теперь, судя по всему, у него нет другого выхода, кроме как продолжать развивать бизнес собственноручно.

Я видела его на экране своего ноутбука каждый раз, когда искала новости о его семье, о работе, о компании. Он выглядит так, словно его несколько раз переехала машина, переломала все его кости, которые сейчас болезненно срастаются, раня собой все ткани. На одной из прямых трансляций, где он рассказывал об появлении какого-то алкогольного напитка в ассортименте их компании, я заметила, как его глаза светились усталостью и болью, но все же в голосе проскальзывали нотки холодной гордости.