— Красивый, — согласился Линьсюань. — Интересно, когда глава Гу говорил о горцах и набегах из-за Цзяна, он прибеднялся, или…

— Или. А потому я не думаю, что он действительно решится на полномасштабные военные действия. Помогать Коу — да, будет, но едва ли перебросит для этого целую армию.

— Гу сильны, — заметил Ломин. — Они могут себе позволить собрать большие силы и не оголяя границы.

— Но и мы не слабы. Нет, прямого столкновения я не боюсь. Если же мы спустим открытый грабёж, ущерб может оказаться куда больше. Сегодня страдают купцы и пограничные селения, завтра они совершат рейд вглубь наших владений, а послезавтра остальные наши соседи, убедившись в нашей слабости, набросятся на нас, как стая псов. И Мэи — в первых рядах.

— Кстати, о Мэях, — Ломин был хмур. — Глава, меня тревожат новости из степей. Разведчики доносят, что в нашу сторону движется большая орда. Наших послов они не приняли, хорошо хоть отпустили живыми. Боюсь, Мэям удалось с ними договориться.

— Что ж, значит, будет работа пограничным гарнизонам и северной армии. Мы тоже не последних людей выскребаем. Что до Мэев, то завтра глава Инь выставит свои притязания на город Яншугоу. Мы их поддержим — а вот Гу едва ли решатся выступить против. Пусть они и союзны Мэям, воевать на три фронта им будет затруднительно.

— Нам тоже, — заметил Линьсюань.

— Степняки пока ещё не напали. Доу Сюй обдумывает один план — я ведь не только из опасения перед возможными осложнениями его отослал. Но пока об этом говорить рано.

На том оставалось только раскланяться и, пожелав друг другу спокойной ночи, разойтись. Что они и сделали.

Большое собрание, шумное, пышное и утомительное, катилось к концу. Позади осталась грандиозная ночная охота, в которой приняли участие сотни заклинателей — и как принявшие их леса за Линшанем не лопнули? К счастью, Линьсюань с остальными не зря старались, и добычи хватило всем; а кому не хватило, могли винить в этом лишь собственную нерасторопность. Если состязания учеников остались междусобойчиком для своих, то из выезда на охоту устроили пышное зрелище, порадовав как жителей Гаотая, так и приезжих. Вот кто действительно мог лопнуть в эти дни, так это город. Пусть простые смертные никак не участвовали в делах заклинателей, но наплыв приезжих давал возможность заработать, а также просто поглазеть на сильных мира сего, чем жители окрестностей и воспользовались сполна. Все гостиницы Гаотая были переполнены, в частных домах сдавались не только чердаки и сеновалы, но и подвалы с сараями, а ниже по течению реки вырос целый палаточный лагерь.

Сама же охота запомнилась Линьсюаню больше всего тем, что после неё ему впервые в жизни пришлось сойтись в поединке с кем-то живым, кроме Доу Сюя. Это было уже вечером, почти ночью, когда для уставших, но довольных охотников поставили шатры, разожгли костры, и все готовились завершить долгий день весёлым пиром на лесной поляне. Тогда-то и привязался к Линьсюаню тот юноша из клана Жуай, начавший расспрашивать, почему столь прославленный заклинатель проявлял так мало активности на охоте — может, не нашёл достойной себя добычи? А может, мастеру Хэну больше нравятся забавы иного рода? Линьсюань далеко не сразу понял, куда он клонит, а потому последовавший вызов застал его врасплох.

Позже, когда он рассказал о происшедшем Чжаньцюну, тот заметил, что юнец просто хотел сделать себе имя, потому и выбрал для этой цели тёмную лошадку. Поединков и прошлый Линьсюань избегал, не то из снобизма, не то из боязни проиграть, а нынешний и вовсе никогда не участвовал, так что у его противника наверняка была надежда на достаточно лёгкую победу. И в то же время мастер Хэн был в достаточной мере знаменит, чтобы отблеск его славы лёг даже на проигравшего противника: юн, дескать, годами молодой мастер Жуай, но не побоялся вызвать опытного заклинателя и хоть не победил, но держался достойно.

Линьсюань же обо всём этом не думал и согласился скорее от неожиданности, да ещё потому, что самому стало любопытно — а действительно, как он будет себя чувствовать в бою не с валяющим его как котёнка Доу Сюем, а с мечником сопоставимого уровня? Тем более, что «юнец» был младше него лет на семь, вряд ли больше. Новость о предстоящем поединке облетела весь лагерь как пожар, и все, кроме самых ленивых, пришли посмотреть. Вот тогда Линьсюань пожалел о своей поспешности, но отступать было поздно. Им освободили ровную площадку, и господа бессмертные заклинатели обступили её как частокол, да не в один ряд, с любопытством, достойным последних простолюдинов.

Линьсюань перед началом отсалютовал Ханьшуем противнику, но тот, кажется, не понял. Бой вышел неожиданно коротким. Удар, блок, контратака — память иногда подбрасывала цветистые названия всех этих приёмов, типа «журавль взлетает в небеса». Юноша рвался в ближний бой, взвинчивая темп, и таки сумел чиркнуть Линьсюаня мечом плашмя по груди, в последний момент развернув кисть, но забыл о защите и одновременно получил удар по колену — тоже плашмя. Скривился, зашипев, и Линьсюань отступил в сторону, но спустя мгновение Жуай кивнул, давая понять, что хочет продолжить. Правда, стал заметно осторожнее, что, впрочем, ему не помогло: его главным козырем был как раз стремительный напор, а теперь он стал слишком много думать, как наверняка сказал бы Доу Сюй. Так что спустя ещё пару приёмов Линьсюань окончил поединок, обозначив укол в правую кисть. В настоящем бою после такого продолжить можно было бы, разве что переложив меч в левую руку. Ну или управляя им дистанционно с помощью ци, но нанести так больше одного-двух ударов удавалось единицам.

Собравшиеся поздравили Линьсюаня с победой, утешили его противника поднесённой чаркой и разошлись, довольные собой и зрелищем. Сенсацией бой не стал, но послужил неплохой приправой к и без того удачному дню.

Впрочем, этот поединок был не единственным за время Собрания: молодёжь то и дело мерилась силами, иногда в забаве участвовали и мастера постарше. А уж сколько встреч было проведено за эти несколько дней, сколько сделок обговорено, сколько помолвок заключено — в это Линьсюань даже не пытался вникнуть.

В конце концов, его дело — присутствовать в свите главы, не ронять престиж ордена да следить, чтобы ученики вели себя образцово, не давая повода для нареканий. Со всем этим, впрочем, мог справиться любой заклинатель Линшаня, так что Линьсюань не придавал слишком большого значения своей персоне. А потому на большую встречу, где главы попытались решить судьбу спорного города, с разрешения Чжаньцюна попросту не явился.

Зачем, если можно посвятить это время куда более приятным занятиям: сну, чтению, тренировкам с мечом. А до чего там правители договорятся и договорятся ли вообще, Чжаньцюн ему в любом случае расскажет.

До окончания Собрания оставалась буквально пара дней, и теперь Линьсюань ждал его с таким же нетерпением, с каким не так давно ждал начала. Тогда его терзало любопытство, да и отсутствие привычных человеку другого мира занятий и развлечений делало падким на разнообразие. Но оказалось, что вечно толпящиеся на горе чужаки довольно утомительны, особенно если учесть, что половина из них была подростками пубертатного возраста и далеко не все из них оказались так же хорошо воспитаны, как ученики Линьшаня. Разнимать несколько драк Линьсюаню уже пришлось, равно как и одёргивать юнцов, почему-то решивших, что лучший способ постоять за честь своего клана, это как можно сильнее оскорбить всех остальных. Иногда приходилось взывать к авторитету старших родичей, требуя призвать к порядку их сыновей и воспитанников. Как правило, это помогало, хотя на одного неадеквата, который вместо того, чтобы угомонить младших, сам вломился в амбицию, Линьсюань всё же наткнулся. Пришлось жёстко напомнить, кто тут гость, а кто хозяин, и что во власти хозяина выставить неугодного гостя вон. Гость попробовал пригрозить, что пожалуется на «самоуправство» главе Ши, Линьсюань пожелал ему удачи, на том и разошлись.