Они свернули с широкой улицы на улицу поуже, но всё такую же прямую, потом ещё на одну. Здесь было потише, над оградами и крышами зданий виднелись кроны деревьев. Прошагал мимо уличный патруль из четырёх человек в доспехах и с мечами, но без шлемов, только в шапках. Прошли небедно одетые женщины без шляп и зонтов, они с явным интересом поглядывали на Линьсюаня, перешёптываясь и прикрывая лица веерами, похожими на ракетки для настольного тенниса. На перекрёстке выступала гимнастка с рыжеватыми волосами, не слишком похожая на уроженку Центральной равнины. Два музыканта подыгрывали ей на поперечной бамбуковой флейте и губном органчике-шене. Его звук настолько напоминал звук гармошки, что Линьсюань сперва искренне удивился: откуда?.. И только потом разглядел в руках у музыканта инструмент, похожий на огромную курительную трубку, из чашки которой торчала связка бамбуковых трубочек разной длинны.

— Смотрите, Пятиярусная пагода! — указала Жулань. — Самая высокая в городе. А вон там — монастырь Нефритового Будды. В нём есть статуя Будды, вырезанная из цельного куска нефрита!

Линьсюань кивал, стараясь не показывать достойного последнего деревенщины любопытства. Между тем в дальнем конце улицы возник какой-то переполох. Он приближался, и вскоре до путников донёсся частый перестук копыт. До сих пор всадники, которых видел Линьсюань, ехали шагом, а то и вовсе шли пешком, ведя лошадей в поводу. Но эти мчались галопом чуть не во всю ширину улицы, и люди спешно разбегались в стороны, прижимаясь к стенам. Линьсюань с Жулань последовали общему примеру, и кавалькада промчалась мимо — молодые, богато одетые парни с развевающимися волосами издавали весёлые возгласы, наслаждаясь скачкой, и дружно расхохотались, когда один из них сбил прилавок с фруктами. Груши, яблоки и персики раскатились в разные стороны, торговец с руганью кинулся их собирать, а всадники с гиканьем завернули за угол, и оттуда сразу же раздался женский крик.

Когда Линьсюань добежал до угла, вокруг лежащей на камнях девушки уже собралась толпа. Приговаривая «Разрешите, позвольте», Линьсюань протолкался к пострадавшей, мужчина, которого он взял за плечо, возмущённо дёрнулся, но разглядел, кто перед ним, и молча посторонился. Заклинатель нащупал тонкое запястье, потом тронул венку на шее. Поднял глаза, столкнулся с полным отчаянной надежды взглядом пожилой женщины, стоявшей на коленях напротив, и медленно покачал головой. Женщина закричала, запричитала, раскачиваясь и заламывая руки.

Жулань ждала неподалёку. Линьсюань подошёл к ней. Они молча смотрели, как уносят тело, как под руки ведут следом рыдающую женщину.

— Кто это был? — спросил Линьсюань. — Мэи?

— Наверно, кто-то из младшего поколения. Я не знаю их всех в лицо…

— Мэй Юйфань это, старший внук главы Мэя, — хмуро объяснил какой-то мужчина рядом. — Дружки его и кузены. Любят поскакушки устраивать.

— «Юй» как «нефрит», и «фань» как «образец»? — уточнил Линьсюань.

— Угу, — мужчина смачно откусил от яблока, которое держал в руке.

— Про него плохо говорят, — вздохнула Жулань.

— А нечего хорошо-то говорить. Ничем не заслужил. Не серчайте уж, господин бессмертный, что о вашем брате-заклинателе сужу, да только не первый это случай.

Линьсюань без тени классовой солидарности махнул рукой, глядя туда, куда унеслись лихачи. Да уж, образчик нефритовый…

Оставшийся путь они с Жулань проделали в молчании. Дом, к которому они подошли, ничем не отличался от остальных в этом квартале — довольно большой, но не выдающийся, стена в полтора человеческих роста, тёмная черепица на виднеющейся из-за неё крыше, Стражи порога, вырезанные на створках ворот. У самого дома Жулань вдруг замедлила шаг и сжала руки, словно заколебавшись, а потом решительно взялась за дверное кольцо и постучала.

Ответа пришлось ждать примерно минуту.

— Кого там принесло? — не слишком ласково спросил из-за створок надтреснутый мужской голос.

— Дядюшка Пань! — крикнула Жулань в ответ. — Это я, Жулань!

Загремел засов, створка приоткрылась, и наружу выглянул пожилой седеющий человек с бородкой.

— Вторая молодая госпожа! — ахнул он, глядя на откинувшую вуаль Жулань. — Это и правда вы? Мы вас не ждали! Вы приехали навестить батюшку и матушку? А где же…

Он выглянул на улицу, явно пытаясь рассмотреть приличествующий случаю экипаж и сопровождение, но никого, кроме Линьсюаня не увидел.

— А супруг ваш подойдёт позже?

— Нет, он не придёт. Я приехала одна.

Мужчина захлопал глазами, словно вытащенная на свет сова.

— Не придёт? Как же так? А… — он посмотрел на Линьсюаня. — А это?..

— А это бессмертный мастер, который оказал мне милость и проводил меня до дома. Он будет нашим гостем. Дядюшка Пань, доложи обо мне батюшке и матушке. Я им всё объясню.

Дядюшка Пань открыл и закрыл рот.

— Вторая молодая госпожа, неужели вы овдовели⁈ — выдал он явно единственное пришедшее ему в голову объяснение.

— Нет, я не вдова, мой муж жив. Может быть, мы войдём?

— А, да, да, конечно, заходите, заходите… Простите этого старого Паня. Сей же час доложу вашему батюшке!

Створка открылась шире, и Линьсюань с Жулань, переступив через высокий порог, вошли в крошечный дворик, чтобы через другие ворота попасть во двор побольше. Дядюшка Пань, задвинув засовы, поспешил вперёд, бормоча и оглядываясь на ходу. Его любопытство можно было потрогать руками, и Линьсюань сдержал улыбку. А вот Жулань заметно волновалась, и заклинатель всё-таки не сдержался: тронул её за руку и на мгновение ободряюще сжал. Она удивлённо посмотрела на него, а потом благодарно улыбнулась.

Они прошли через ухоженный двор. Земля под ногами была посыпана песком, по углам двора росли деревья. К дверям главного дома вели пара ступенек, путники едва успели подняться по ним и переступить порог добротно обставленной комнаты, как из внутренних дверей быстрым шагом, почти бегом, вышли хозяева.

Линьсюань с интересом посмотрел на господина и госпожу Сун, ища в них сходство с дочерью. Долго искать не пришлось — пожалуй, высокий рост и впалые щёки Жулань унаследовала от отца, сухощавого моложавого мужчины с довольно густой для местного бородой. А вот брови и нос достались ей от матери. Более округлое лицо старшей госпожи Сун больше соответствовало здешним канонам красоты, и всё же общего в лицах у матери и дочери оказалось достаточно.

— Жулань⁈ Что случилось? Почему ты приехала одна, и где господин Е? С тобой всё в порядке? О… — господин Сун осёкся, когда жена что-то шепнула ему на ухо, и оба посмотрели на Линьсюаня. Заклинатель вежливо поклонился.

— Это бессмертный мастер Хэн Линьсюань из ордена Линшань, — представила его Жулань, когда хозяева вернули поклон.

— Для нас честь принимать столь прославленного мастера.

— Для меня радость познакомиться с достойным господином Суном и его добродетельной супругой.

— Мы люди ничтожные и не достойны ваших похвал, — и господин Сун, выполнив ритуал, снова повернулся к дочери. — Так что случилось? Или… быть может, нам стоит поговорить потом? Вы, должно быть, устали с дороги…

— Батюшка, мастер Хэн всё знает, — вздохнула Жулань. — Я ушла от мужа.

— Что значит — ушла?

— Я с ним рассталась и больше к нему не вернусь. Постараюсь получить развод.

Супруги Сун несколько секунд переваривали сообщение. Потом переглянулись.

— Что он сделал? — спросила госпожа Сун.

— Он угрожал мне мечом.

— Вы поссорились?

— Да. Или нет… Не знаю, можно ли это так назвать. Он был пьян… и выхватил меч.

— Кхм… — кашлянул Линьсюань, остановив открывшего было рот отца. — Простите, что вмешиваюсь, но слово «угрожал» не слишком подходит к ситуации. Господин Е не снизошёл до угроз. Он просто попытался её убить, и не подоспей этот Хэн, боюсь, ваша дочь в тот же миг ушла бы в большие ворота нового мира.

— Но… — господин Сун переводил взгляд с него на Жулань, — за что⁈

— Я так и не смогла зачать ребёнка, — Жулань опустила взгляд. — Муж винил в этом меня.