Сев в «Лунтика», Аня дождалась, пока мы отъедем от Замка и выпалила:

— Мутный он какой-то, этот ректор. Хорошо, что ты ему про гроссбух и карту ничего не сказал.

— Почему мутный? — спросил я.

— Из-за этого заражённого. Он знает намного больше, чем сказал.

— Есть такое, — вынужден был согласиться я.

— Тоже заметил? — подскочила азиатка.

— Ну, он же ректор академии и живёт тут уже очень давно…

— Да к чёрту это давно! — не дала мне договорить девочка. — Он, может, и не первый раз таких заражённых видит, но уж точно не относится к ним так просто, как хочет показать… И ещё эта просьба не распространяться… Ну это нормально вообще, собирать к себе в Замок кучу людей из разных стабов и молчать о том, что на них может напасть эта мерзость?

Тут мне крыть было нечем, да и незачем — я был готов и сам подписаться под каждым словом азиатки. Хёгни действительно повёл себя крайне странно, и это напрягало.

Вот с такими невесёлыми мыслями мы и добрались до стаба. Припарковали «Лунтика», пеком дошли до гостиницы и отвалились спать. До начала занятий оставалось от силы часов шесть.

В академию я припёрся не выспавшийся, вонючий, как кваз после рейда, и дико злой. В глаза насыпали по Камазу песка, веки утяжелили многотонными бетонными плитами, чтоб они ни в коем случае не могли держаться открытыми. В итоге первую лекцию, благо, что теоретическую, я практически проспал. Подозревая, что отключусь, намеренно сел подальше и не прогадал — никто ничего не заметил.

А вот дальше по расписанию планировалось занятие в прозекторской, что означало — будет практика, практика и ничего, кроме практики. В моих когтистых лапах тонкий хирургический скальпель выглядел, как швейная иголка, и по уровню удобства использования тоже был с ней сходен. То есть даже в нормальном состоянии вскрытия и прочие радости не сказать, чтоб давались мне легко, а уж сегодня — и подавно.

Вела эти уроки лично графиня. Поверх своих устаревших платьев и юбок она всегда надевала максимально закрытый кожаный фартук, чтоб не запачкаться, но сами вскрытия проводила максимально равнодушно. Ольга Анваровна, вопреки ожиданиям, не боялась и не брезговала ни кровью, ни внутренностями заражённых, и что-то мне подсказывало, что, доведись такому случиться, она без колебаний вскроет и человека. Скальпелем или ржавой пилой — в зависимости от того, что окажется под рукой.

В общем, тут я тоже постарался стать неприметным, насколько это вообще возможно с моим ростом и габаритами, и встал позади остальных студентов.

Ольга Анваровна ещё до нашего прихода успела подготовить препарат, которым на этот раз была верхняя половина туловища кусача. Половина, видимо, потому, что целиком этого монстра в прозекторской расположить было можно только при условии, что студенты станутся снаружи. А это, по понятным причинам, мешало учебному процессу.

— Доброе утро, — поздоровалась с нами графиня, стоя у огромного стола с половинкой туши заражённого. — Небольшая лекция о кусаче — и начнём практиковаться.

Лекцию я пропустил мимо ушей — чего такого я не знаю о кусаче-то? Прислонившись к холодной стене прозекторской, попытался подремать стоя, но графиня оказалась не так снисходительна, как предыдущий препод.

— Орк, если ты не выспался, то попробуй хотя бы не храпеть, чтоб не мешать остальным, — замечание резануло мой сонный мозг ножом, вырывая его из объятий Морфея.

— А? — не придумав ничего умнее, выдал я.

— Б! — строго передразнила меня Ольга Анваровна. — Будешь меня слушать или пойдёшь проспишься?

Мне очень хотелось согласиться на второй вариант, но формулировка «проспишься», подразумевающая, что я все выходные бухал, мне капитально не понравилась. Так что пришлось похлопать себя по щекам и ненатурально бодрым тоном отрапортовать, что предпочту слушать.

— Тогда не храпи! — приказала графиня. — А если будешь падать — не снеси мне шкаф с реактивами — он слева от тебя!

Студенты, не выдержав, захихикали, сама же Ольга Анваровна, несмотря на юмористическую подоплёку, сохранила серьёзное выражение лица и просто продолжила лекцию.

Минут через пятнадцать перешли, наконец, к практике. Графина натянула тонкие латексные перчатки и взялась за скальпель.

— Халва, твоё ведро в углу! Промажешь — будешь убирать! — скомандовала она.

— Ольга Анваровна, а может, в этот раз он не блеванёт? — максимально мерзким тоном протянул Перун.

— Сейчас проверим, — даже не обернувшись к муру, бросила графиня и сделала первый надрез по одному из заранее сделанных в биологической броне кусача пропилов.

Халва — низенький чернявый мужик, приехавший в академию откуда-то с крайнего юга региона, уже на первом занятии показал себя человеком с крайне слабыми психикой и желудком. Остальные студенты — в основном мужского пола, — хоть и не все имели рейдерский опыт, но к реалиям Улья были привычны, так что ни внутренностями заражённых, ни вонью их было не пронять. Не отставали и немногочисленные женщины. А вот Халва почему-то на любое вскрытие реагировал, причём максимально неприятным для окружающих способом.

— Буэ, — донеслось из угла, как только графиня, крестообразно вскрыв грудную клетку, развернула её, открывая нашим взглядам видоизменённые лёгкие и сердце, спрятавшиеся под массивными рёбрами.

— Ну вот, ничего нового, — спокойно произнесла графиня. — Халва, не промахнулся?

— Не-а, — слабым голосом откликнулся Халва.

— Молодец, — похвалила его Ольга Анваровна. — Как будешь готов — присоединяйся к занятию. А пока мы тут сами…

До конца занятия Халва в себя так и не пришёл. Сначала его рвало обычной блевотиной, потом — желчью. Когда желудок окончательно опустел, несчастный Халва стал просто содрогаться от спазмов. На производимые им звуки никто не реагировал — успели привыкнуть за проведённые в академии недели.

По окончании урока Ольга Анваровна аккуратно сложила внутренности кусача обратно в грудную клетку и прикрыла простынкой.

— Ну вот, на сегодня всё, — сказала она, а когда студенты потянулись к выходу, добавила. — Орк, по окончании занятий жду тебя в своём кабинете.

Сказано это было таким тоном, что я приготовился к худшему.

Как досидел до конца — не помню. Чему учился — тоже. И на этот раз виновата была вовсе не сонливость. Несмотря на то, что графиня вызвала меня к себе явно на разбор полётов, и я не был уверен, что не буду сегодня же отчислен, фантазия почему-то рисовала совсем иную картину. Воспалённый от недосыпа мозг, лишившись критического мышления, старательно представлял себе Ольгу Анваровну в неглиже, возлежащую на шикарном диванчике с призывной улыбкой.

Однако реальность оказалась максимально далека как от худших ожиданий, так и от фантазий.

Кабинет графини я нашёл только благодаря вовремя попавшемуся на пути охраннику из Ордена, поскольку на ученической схеме Замка он отмечен не был. Охранник, бросив на меня сочувствующий взгляд, молча махнул рукой, приглашая следовать за ним, а напоследок хлопнул меня рукой по плечу — дескать, держись, бро.

Ну я и постарался. Снова похлопал себя по щекам, протёр воспалённые глаза, одёрнул потёртую камуфляжную куртку и постучался.

— Войдите, — донеслось из-за двери.

В кабинете Ольга Анваровна оказалась не одна, а с Лакшери. Причём последняя тут присутствовала явно по менее драматичному поводу, чем я — то есть, пила с графиней чай из тонких фарфоровых чаек с блюдцами.

— Ой, мне, наверное, пора, — при виде меня подорвалась ботанка. — Спасибо за чай, Ольга Анваровна.

И со скоростью турбовеника выскочила из кабинета. Графиня проводила её улыбкой и переключилась на меня, причём выражение её лица из ласкового тут же стало строгим.

— Проходи, Орк. Садись, — показала она на ещё тёплое после Лакшери кресло.

И, дождавшись, пока я усядусь, перешла к делу.

— Рассказывай!

— О чём? — опешил я. — Не пил я, просто не выспался…