Планета Эпсилон-Кси-21 невелика, но сложно найти ей равную по красоте. Шикарный средиземноморский климат (и это от полюса до полюса!), обилие рек, озер и морей, не говоря уже о быстро приживающейся в этом местечке экзотической земной растительности, — все это просто обязывало ее стать престижным курортом, но…

Курортом Эпсилон-Кси-21 все-таки стала, но лишь незначительная часть гостей планеты находилась тут по доброй воле, несмотря на красоты, сервис и свежий воздух.

Эпсилон-Кси-21 была огромной психиатрической лечебницей, или, попросту говоря, сумасшедшим домом.

Сумасшедшей ПЛАНЕТОЙ!

Если ваши нервы переутомились, если вас замучила бессонница, а окружающие (по вашему мнению) вдруг словно сговорились, чтобы сжить вас во свету, — за определенную плату вы получите удобный коттедж на берегу моря с выходом к бассейну и теннисному корту. Дома классической музыки и кабаре, стереотеатры и пивнушки, библиотеки и стриптиз-шоу — все будет открыто для вас, выбирайте по душе! Ну а если все это вас утомляет, то вы можете заказать себе и уютный необитаемый островок.

Цецилия Крейг, вдова одного из директоров Компании, сделала, между прочим, именно такой выбор. Конечно, необитаемый остров стоил дороже коттеджа, но разве одна из самых богатых женщин этого края Галактики не может позволить себе такую мелочь? И разве не мог прилететь к ней на собственном флаере начальник службы внутренней безопасности Компании, чтобы составить ей партию для коктейля?

Эдвард Варковски несколько похудел, под глазами возникла лишняя пара морщин — но в остальном он выглядел безукоризненно. Что же касается самой Цецилии, то пережитая трагедия, похоже, пошла ей только на пользу, и, когда Эдвард выбрался из своего флаера, ему показалось, что из домика вышла двадцатилетняя девушка.

Вскоре они уже сидели на берегу небольшой искусственной лагуны под серебристым зонтиком и Цецилия обнимала загоревшей ручкой шейкер (в приготовлении коктейлей она считала себя мастером).

— Вы не скучаете здесь? — поинтересовался Эдвард, наблюдая, как волны с шипением уходят в ярко-желтый песок.

— Мне совершенно некогда скучать, — притворно вздохнула Цецилия и закинула ногу за ногу. (Эдвард не сразу догадался, что она попросту кокетничает с ним — обычно женщины не очень-то баловали его своим вниманием.) — Не может быть… — Эдвард повертел бокал в руках и поставил его на маленький столик, инкрустированный перламутром.

— С утра ко мне приходят массажистка и парикмахер — раз, — начала загибать пальцы Цецилия, — затем я принимаю ванну… После этого по стерео начинается первый сериал — это уже три, да? Потом я ненадолго вылетаю в Комплекс…

— О, так вы, получается, не сидите здесь целый день?

— Ну, разумеется, — пожала она плечами и взяла в рот соломинку. Цецилия пила коктейль очень интересно — не так, как большинство, потягивая понемногу, а едва ли не залпом. Если уж она начинала тянуть напиток — то почти сразу исчезало полстакана.

«Нервы… Все — нервы», — отметил про себя Варковски.

— И вас никто не беспокоит?

— Никто. Ну кому я здесь нужна? — кокетливо и вместе с тем недовольно сообщила она.

Эдвард незаметно кивнул. Собственно говоря, он напросился на эту встречу как раз для того, чтобы выяснить, не начали ли вертеться вокруг богатой вдовушки любители легкой наживы, и, если начали, выяснить, что они из себя представляют. Официально считалось, что он находится в отпуске по состоянию здоровья, — практически же Варковски приступил к исполнению своих обязанностей сразу после излечения от лучевой болезни.

— Ну не говорите так! Вы — очаровательная женщина, и наверняка у вас должно найтись немало поклонников…

— Среди этих психов? Знаете, Эдвард… — она покачала осветленной добела головой, — я ни за что не смогу уважать мужчину, побывавшего здесь на лечении. Быть нервными — это наше, женское, право…

— Благодарю, — усмехнулся он.

— Ну что вы… — Цецилия смутилась, словно сказала что-то лишнее. — Я не имела в виду вас!

— Еще раз благодарю… Кстати, у вас отличный коктейль!

— О да!

— А как дела у Синтии?

— Зачем вы спрашиваете? — в лице Цецилии что-то изменилось. Можно было подумать, что она прекратила на миг свою вечную игру и поэтому выглянул ее настоящий возраст.

— Просто так… Я профессионально любопытен — разве вы этого не знали?

— Бедная девочка… — Цецилия нахмурилась. — Она сейчас в закрытой зоне… Не в той, конечно, где содержат буйнопомешанных, но… — она покачала головой.

Эдвард знал все. Для него не было секретом, что сама Цецилия настояла на том, чтобы ее дочь обследовали. Мало того, он догадывался и о причине такого поступка: если девушку признают больной, ее мать на опекунских правах получает в распоряжение весь завещанный ей отцом капитал. Варковски был в курсе еще и потому, что сам принимал в этом деле некоторое участие (Глава Компании тоже предпочитал видеть держателем своих акций кого угодно, только не девочку, свихнувшуюся на идеях пацифизма). После трагедии, разыгравшейся на станции, Синтия стала опасной, и Эдвард заранее знал, какое заключение в конце концов вынесут врачи.

— Жаль, — проговорил он, вновь устремляя взгляд к морю.

— А вот Алан ко мне разок заходил, — неизвестно зачем добавила Цецилия. — Симпатичный молодой человек… Синтия теперь его ненавидит, а мне, право, его жаль.

Варковски прищурился, стараясь понять, не кроется ли за этими словами нечто большее. Вдруг Цецилии пришло в голову приручить этого молодого человека? Но, вспомнив Мейера, он понял, что это предположение просто нелепо, — в худшем случае Цецилия только зря потратит на него время.

— Кстати, — снова заговорила Цецилия, — вы случайно не знаете, каковы условия в закрытой зоне? Я бы не хотела, чтобы моей дочери пришлось страдать…

Варковски снова усмехнулся: вопрос был задал на редкость равнодушным тоном.

— В целом условия там не хуже, чем здесь, только еще вопрос, что считать хорошими условиями… Там сильнее врачебный контроль, ограничена свобода передвижения — во всяком случае, у лежащих на обследовании нет возможности пользоваться летательными аппаратами. Хотя, честно говоря, это правило нередко нарушается. Но главное — зона закрытая, и этим сказано все. Они не могу выйти, а к ним не могут войти без ведома главного врача отделения. На этом различия заканчиваются. А вот если будет установлено, что больной опасен для окружающих, тогда режим будет построже. А так — никто не страдает. То же самое — и в большинстве отделений для таких пациентов… Правда, есть еще и эпилептики — но это уже другая статья. Те находятся под постоянным надзором. А что о ней говорят врачи?