После первой чашки кофе Алекс включила телефон, и тот ожидаемо забулькал, заквакал, разразился целой канонадой коротких звуков. Алекс закидали сообщениями. Рурик удивлённо повернул голову, выразительно глядя на гаджет в руках Алекс.

– В чём дело? Что-то случилось?

– Случился мой день рождения. Мне сегодня исполнилось тридцать. Вот все и поздравляют, – ответила Алекс, отправляя ответные «спасибо» маме, бабушке (которая вспоминала о существовании внучки несколько раз в году) и единственной близкой подруге.

– О, поздравляю! Я не знал, а то бы подумал о подарке. Я сейчас позвоню Оули, чтобы в кафе для нас приготовили праздничный ужин. Мы как раз к нему вернёмся, – и Рурик тоже взял в руки телефон.

Бегло просмотрев оставшиеся поздравления, Алекс всё же заглянула в рабочий чат (хоть и дала себе обещание не заходить туда до конца отпуска, но ведь отпуск, считай, почти закончился…) и застряла на сообщении, пришедшем ещё в пятницу. Предложение показалось ей интересным. Известный туроператор хочет организовать пилотную рекламную кампанию тура по местам съёмок весьма популярного, даже культового сериала. Весь прикол заключался в том, что тур этот конный и он… по Исландии. Срок – середина августа. «Нереалистично, слишком мало времени осталось. Такие вещи нужно как следует проектировать», – решила Алекс. Но заказчику ответила, что свяжется по этому вопросу завтра.

После завтрака Алекс ещё раз захотела прокатиться на Эгле, и Рурик пошёл седлать лошадей. Дождь к тому времени закончился, в этом случае синоптики не ошиблись с прогнозом. Голубоглазая лошадка Алекс с удовольствием бежала рысью, Гамли под седлом Рурика последовал её примеру и вскоре вырвался вперёд. Так они добрались до живописного озера, у которого спешились и опустили лошадей пастись. Рурик поднял с земли чёрный кусок лавы, отдалённо напоминающий лошадиную голову, и протянул его Алекс.

– Возьми, это мой подарок. – Он смотрел на Алекс незамутнённо серьёзным взглядом.

– Спасибо.

Алекс взяла лёгкий пористый камень и положила его в карман куртки. Подарок, конечно, своеобразный, но он будет напоминать ей о лошадках, об Исландии и о Рурике.

Кобылка Эгла которую хозяин фермы выделил Алекс, была саврасой, а конь Рурика – гнедым, и Алекс показалось, что гнедых лошадей на ферме больше всего. Она вспомнила, что видела ещё чисто белую лошадку и светло-серого в яблоках коня.

– А каких, вообще, мастей бывают исландские лошади?

– Всяких. И с подпалинами, и с разного цвета ушами, только чисто серых лошадей мы недолюбливаем. Это, конечно, пустое суеверие, связанное с нашей мифологией, но, тем не менее, серые лошади, не серые в яблоках, а именно серые, в Исландии встречаются реже других мастей.

– А в чём виноваты серые лошади?

– Раньше люди верили, что на серых лошадях ездят колдуны и прочие люди, связанные с потусторонним миром. В наших мифах упоминается серая лошадь, которая на самом деле не лошадь, а оборотень или призрак. Она появляется около озёр или рек в туманную погоду. Любой, кто заберется к ней на спину, слезть уже не сможет, лошадь прыгнет с ним в воду и утопит всадника. А в сагах всадники на чисто серых лошадях появлялись как предвестники скорой безвременной смерти. В оборотней и призраков сейчас никто не верит, но предубеждение осталось.

– У тебя тоже нет серых лошадей?

– Тоже нет. Но это потому, что серая масть редкая, а у меня всего десять лошадей.

Тут Алекс подумала, что десять лошадей – это совсем не много. По идее, здесь можно развернуться и сделать бизнес более эффективным. Но тут же приструнила летящих скакунов своей мысли. Ведь это не её бизнес.

В обратный путь двинулись шагом, Алекс совсем не хотелось, чтобы эта прогулка заканчивалась. Но пора было обедать, а потом и уезжать с фермы.

– А расскажи ещё что-нибудь про исландских лошадей.

– Цена лошади всегда была немалой. Верховые лошади ценились выше, чем вьючные. Раньше люди, не имеющие лошадей, могли одолжить их у соседей, но важно было соблюдать договор. У викингов-первопоселенцев даже были законы, касающиеся лошадей. Например, существовал штраф за использование чужой лошади без разрешения хозяина. Если человек просто вскочил на чью-то лошадь, он должен был заплатить шесть эйриров серебра, а если же лошадь сделала хоть один шаг, то уже три марки.

– Интересно. А три марки серебра – это много?

– Одна марка весила чуть больше двухсот грамм. За это серебро можно было купить не самый лучший меч или не самую симпатичную рабыню.

– Рабыню. Кошмар.

– Но так было, это история, от неё никуда не деться.

Так за разговорами Рурик и Алекс незаметно доехали до фермы. Пообедали вчерашним рыбным супом и бараниной, а потом стали собираться в обратный путь.

– Я прихватил тафл, вечером поиграем. Однако в руках у него, кроме уже знакомого плоского деревянного ящичка, Алекс увидела ещё какой-то пакет, но не стала спрашивать, что в нём

После обеда у Рурика были дела на ферме, потом он пошёл отдать распоряжения Оулавюру и Хельге. А Алекс подошла к лошадям и долго гладила Эглу по шее, трепала ей гриву, а потом уткнулась носом в её шелковистую щёку и крепко зажмурила глаза, чтобы не выпустить наружу слёзы. Алекс не слышала, как подошёл Рурик, она почувствовала его присутствие и обернулась. Прозрачно-голубые глаза мужчины показались Алекс ещё прозрачнее. Он сказал только одно слово:

– Алекс.

Она видела, что Рурик хочет сказать что-то ещё, но вместо этого он прижал её к себе, и так они стояли какое-то время, а рядом жевали траву Эгла и Гамли. И слёзы всё-таки выкатились из глаз Алекс. Тогда Рурик обхватил её лицо обеими руками, наклонился, и его губы забрали эти слёзы себе. И Алекс сказала только одно слово:

– Рурик…

Домой к Рурику возвращались уже вечером. Он вёл машину медленно и осторожно – трафик был неожиданно плотным. Внезапно телефон Рурика зазвонил, он посмотрел на номер и ответил, переключившись на громкую связь, чтобы не убирать руку с руля. Разговор был недолгим. Женский голос что-то взволнованно говорил по-исландски. Рурик отвечал односложно, но было видно, что он встревожен и расстроен.

– Твоя… ээ… подруга звонила? Что-то случилось?

– Это не подруга. С подругой мы, как говорят, поставили отношения на паузу, и пауза эта будет вечной. Звонила дядина жена. Дяде плохо, сердечный приступ. Сейчас я отвезу тебя в отель и поеду к ним. Алекс, извини, что так получилось.

– Тут не за что извиняться. Конечно, поезжай к ним. Потом сообщи, как будут дела у дяди.

Рурик высадил Алекс у входа в отель и уехал. А Алекс поднялась к себе в номер и стала собирать вещи – завтра обратный рейс. Каникулы подошли к концу…

И тут Алекс вспомнила итальянскую песню, которую так любила её мама, «Римские каникулы», да, «Vacanze Romane». Алекс тут же нашла эту композицию в «Моей музыке», села на кровать и стала слушать сильный чистый голос Антонеллы Руджеро…Алекс не понимала слов песни, да это было ей и не нужно. Ей было достаточно слова «каникулы» и мелодии, словно волна, набегающей и отступающей вдаль. Почему-то в голову Алекс пришло ещё одно слово – «романтика», но она тут же себя осадила. Да уж, романтика у тебя. Нордическая. Твёрдая. Слово «твёрдая» мгновенно запустило следующую цепочку ассоциаций. Неизвестно, до чего бы доассоциировала Алекс, но в дверь постучали. Рурик пришёл.

– Всё обошлось. Ложная тревога. Доктор приезжал. Дядя чувствует себя лучше. Пошли праздновать твой день рождения. – Он протянул Алекс руку.

Когда они выходили из отеля, вёльва Миа с бейджиком администратора, охватила обоих внимательным взглядом, кивнула Рурику, улыбнулась Алекс и долго смотрела ей вслед.

В кафе кроме Рурика и Алекс никого не было (что, собственно, и неудивительно, ведь оно по выходным закрыто для посетителей). Неведомый Алекс Оули расстарался. Салат с нежнейшей свежей капустой и крабами и рыба, запечённая со сливками, таяли во рту. А потом Рурик принёс из холодильника маленький круглый тортик, где вместо вишенки на белой глазури красовались две цифры, естественно, «3» и «0». Причём тройка была синей, а ноль – красным. Из сумки была извлечена всё та же бутылка Ferreira Branco Seco Porto, а из того самого пакета, который Алекс приметила ещё на ферме, книга в кожаном коричневом переплёте. Рурик протянул книгу Алекс: