… А ведь эта тварь вполне может и на своего родного отца донеcти! В наше цивилизованное время такого быть не может,  но лет четыреста назад,  задолго до рождения Горяки,  подобное было в порядке вещей.  Доносили все подряд.  Жены – на надоевших мужей,  мужья – на сварливых жен или тещ,  дети – на родителей,  сестры и братья – друг на друга,  что уж говорить,  если кто-то пытался избавиться от соперницы! И ведь находили доказательства! И пылали по всей стране костры Инквизиции,  на которых горели не только истинные некроманты,  колдуны,  ведуны и ведуньи,  но и ни в чем не повинные обыватели.  Это потом разразилась Война Трех Королей,  во время которой маги и некроманты неожиданно оказались полезны обществу настолько,  что их не только легализовали,  но и открыли Колледж некромагии.  А до тех пор… Но кто же знал,  что подобные времена могут вернуться? Дочь на отца! С этим надо было что-то делать,  пока загребущие лапы Инквизиции не добрались до него самого.

Некромант отправился искать сообщника.

Палача он нашел на своем рабочем месте – побег побегом,  но удрал лишь один заключенный,  а второй,  воришка,  приговоренный к бичеванию,  клеймению и изгнанию,  оставался взаперти и просидел в тюрьме лишние сутки.  Вчера,  увлеченные поисками беглеца,  про него просто-напросто забыли, и сейчас палач готовил инструменты для клеймения и вымачивал в уксусе кнут.

- Чего? - хмуро приветствовал он некроманта.  - Новости есть? Поймали,  что ли?

- Еще нет.  И,  судя по всему,  скоро не поймают.

- Ну… мне то с руки.  С этим вот,  - палач кивком указал на инструменты,  - сегодня возни полным-полно.  Если этого прямо сейчас отловят,  мне хоть разорвись.  Да ещё девка удрала,  мерзавка…

- И не только удрала,  - прошипел мэтр Горяка.

- А? Чего? - палач отложил клеймо.  - Никак,  руки на себя наложила,  стерва?

- Хуже.  Много хуже,  - некромант стиснул кулаки.  - Она нас выдала.

- Чего?

- Того! Сам слышал,  как она рассказывала приезжему инквизитору о том,  что мы здесь занимаемся колдовством!

У палача опустились руки.  Увы,  по роду деятельности он слишком хорошо знал,  что бывает за незаконную волшбу.  Те,  кто колдовал,  не имея диплома и специального разрешения – то есть,  не состояли в гильдии официально – не только не имели права на эти занятия,  но и cчитались преступниками и объявлялись вне закона.  Многие самоучки, такие,  как палач славного города Старгорода,  именно исходя из этих соображений и стремились причинить окружающим как можно больше вреда – дескать,  все одно помирать, так хоть заранее отомстить людям за то,  что такая выпала судьба.  Если в город в самом деле приехал инквизитор,  он уцепится за донос обеими руками.  Еще бы! Вот уже несколько лет,  как по всей стране не было ни одного громкого процесса,  связанного с «темными колдунами».  Года три точно не горели костры Инквизиции.  Люди понемногу начали забывать страх, и им требовалась встряска.  А тут такой лакомый кусочек…

- Что же делать?

Палач во все глаза смотрел на некроманта,  робея,  как мальчишка,  хотя был почти на десять лет старше.  Мэтр Горяка и сам сначала растерялся.

- Что делать? Неужели придется все бросить?

Некромант скрипнул зубами.

- Нет.  Только не это.  Мы должны довести дело до конца.  Осталось всего одно жертвоприношение, и тогда у вас тоже пробудится сила.  Вы тоже станете некромантом, и мы вдвоем сможем дать отпор нашим врагам!

У палача загорелись глаза.

- Да,  - прохрипел он с волнением.  - Именно так! Но… кого же взять?

Взгляд его скользнул по стенам пыточной камеры.  Инструменты,  разложенные по полочкам,  ждали своего часа,  чтобы впиваться в мышцы,  раздирать и калечить плоть,  дробить кости и выкручивать суставы.  Отличные послушные его умелой руке вещи,  но – никчемные безделушки,  когда речь заходила о деле,  но сейчас…сейчас ни одна из них не могла помочь.

- М-может,  этого?

Несчастный воришка,  приговоренный всего-навсего к кнуту и клейму,  сам пришел на ум.  Все равно под руку попался.  Но мэтр Горяка решительно покачал головой:

- Нет.  Нам нужна другая жертва.  Самая дорогая жертва и самая важная.  То,  что далеко не каждый готов обменять на свой пробудившийся дар.

- Кто?

Рука некроманта властно легла на плечо палача:

- Ваша дочь.

- Она? - мужчина отшатнулся.

- Да.  Самое ценное,  что у вас есть… после жены и сына.  Девушка,  возможно,  носительница такого же дара,  передаваемого по наследству.  Девственница,  не имеющая детей.  родная кровь.  Только она и больше никто!

Палач попятился,  мотая головой.

- Это… необходимо?

- Это единственное,  что может нам помочь.  Вспомните – ваша собственная дочь предала нас,  она рассказала о родном отце инквизитору! Если промедлить,  начать колебаться,  за нами придут и все это,  – мэтр Горяка схватил первые попавшиеся щипцы для сдирания кожи и сунул собеседнику под нос,  – будет испробовано уже на вас! А вот если мы сейчас,  пока есть время,  проведем обряд и принесем Ону в жертву,  к тому моменту,  когда нас поймают,  у вас уже будет своя колдовская сила.  И мы станем непобедимы.

- Отбиться от врагов,  - палач раскинул мозгами.  – Но это означает… побег? Нам же нельзя будет здесь оставаться!

- И хорошо! Что нам захолустный Старгород,  если перед нами будет лежать весь мир? - Горяка распахнул объятия,  словно желая обнять все вокруг.  – Другие города,  страны… новые возможности… Может быть,  даже новая жена,  получше этой…И вы уже не будете презренным палачом.  В другой какой-нибудь стране вы станете полноправным колдуном.  А колдуны – уважаемые люди! Колдун может подняться до таких высот,  куда нет доступа палачу.  Ну?

Он хлопал по плечам,  заглядывал в глаза, тормошил,  и палач кивнул.

- Ладно.  Пошли,  поищем эту…

Они вышли из ворот тюрьмы буквально за четверть часа до того,  как за ними явился отряд стражи,  присланный задержать и пригласить палача для беседы с приезжим инквизитором.   

Она искала студентов.  Девушка уже прошлась по улицам города,  заглядывая чуть ли не во все щели,  потом пробежалась по окраинам,  завернула ненадолго на кладбище и издалека – и без того все было,  как на ладони! – оcмотрела берег реки,  где ещё позавчера был разбит их лагерь.  Она устала,  хотела есть,  болели натруженные ноги,  в горле пересохло, и беглянка уже несколько раз отругала себя за то,  что поторопилась и сбежала из дома.  Как было бы здорово сейчас заглянуть к матери и попросить миску похлебки! Но дома мог оказаться отец,  а вот с ним дочери палача встречаться совсем не хотелось.

Ничего.  Когда она найдет студентов,  отринет гордость и попросит у них хлеба.  Да и вообще – с беглецами ей будет открыт доступ в крепость.  Οна с триумфом явится туда,  и тот синеглазый блондин наверняка не откажет ей в такой малости! Не бросит же он бедную девушку,  лишенную родительского крова?

Родители… О них Она старалась не думать.  Это не ее родители.  И точка.  А зачем переживать за чужих людей? То,  что студенты ей тоже чужие люди,  и она тоже переживает за их судьбу,  как-то ускользнуло от ее внимания.

Наверное,  от усталости на нее накатила слабость.  Понурая,  Она едва плелась по улице.  Ей хотелось отдохнуть.  И непонятная сила почему-то тянула ее в сторону пустыря.

Попасть в него можно было двумя путями – либо через крепость,  поскольку пустырь когда-то был частью ее,  заброшенной после пожара столетней давности – либо в обход,  вдоль берега реки,  если вскарабкаться по довольно крутому склону.  Там много укромных уголков – особенно на склоне и у самой воды – где можно отдохнуть и отсидеться.  Кроме того,  некоторые горожане приспособились разводить на пустыре огороды и использовать это место,  как свалку.  На огороде можно разжиться редиской,  луком,  ранней морковкой и даже огурцами,  а на свалке вдруг улыбнется удача в виде корок хлеба? И там же,  на пустыре,  можно отдохнуть.  А она почему-то так устала…