Ко второй и третьей категориям – сам Игорь установил такое разделение – принадлежало немало людей, и этим он особенно гордился, в душе считая себя образцовым конспиратором. К людям, которые действовали по его поручениям, не догадываясь, что они работают на подполье, Игорь причислял и мать, Веру Ильиничну. Не было никакой нужды скрывать от нее правду, это доставляло только лишние хлопоты, и Ваня Бутенко не раз убеждал друга покончить с ненужной конспирацией в собственном доме, но Игорь не видел необходимости ломать систему, которой он так дорожил, и, как всегда, не поддавался никаким уговорам.
Людей, знавших Игоря как подпольщика, было пятеро. Может, их насчитывалось и больше, но других сам Игорь не знал. Первым лицом в этом списке был, конечно, Ваня Бутенко, закадычный друг Игоря. Они познакомились случайно осенью сорок первого, но совсем не случайным было их быстрое сближение. До войны Ваня жил в Харькове, учился на факультете журналистики. В Винницу его привела та же судьба, что и многих других, пришедших сюда осенью сорок первого года: окружение, плен, бегство из плена. К моменту знакомства с Игорем Ване уже удалось нащупать тропку к подполью. Она начиналась от приютившей его пожилой учительницы, чудесной женщины, относившейся к Ване как к родному сыну; она, эта тропка, и привела его к тому месту, куда уже знал дорогу Игорь Войцеховский, и даже к тому самому человеку, от которого он получил свое первое задание.
Этим местом была библиотека имени Крупской, этим человеком – Валя Любимова, та самая библиотекарша, что когда-то, в знак особого расположения, разрешала Игорю выносить в сад любые журналы и книги, даже тома энциклопедии из читального зала.
Вале было уже за тридцать, и по праву взрослого человека, а может быть, и по праву красивой женщины, привычно знавшей силу своего обаяния, она относилась к Игорю и другим «мальчишкам» с откровенной, чуть небрежной и чуть кокетливой снисходительностью. «Твой паж пришел, Валя», – посмеивались Ксения Москвина и Наташа Медведь, завидев у стойки абонемента одного из Валиных «мальчишек», пришедшего менять книгу.
Однажды – дело было еще за год до войны – эту фразу услышал Игорь. Что-то надолго изменилось с тех пор в его отношении к Вале Любимовой. Не то чтобы он стал ее сторониться, но прежняя непосредственность уже исчезла, появилась напряженность, холодок, который Валя, конечно, сразу почувствовала. То ли потому, что она была избалована поклонением, то ли потому, что действительно питала интерес к этому серьезному, замкнутому юноше, самостоятельность которого ей всегда нравилась, Валя была не на шутку задета этой переменой в поведении Игоря. Как-то раз, когда он по обыкновению сидел на скамейке с книгой, она вышла в сад, подсела к нему и сама начала разговор. В тот день ее что-то угнетало, ей было явно не по себе – видно, хотелось выговориться, излить душу; и за эти полчаса Игорь узнал о Вале больше, чем за все годы знакомства. Он не любил менять свои представления о людях, но тут его привычные представления разом опрокинулись; он с огорчением понял, что еще не знает жизни.
У Вали была совсем не такая легкая и складная судьба, как ему казалось. Она была замужем, жила не очень счастливо, но привыкла, успокоилась, поняла, что лучше не будет. Собиралась поступить в институт, мечтала стать врачом: как много неизведанного в этой профессии!.. Но тут свалилось несчастье: арестовали мужа. За что, почему, она до сих пор не знает. Это трудно было пережить. До сих пор трудно… Ну, конечно, планы, мечты – все пошло прахом. На ее плечах старики-родители, надо работать. Решила пойти по совместительству в медицинскую библиотеку: днем – здесь, вечерами – там. Конечно, Игорь прав, можно было бы и заочно начать заниматься, работа такая, что времени хватило бы, но нужна еще воля для этого, нужно найти в себе силу сдвинуться с мертвой точки…
С того дня, с того разговора Валя Любимова и Игорь Войцеховский стали друзьями.
Четырнадцатого июля 1941 года, в день, когда фашисты заняли Проскуров, Игорь пришел в библиотеку проститься с Валей. Он знал, что, скованная по рукам и ногам больными стариками, она не может эвакуироваться. Тогда же, в библиотеке, произошло событие, заставившее и его отказаться от этой мысли, вернуться домой к матери со словами: «И здесь люди нужны». Он остался в Виннице как член подпольной организации.
Одно из первых же серьезных заданий, полученных через Валю Любимову, связало Игоря с человеком, который стал третьим в ряду его товарищей по подполью. Однажды Валя от имени руководства предложила Игорю отправиться в Жмеринку, разыскать на железнодорожной станции некоего Данилова Виктора Васильевича, работавшего там электриком, и передать ему директиву центра – разумеется, устную. Директива предписывала Данилову, не ограничиваясь диверсиями, развернуть и агитационную работу: в частности, размножить и распространить листовку с призывом к населению саботировать все мероприятия оккупантов и вступать на путь активной борьбы с фашизмом. Текст листовки следовало составить на месте, причем Игорю отводилась в этом деле главная роль, так как Данилов, по словам Вали, был «писатель неважный». Трудность задания заключалась в том, что Жмеринка принадлежала уже к «румынской» территории и Игорю предстояло перейти границу.
Ему удалось это сравнительно легко. Ночью, на станции, он разыскал товарный состав, следовавший с грузом в нужном направлении, в Одессу, сунул деньги проводнику, забрался в тамбур и через три часа, на рассвете, продрогший насквозь, но довольный, благополучно сошел в Жмеринке. К счастью, и Данилов оказался на месте. Это был крепкий ладный черноволосый парень лет на десять старше Игоря, тем не менее обращавшийся с ним как с равным, запанибрата. Вежливая официальность Игоря быстро слетела от этого обращения, и через час они вместе пили спирт с водой; причем Данилов, к удивлению Игоря, морщился не меньше его самого; а затем Виктор (не Виктор Васильевич, а просто Виктор!) предложил ему принять участие в одном «дельце», которое намечалось на ближайшую ночь, и Игорь с восторгом согласился. Что касается задания центра написать листовку, то это, по мнению Виктора, «не горело», и они условились отложить листовку на завтра. Данилов говорил об этом без воодушевления, как о чем-то необходимом, но не очень интересном. По-видимому, литература и впрямь была не его стихией.
«Дельцем», которое имел в виду Данилов и которое они тогда же успешно осуществили, была очередная диверсия на железной дороге. «Сегодня ты все равно не уедешь», – сказал Игорю Виктор и был прав: после взрыва, разворотившего кусок полотна в полутора километрах от Жмеринки, как раз по направлению к Виннице, движение было приостановлено на несколько часов. Правда, на сей раз, к огорчению Данилова, механизм, сделанный им собственноручно, сработал раньше срока, и взрыв лишь повредил путь, но и это в конце концов было неплохо.
С тех пор Игорь еще два раза побывал в Жмеринке по заданию центра. Когда в последний свой приезд он узнал, что Данилов собирается переселиться в Винницу, это стало для него настоящей радостью. На обратном пути случилась неприятность: в Гнивани поезд был остановлен пограничной охраной; Игоря и еще нескольких «зайцев» высадили, повели куда-то под конвоем; пришлось бежать, вдогонку стреляли, еле уцелел. Но даже этот инцидент не испортил его праздничного настроения. А он и не знал до сих пор, что уже так привязан к Виктору Данилову!
Ляля Ратушная была четвертым человеком, знавшим о подлинной жизни Игоря. Он долго колебался, прежде чем решился заговорить с ней откровенно. Что же насторожило его в этой веселой, разбитной девчонке, когда они случайно встретились и разговорились на улице у библиотеки? Веселость, общительность? Но веселой была и Валя Любимова, а общительнее человека, чем Данилов, трудно было найти. Беспечность? Но разве не казались беспечными и тот же Данилов и даже Иван Бутенко? Однако при всей беспечности Виктор был «себе на уме», когда дело касалось интересов подполья. Случайно ли, что Игорь так и не узнал ни одного человека из его группы? И это при их пылкой дружбе!..
