– Доброй ночи, шеф! – При виде начальства его мгновенно подбросило со стула, как пружиной. – В подведомственном мне помещении происшествий за минувший вечер и часть ночи не было! Вверенное имущество не пострадало!
Лорд Даррантэ окинул быстрым взглядом чисто убранный стол, аккуратно разложенные на столешнице письменные принадлежности, закрытую чернильницу, идеально чистое перо, а затем остановился на лежащем с краю журнале и прищурился.
– Инвентаризацию когда проводили?
– Неделю назад, милорд! Точно по графику!
– Какие секции при этом проверили?
– Пятую, седьмую и восьмую! – так же бодро доложил мужик.
– А шестую, с особо важными, когда проверяли?
– Месяц назад закончили, – слегка сбавил обороты кладовщик. – Вы же знаете, у нас в то время был ремонт, вот тогда заодно все заново промаркировали и пометили.
Лорд Даррантэ скупо кивнул и вдруг протянул мне руку.
– В таком случае я хочу ознакомиться с уликами по делу номер…
Я торопливо всунула ему бумажку с номером соответствующего дела.
– Три тысячи восемь дробь два.
– Сию минуту, милорд, – засуетился мужичок и, кинувшись к шкафу, торопливо его отпер, после чего выудил оттуда огромную связку ключей и, небрежно шлепнув ладонью по большой красной панели в углу, сделал нам приглашающий жест.
– Прошу.
Одна из панелей на противоположной стене бесшумно отошла в сторону, открыв еще один коридор и перегораживающую его решетку.
Мужичок, подбежав, сноровисто ее открыл, после чего посеменил вперед и по пути шлепнул по стене ладонью еще раз.
И вот тогда в некогда темном коридоре зажегся до неприличия яркий свет.
Я с неудовольствием зажмурилась, не ожидав такого подвоха. Ториус благоразумно уронил взгляд в пол. Что там стало с его тенью, точно не знаю, но слепящий свет гости из потустороннего мира не любили, так что, полагаю, братец Ториуса тоже предпочел отступить.
Сам же коридор довольно быстро закончился, и сразу за ним нам открылся вид на огромное… прямо-таки великанское помещение, от стены до стены уставленное многочисленными стеллажами, на которых стояли одинаковые, старательно промаркированные ящики.
Причем особенно удивило меня то, что пол в хранилище был на удивление чистым. Подписи – хорошо читаемыми. Ящики – практически новыми. Да и кладовщик осматривал свои владения с нескрываемой гордостью, словно не так давно все тут обустраивал и переобустраивал, и даже надписи на полки и ящики наносил собственноручно.
– Вот, милорд. Обновленный вид… не зря королевское казначейство на ремонт нам денежку-то выделило. Вот там и там мы немного увеличили пространство. Здесь поставили новые секции. Вон туда отодвинули стеллажи с более новыми данными, а вон там оставили одно старье, которое уже никому не нужно… Простите, – спохватился он, на мгновение обернувшись и наткнувшись на недовольное лицо начальника. – Следуйте за мной, милорд. Я сейчас вам все покажу.
При этом стоило признать, что, несмотря на некоторую грузность, двигался мужичок на редкость проворно. Руками размахивал энергично. Ориентировался во всех этих полках и ящиках, несмотря на недавно проведенную перестановку, превосходно. В стеллажах не путался. Нужный нам ящик не искал. А просто привел нас в соответствующую секцию, на которой красовался номер «шесть», и отрапортовал:
– Вот нужный отсек, милорд. Нам надо во второй отдел. Это третья полка слева. Именно там хранятся улики по делам годичной давности. В том числе и по делу три тысячи восемь дробь два.
Я с уважением покосилась на обильно потеющего мужичка, который, как оказалось, и с цифрами был на короткой ноге, поэтому прекрасно помнил, что и где лежит и даже в какой последовательности разложены папки. Более того, когда милорд сориентировался в подписях и достал с полки перечень хранящихся по нашему делу улик, то кладовщик по первому же требованию достал нужные ящики.
При этом милорд, словно желая убедиться, что это не притворство и не специально отрепетированный номер, пару раз ткнул пальцем в надписи наугад. Однако лысоватый кладовщик и впрямь отлично знал свое дело, потому что не только помнил, на какой полке что находится, но и безошибочно перечислил, что лежит внутри.
– Улика номер семнадцать, – наконец дошел до самого важного лорд Даррантэ.
Мужичок, так и не заметив подвоха, послушно выдвинул один из нижних ящиков и, приложив к нему светящийся алым огоньком амулет, с легкостью его вскрыл. Амулет в процессе милостиво сменил цвет с алого на зеленый и радостно пискнул. Однако когда крышка была откинула в сторону, то вместо ритуальной чаши, которая проходила под этим номером, в ящике оказался небольшой ящичек с набором разноцветных мелков внутри. При виде которых кладовщик сначала озадачился. Потом нахмурился. После чего еще раз перепроверил номер и наморщил лоб.
– Что это? – опасно тихим голосом осведомился лорд Даррантэ, обнаружив подмену.
Кладовщик, пожалуй, впервые не испугался, а совершенно искренне опешил.
– Не знаю, милорд… по номеру должна быть ритуальная чаша… я ведь не ошибся?
Лорд молча развернул к нему список, и вот тогда мужичка снова прошиб пот.
– Ничего не понимаю… Метки же стоят! Ящик пронумерован!
Он вдруг умолк и встрепенулся.
– Одну минуту, шеф! Сейчас проверю по журналу! Сей момент! Я мигом!
Мы проводили его исчезающую между стеллажей фигуру долгим взглядом.
– Не удерет? – вполголоса спросила я, уже понимая, что чашу мы в хранилище не найдем.
– Брат следит, – флегматично отозвался Ториус, присматриваясь к соседним полкам. – Если что, быстро выловим и вернем обратно.
Милорд же тем временем поднял из ящика брошенные кладовщиком мелки и еще раз изучил маркировку на упаковке.
– Метка действительно на месте, – сообщил он несколько мгновений спустя. – Маркировка свежая, надпись чистая, и ее явно никто не пытался подделать.
– Но ведь улики маркируются сразу при поступлении, – так же тихо заметила я.
– Верно. Единственное исключение – инвентаризация, когда хранилище перерывают сверху донизу, а от улик по делам, срок давности которых уже истек, постепенно избавляются. Процедура проводится раз в несколько лет, – добавил лорд, когда я с сомнением на него посмотрела. – Последняя…
Он на мгновение задумался.
– Действительно, была у нас месяц назад.
– И тогда же здесь проводился большой ремонт, – словно невзначай обронил теневик.
Вот теперь следом за лордом нахмурилась и я.
– Скажите, лаэрн… чисто теоретически… могло ли такое случиться, что в суматохе надписи на ящиках перепутали? А нужная нам улика теперь хранится где-нибудь в другом ящике и проходит по другому делу вместо… вот этого?
– Вряд ли, – спокойно ответил маг. – После маркировки номера и проходящие по ним улики сверяются дважды. И только потом новый номер заносится в журнал.
Тут в хранилище снова послышались торопливые шаги – это возвращался наш обильно потеющий знакомый с феноменально хорошей памятью.
– Милорд! – горестно возопил он, когда нас увидел. – Я совсем ничего не понимаю! Должно быть, в записи вкралась какая-то ошибка! Я ведь точно помню, что по номеру там должна быть каменная чаша размерами один локоть на полтора! Но и по журналу, и здесь у нас проходят какие-то мелки! Хотя за те семь лет, что я тут работаю, у нас ни разу не было в хранилище аналогичной улики!
– То есть ты полагаешь, что улики подменили? – с поразительным хладнокровием осведомился глава службы магического надзора.
Мужик торопливо стер с лысины испарину и виновато опустил голову.
– По-видимому, так, шеф. Простите. Это моя вина.
– Скажите, сударь, – вкрадчиво осведомилась я, подступив к нему ближе. – А долго ли тут продолжался ремонт? И кто именно производил работы?
– Н-не знаю, миледи, – вздрогнул кладовщик. – Мне просто приказ спустили, в назначенное время привезли материалы, потом пришли люди, все сделали, оставили отметку в документах и… и все. Клянусь, я больше ничего об этом не знаю!
